Берлинские похороны - Дейтон Лен - Страница 39

• Предыдущая
• 39/58
• Следующая

— Тогда попробуем по-другому. — Он ткнул в пепел пальцем. — Просмотри все авиационные компании, которые оказывали хоть какое-то гостеприимство или услуги...

— Не авиационные, — сказала Алиса. — Там ракеты... нам потребуются промышленные фирмы.

— У которых налоговая служба зафиксировала доход не менее десяти тысяч фунтов стерлингов в прошлом финансовом году. А потом мы изучим и новые фирмы тоже. Где-нибудь выскочит, все дело во времени. Только не включай машину сейчас, Алиса, она ужасно шумит.

Алиса подошла к столу Доулиша, собрала табачный пепел в чистый конверт и выбросила его в мусорную корзину. Потом поправила письменный прибор и вышла из комнаты. Доулиш сказал:

— "Вариации для духового оркестра"? Очень мило, очень мило.

— Вы знаете Харви Ньюбегина из государственного департамента? Последние несколько лет он работает в Праге.

Доулиш повторял фамилию «Ньюбегин», ставя ударение то на одном, то на другом слоге. Вытащив блестящий мешочек с табаком, он начал набивать свою трубку.

— Неприятности, — произнес Доулиш тихо, словно это было еще одно забытое имя. — Неприятности с женщиной в... — он взглянул на меня, одновременно повышая голос и поднимая трубку, — Праге.

— Об этом я и говорю. В Праге.

— О чем говорите? — переспросил Доулиш.

— Ньюбегин — сотрудник государственного департамента в Праге.

— О чем тут спорить? Все это легко получить в наших фондах за пару минут. Только дети радуются, что помнят такую чепуху.

— Я думаю, его надо нанять.

— Нет, — сказал Доулиш, — я не согласен.

— Почему?

— До государственного департамента он четыре года работал в министерстве обороны США. Если мы подпишем с ним контракт, они вон поднимут.

Я понял, что Доулиш знает об увольнении Харви и что он тщательно изучил наше досье на Харви, хотя и притворялся, будто не помнит его имени.

— Мне кажется, стоит рискнуть, — сказал я. — Он первоклассный специалист.

— Какие деньги он от нас ожидает? — осмотрительно спросил Доулиш.

— Он чиновник зарубежной службы 3-го класса. Думаю, что оклад него четырнадцать тысяч долларов в год. Кроме того, он, естественно, получает на почтовые расходы, квартирные, представительские...

— Печально, — прервал меня Доулиш, — я все это знаю. Такие деньги исключены.

— Но есть одна вещь, которую мы можем предложить ему совершенно бесплатно, — сказал я, — британский паспорт для его будущей жены, этой чешской девчонки.

— Вы предлагаете натурализовать Ньюбегина, чтобы его жена стала британкой по браку?

— Нет, я предлагаю не это. Пусть Ньюбегин сохранит свой американский паспорт, а мы дадим девчонке британский. Так у нас будет чуть больше маневра.

— Значит, вы все продумали?

— Да.

— Как вы думаете, чешская разведка завербовала девчонку? — спросил Доулиш.

— Мы должны считаться с такой возможностью, — сказал я. Доулиш сложил губы бантиком и кивнул. — Государственный департамент, — сардонически заметил я. — У меня от них...

— У них собственные методы работы, — отметил Доулиш.

— Выяснять вещи, не приближаясь к ним?

Доулиш улыбнулся.

— Они не умеют работать с такими прекрасными людьми. Харви Ньюбегин говорит по-русски как Бог.

— Ничего удивительного. Его мать и отец были русскими, — сказал Доулиш.

— Казалось бы, государственный департамент должен выплатить ему премию за женитьбу на чешской девушке. А они только и умеют, что заставлять людей вскакивать и петь клятвы верности.

— Это молодая страна, — сказал Доулиш. — Хватит об этом... что вы делаете с «Нью-Йорк геральд трибюн»?

— Это лестница, — сказал я.

— Боже праведный, газеты же надо сдавать вниз, в хранилище, не рвите их — вы что, совсем ничего не понимаете? Вдруг нам придется сослаться на какую-нибудь статью из этой газеты... черт возьми, какая длинная.

— Если растянуть, она дойдет до окна.

— Нет, — сказал Доулиш.

— Держите этот конец, а другой тяните.

— Замечательно, — воскликнул Доулиш. — Вы должны научить меня. Моим детям это наверняка понравится.

— Надо... идите дальше, тут еще много... взять одну из американских газет.

— Подумать только, как замечательно, — сказал Доулиш. — Откройте дверь, давайте протянем ее по коридору. Возьмите с моего стола воскресный номер «Нью-Йорк таймс». Он самый толстый.

Открыв дверь, я увидел Алису, которая стояла в коридоре с охапкой перфокарт промышленных компаний.

— Не бросайте ваш конец, — заорал Доулиш. — Тут он поднял голову и тоже увидел Алису.

Лондон, суббота, 26 октября

Это очень хорошо, что Джин заранее заказала столик в «Ше Соланж» — ресторан был забит. Столы украшали помидорные салаты, куски пирога и вазы с фруктами. Гренад с трудом расправлялся с изысканными французскими блюдами и вытирал лицо салфеткой.

— ... с инструментальной коробкой в положении «Страудли», — говорил он. — На всех британских железных дорогах их осталось не больше полудюжины, но мы уже наскучили мисс Джин.

— Что вы, — возразила Джин с не меньшей галантностью. — Очень интересно вас послушать.

Гренад снова промокнул губы, доедая свой палтус.

— Девица утверждала, что она американская гражданка, — сказал он. Джин сделала вид, что не слышит.

— Я вас предупреждал об этом, — сказал я.

— Она утверждала, что вы украли у нее паспорт, и требовала, чтобы ей разрешили позвонить американскому консулу.

— Шумела, да? — спросил я и опустил кусок хлеба в соус, я считал, что в буржуазном французском ресторане это допустимо.

— Она требовала, чтобы я остановил вашу машину и обыскал вас.

— Пустая трата времени, — сказал я.

— В точности мои слова, — усмехнулся Гренад. — Я ей объяснил, что если никакого паспорта вы у нее не воровали, то ничего мы и не найдем. Если же, напротив, ее утверждение верно, то вы ни в коем случае не станете разгуливать с ним в кармане.

— Она удовлетворилась объяснением? — спросил я и вылил остатки вина в свой бокал. — Многие любят ароматный рейнвейн с рыбой, я же предпочитаю настоящее сухое вино.

— Сорт «Пуйи Фюиссе» очень хорош с палтусом, — сказал Гренад. — Удовлетворилась? Нет, ее перекосило от ярости. Она сломала каблук о ногу Альберта.

— Вы бы лучше подставили ей батарею парового отопления, — сказал я. — Где она сейчас?

— Она сказала нам, что хочет уехать в Нью-Йорк, и мы написали письмо в аэрокомпанию «Пан-Америкэн»; если ее задержат в Айлвуде, мы возьмем ее обратно. Больше мы о ней ничего не слышали. Кстати, — тут Гренад стал обшаривать многочисленные карманы своего костюма. Наконец он нашел бумажник, забитый билетами, вырезками, деньгами и письмами, и извлек оттуда фотографию. — Вот это я вынул из кармана вашего друга Валкана. А потом забыл отдать ему обратно.

На фотографии было восемь человек. Один — в форме майора СС, в очках с металлической оправой, он стоял, улыбаясь и заткнув большие пальцы за ремень. Остальные семь были одеты в полосатые пижамы заключенных концлагеря. Эти не улыбались. За спинами людей виднелись два грузовика для перевозки скота и множество железнодорожных путей.

— Мор, — сказал Гренад, постукивая по офицеру СС, — у него несколько вилл в районе Сан-Себастьяна. Говорят, что очень приятный человек.

— Очень, — согласился я.

— Один из полосатых похож на вашего старого друга Валкана, согласны? — спросил Гренад.

— На этих старых грязных фотографиях все люди похожи друг на друга, — сказал я. — Человек справа немного похож на вас. — Гренад улыбнулся, я тоже, но мы оба знали, что ни его, ни меня не надуешь. — Как бы то ни было, я рад, что все обошлось. Кстати, вспомнил, у меня сейчас срочное дело. Почему бы вам вдвоем не посмотреть на поезда, а потом мы вместе попьем чаю.

• Предыдущая
• 39/58
• Следующая