Девочка для Капитана (СИ) - "Маргарита Александрова" - Страница 31

— Вот, Алиса, видите эту точку, точнее, этот небольшой такой шарик.

— У меня опухоль? Это рак? — шепотом говорю, переведя глаза, полные слез, на отца.

— Дочка! — отец подошел к кровати и взял меня за руку.

— Пап, я умру?

— Нет, нет, Алиса, успокойтесь, это не рак. Вы беременны. А это Ваш малыш!

— Беременна?! — у меня был шок! — Как?

— Да уже две недели, — говорит доктор, двигая аппаратом по моему животу, приближая картинку ближе, чтобы я могла рассмотреть.

— Нет, нет. Этого не может быть. Я пила таблетки, противозачаточные. Как такое может быть? И после всего этого? — руками обхватываю живот, морщась от боли в боку.

— Ну, понимаете, Алиса, если вы уже были беременны, таблетки не подействуют. А про все остальное… нужно сдать дополнительные анализы. И вы должны знать, есть огромный риск. Если что-то пойдет не так, мы не знаем, как пойдет ситуация… возможно, произойдет так, что вашему отцу придётся выбирать…

— Стоп! Подождите…

— Алиса?

— Воды, пап, дай, попить…

— Сейчас! Вот, дочка, возьми.

— Иван Николаевич, вы хотите, сказать, что если я оставлю ребенка, есть риск. Я могу или умереть сама или потерять ребенка?

— К сожалению да, я не могу ничего вам гарантировать.

— Извините, мне нужно побыть одной…

— Да, конечно, я вас оставлю, — с этими словами доктор ушел, и мы с отцом остались одни…

— Пап, я хочу побыть одна! Мне нужно подумать.

— О чем тут думать? Ты даже ничего себе не придумывай! Все будет хорошо, ты поправишься!

— Пап… мне нужен телефон, мне нужно позвонить отцу ребенка, он тоже не знает…

— Я знаю. Не нужно, дочь, я сам с ним поговорю!

— Ты… его знаешь?

— Да, он спас тебя, и я его видел, когда он торчал у твоей кровати. Судя по его поведению, он к тебе не ровно дышит.

— Он был здесь? — чувствую, как краска смущения заливает щеки. Он приходил, он был здесь. Он меня не бросил!

— Да, а сейчас давай-ка ты отдохнешь, тебе нужно поспать.

— Пап, обещай, если он приедет, ты разрешишь нам поговорить…

— Дочь, — он подошел и поцеловал меня в лоб, нежно погладив по голове. — Поспи, потом поговорим.

Что я чувствовала? Шок, ступор, непонимание. Хотела ли я стать мамой? Я даже не задумывалась об этом. Просто жила. Даже когда у нас начались отношения с Громовым, я не думала о том, что будет дальше…

— Я беременна! Боже мой! Я стану мамой! — в защитном жесте обхватила свой еще плоский живот. — Маленький мой, какой же ты у меня уже сильный. Ты уже через столько прошел. Такой же, как твой отец! — поглаживая живот, улыбалась от осознания этого. Я соскучилась по нему. Воспоминания о нем вызывают улыбку. А тот факт, что во мне растет уже его ребенок, приводит меня в восторг, но одновременно и пугает. А вдруг он будет не рад? Вдруг ему это не нужно… А потом я опять вспомнила ту женщину, и улыбка сошла на нет…

Я еще долго разговаривала со своим животом, гладя его и улыбаясь. Чувствовала себя, правда, неловко, думая, как это выглядит со стороны. Ну и что, главное, мне было так спокойнее… Пока не пришла медсестра. Она взяла у меня кровь на анализы. А затем пришел врач-психолог. Очень хорошая, тактичная женщина, Любовь Степановна. Миловидная, красивая, учитывая уже ее возврат — около пятидесяти. Мы с ней сразу нашли общий язык и долго разговаривали обо всем. Она очень аккуратно подошла к теме моего заточения в том подвале. И очень деликатно спрашивала про него… про Монстра. Скажу честно, данная тема давалась мне тяжело. Я до сих пор вздрагиваю, и мне кажется, что я даже сейчас ощущаю на себе его дыхание. И дрожь охватывает меня, так что пальцы начинают подгибаться, а кровь стынет в жилах.

— Алиса, успокойтесь, то, что вы сейчас чувствуете, это нормально после того, что Вы пережили. Я пропишу успокоительное лекарство, на травах, ввиду вашего положения. Мы же не хотим навредить малышу. Оно никак не навредит ему, будьте спокойны, но поможет вам.

— Спасибо, после разговора с вами мне стало намного легче.

— И еще, Алиса, на первый триместр я настоятельно рекомендую избежать стресса. Это нужно и вам и малышу. Также я рекомендую сменить обстановку и окружение.

— Обстановку?

— Да, понимаете, любое воспоминание может спровоцировать стресс, рецидив. Сейчас ваш мозг блокирует это, перекрывает плохие воспоминания и ставит блок. Я не буду вдаваться в медицинские аспекты, но такое бывает. На самом деле, сейчас это хорошо, даже на руку. Но нужно быть осторожной.

— Я…

— Я понимаю, для вас сейчас очень много информации, нужно отдохнуть и подумать. У нас с вами курс, я буду приходить целую неделю. Мы будем общаться, и все с вами решим. Так что отдыхайте.

Она ушла, а я опять стала поглаживать живот и погрузилась в свои мысли. Я так хотела стать врачом и жить тут… А сейчас я не знаю, что будет завтра. Я не заметила, как погрузилась в сон. Проснулась уже вечером, когда пришла опять медсестра проверить мое состояние и принести таблетки.

— Ой, а что это? — воскликнула она.

Я не поняла, что она имела в виду, а когда проследила за ее взглядом, посмотрела на тумбочку. На ней стоял шикарный букет роз, нежного красного, даже алого цвета и большой плюшевый мишка.

— Какая прелесть, — медсестра подошла к тумбе и дотронулась рукой до этой красоты. — О, смотрите, тут и открытка есть, — она передала мне ее в руки. Когда я ее открыла, на моих щеках заалел румянец, а губы растянулись в улыбке.

Все неделю я проходила курсы психотерапии вместе с Любовью Степановной. Она очень мне помогла. Мое психическое состояние постепенно приходит в норму. Я уже не вздрагиваю при каждом шорохе или скрипе. Еще немного и можно будет вернуться к полноценной жизни. О, как бы я хотела выйти на улицу, вдохнуть свежий воздух, пообщаться с друзьями… Яна! Я плохой друг. Я пыталась узнать у отца, но он категорически отказался разговаривать на эту тему, ссылаясь на мое психическое состояние. Он боялся за меня. Я его понимаю, но моя душа была неспокойна. Ведь я до сих пор не знаю, как она и что с ней? Единственное, чего я добилась: мне сказали, что она жива. Она — живая, Боже, спасибо тебе за это! Не знаю, как бы я жила, узнай, что она не выжила, или монстр покалечил ее…

Единственные люди, с кем я общалась все это время, — мой психиатр, отец и врач. Они оградили меня от внешнего мира и переживаний. Мне все говорили «нужно потерпеть, еще слишком рано…». Хоть мое физическое и душевное состояние приходит в норму, Любовь Степановна настаивает на том, чтобы после лечения я сменила обстановку. Возможно, она права. С учебой у меня не сложилось. С работы меня, скорее всего, уволят. А с личной жизнью… Каждый день я находила у себя букет цветов, какую-нибудь игрушку или вкуснятину. Вчера была корзина фруктов. Мы с малышом наелись от пуза. А сегодня были пирожные. Мамочки, я так скоро не влезу ни в какие штаны, если буду, есть столько вкусного. Самое печальное, что он ни разу не дождался моего пробуждения… Только подарки и миленькие записки.

«Маленькая, я надеюсь, ты любишь вкусняшки? Громов»

«Принцессе, все самое лучшее, Громов»

«Малышка, выздоравливай, Громов»

«Скучаю! Громов»

Я довольствовалась только этими крохами. На просьбу дать телефон мне отказали. И отец сказал «никого телефона». Чувствовала себя маленькой девочкой, которую держат взаперти. От досады и обиды хотелось просто выть!

— Пап, ну, почему я не могу получить телефон? Я же просто хочу пообщаться. Узнать, как дела.

— Дочь, я разговаривал с твоими врачами, потерпи. Они со мной согласны, еще слишком рано. Ты же знаешь, тебе нельзя сейчас никаких переживаний.

— Пап, да что может случиться?

— Я сказал нет!

— Пап… я хотела с ним поговорить. Он должен знать! Он же отец моего ребенка…

— Алиса, он знает все, что должен знать.