Берлинские похороны - Дейтон Лен - Страница 27

• Предыдущая
• 27/58
• Следующая

Доулиш покачал головой.

Он включил селектор и попросил Алису принести какое-то досье, выключив селектор, он сказал:

— К каким бы выводам вы ни пришли, не обманывайтесь насчет Хэллама. Он чертовски хороший парень, что бы вы о нем ни думали, министерство внутренних дел без него работать не сможет. Оставьте его в покое или будете иметь дело со мной — лично.

Я кивнул. Доулиш протянул мне тонкую исписанную бумажку.

— Я буду вам признателен, если в будущем вы прекратите запрашивать даже рутинную информацию от полевых подразделений без моего разрешения. Вы не понимаете... — Он помахал листком бумаги. — Эти вещи стоят нам денег.

— Ладно, — сказал я. — У Доулиша было счастливое свойство, он умел дать знать, что встреча заканчивается, хотя и изображал зачастую удивление при вашей попытке уйти.

— Кстати, — сказал он. — Что касается трепа о том, что я пишу книги о полевых цветах.

— Да, — сказал я.

Доулиш смущенно пожал плечами.

— Это вы правильно делаете, — сказал он и тут же углубился в бумаги, лежавшие перед ним на столе.

Лондон, четверг, 17 октября

Куда: необозначенному полевому подразделению через Лондон, кому: УООК (П), Источник: Като 16.

В ответ на ваш запрос. Указанный вами номер машины принадлежит доктору Эрнсту Мору, который уже четыре года находится под наблюдением. (В дальнейших запросах следует называть его Траш.) Ваши (лондонские) картотеки содержат о нем подробную информацию. Краткие сведения: рост — 6 футов 1 дюйм. Вес — 12 стоунов 12 фунтов. Глаза — карие. Волосы — практически лыс. Шрамов и других отличительных признаков нет. Родился в Лейпциге в 1921 г. Получил диплом доктора (медицины) в Лейпциге в 1941 г. Вступил в германскую армию в 1941 г. Служил в базовых госпиталях в Германии в 1941 — 1944 гг. Служил на Восточном фронте в 1944 — 1945 гг. Попал в плен в Гамбурге в 1945 г. Проходил свидетелем по делу военных преступников в Гамбурге в 1946 г., проводимом Британской военной администрацией (см. дело 275/угол./нн). Освобожден и направлен работать в английский военный госпиталь в 1946 г. Связан контрактом с боннским правительством (разведка, не Геленова) с 1948 г. Начал работу как представитель фирмы по производству оборудования для радиологического лечения в 1948 г. В 1949 г. получил место представителя фирмы по производству оборудования для радиологического лечения в северной Испании. Начал скупать местные земельные участки (побережье северной Испании) в 1951 г. Уволился из фирмы в 1953 г. Женат на испанской гражданке с 1953 г. Имеет двоих детей.

Доктор Мор является в настоящее время гражданином Испании. Он продолжает посылать отчеты в Бонн, но мы думаем, что это известно Мадриду, с которым он, похоже, вступил в соглашение. Бонн относится к нему с минимальным доверием.

В упоминаемый вами день он провел с ДВ пять часов, и с тех пор французские иммиграционные власти запретили ему въезд в страну. Мы предполагаем, что здесь сыграли роль ваши контакты. Информации о ДВ у нас здесь не имеется. Надеемся, что это поможет вам.

Като 16

Лондон, четверг, 17 октября

Я взял сообщение в свой кабинет и прочитал его дважды. Потом бегло просмотрел «входящие» документы. Зазвонил телефон. Оператор сказал, что Хэллам звонил уже дважды за последние полчаса. Соединить ли меня с ним? Да.

— Привет, это Хэллам из Специального бюро по импорту.

— Говорят, что вы меня просто преследуете.

— Я иду с вами рядом, рука об руку, — сказал Хэллам. — Я вас не преследую. — Мы оба посмеялись над этой шуткой. Затем я спросил:

— Так в чем дело?

Я просто хотел сказать вам, что все готово.

— Что готово?

— Таможенные и иммиграционные документы, машина, которая будет ждать в Саутгемптоне или Дувре. У нас есть гостевой дом в Эксетере. Он побудет там около недели. — Хэллам замолчал.

— Ах, да, — сказал я.

— Вот почему мы отдаем предпочтение Саутгемптону, — сказал Хэллам.

— Очень удобно, — сказал я. — Может, он с собой и грелку захватит?

— Об этом необходимо думать заранее, — сказал Хэллам своим назидательным голосом. — Какой толк смотреть свысока на бытовые приготовления?! Вы будете выглядеть весьма глупо, если на борту парома, плывущего через Ла-Манш, вам вручат извещение о «запрете въезда в страну».

— Не более глупо, чем если бы я держался за руки с...

— Хватит, хватит, — решительно перебил Хэллам и повесил трубку.

Окончание своей фразы я произносил уже в молчащий телефон, и тут вошла Джин. Она спросила: «Хэллам?» и поставила на стол две чашки кофе.

— Совершенно верно, — сказал я.

— Ты не должен поддаваться на его уловки, — сказала она.

— Он мне действует на нервы.

— А ты думаешь, он не понимает этого? — спросила Джин. — Он такой же, как и ты, — обожает действовать людям на нервы.

— Да что ты говоришь?!

— Это же просто, как дважды два, — сказала Джин.

— Вот как? Придется пересмотреть отношение к этому старому скучному ублюдку. — Я протянул ей сообщение Като 16, а сам принялся за горячую воду, чуть разбавленную растворимым кофе. Джин прочитала сообщение внимательно.

— Интересно, — сказала она.

— Что именно?

— Не знаю. Интересно то, что ты запросил его. Для меня оно бессмысленно.

— Не хотел бы разрушать твою веру в меня, но для меня тоже.

— А что ты ожидал? — спросила Джин.

— Трудно сказать. Видимо, я надеялся, что это сообщение в точности совпадет с описанием Брума, которое я получил от Гелена, или что каким-то образом оно будет связано с Валканом.

— А может, оно и связано, — сказала Джин. — Если ты в него вчитаешься. Обрати внимание на этот отрывок о Восточном фронте. Возможно, они с Валканом служили в одном концлагере, как сам Валкан об этом говорит.

— Возможно, возможно, — согласился я неохотно. — Просто я надеялся на какие-то большие драматические события.

— Но ты же сам всегда учишь меня не рассчитывать на большие драматические события, — сказала Джин.

— Я не жду, что ты будешь следовать моему примеру. От тебя требуется только послушание.

Джин скорчила гримасу и снова прочитала сообщение.

— Если хочешь, я просмотрю все наши материалы на него и поищу упоминаний о Валкане. — Я колебался. — Дел сейчас особых нет, — продолжала Джин. — Прическу я делаю всего два раза в неделю.

— Если досье Мора подействует на тебя столь же благотворно, как парикмахерская, валяй, — сказал я. — С удовольствием подпишу пропуск в информационный фонд.

— Ты посмотри, как вырос твой цветок, — сказала Джин. — Вот здесь новый листок появился.

Я пригласил Джин пообедать в «Тратториа Террацца», где мы когда-то обедали в день нашего знакомства. Мы сидели в роскошном нижнем зале и пили «кампари» с содовой; я, рискуя растолстеть, заказал большую порцию «лазаньи», за которой последовала котлета по-киевски. Хозяин траттории Франко принес нам граппу с кофе, и мы сидели и беседовали о Большом Билли и Вешателе Харри, о том, что именно косой продавец из рыбного магазина кричал дорожному инспектору. Я откинулся на стуле и рассматривал пустые бутылки и полные пепельницы, рассуждая о том, как бы я работал санитарным инспектором.

— Вам бы не понравилось, — сказал Франко.

— Как знать? — сказала Джин. — От него многого можно ожидать.

Я в это время молча боролся с икотой. Особого смысла возвращаться на службу в половине пятого не было, поэтому я пригласил Джин в кино на фильм, который в воскресных выпусках газет назвали поэтическим произведением. Фильм мог вызвать разве что судороги.

• Предыдущая
• 27/58
• Следующая