Буря в старом городе (СИ) - Гребёнкин Александр Тарасович - Страница 4

Виола, привыкшая к пустословию мужчин, опустила гребень, вздохнула и улыбнулась, глядя куда-то вниз.

- Я тут воспользовалась чей-то гребёнкой. И ещё - помада,  тени, пудра. Просто у меня с собой нет вещей, а я привыкла с утра выглядеть красивой.

- Да, пользуйся, конечно. Только никакая пудра тебе не нужна. Ты и так хороша.

Она покраснела, и Мирослав воспринял это как добрый знак.

- Вот что, Виола. Мы сейчас позавтракаем и отправимся на прогулку.

Она подхватилась.

- Я не ожидала, что ты так рано встанешь. Я пойду на кухню что-то приготовлю.

- Я привык рано ходить на службу, - сказал Мирослав. – А готовить ничего не нужно. Можно разогреть то, что осталось от ужина.

***

Когда они вышли на улицу Мирослав спросил у Виолы, где она хотела бы прогуляться.

Девушка задумалась, какое-то время не решалась сказать, а потом, наконец,  предложила:

- Поехали к собору святого Вита.

Мирослав немного удивился:

- Ну что же, можно.  Почему нет? Отличное место для прогулки.

Кафедральный храм святого Вита величественно покоился в одеянии тумана.

Но когда они подошли ближе туман стал расходится, опадая отдельными полосами. Собор парил над землёй, гордый и красивый, бережно трогая струны души.

Виола повела Мирослава к юго-восточной части храма, где находилась часовня святого Вацлава. Кричали галки, тучами носясь над собором.

- Почему ты пришла сюда?

- Я очень люблю это место.  Я была здесь в конце сентября.

- На день святого Вацлава?

- Да. Смотри, как великолепна эта башня. А эти Золотые ворота? Парадный вход на стороне солнца. Это нетипично. И ещё – сюда приходят те люди, которые верят, что могут встретиться с Богом.

- Ты так считаешь? Это вероятно из-за этого мученика, святого Вацлава?

- Да, - серьёзно ответила Виола. – Я читала в книге, что этот князь, покровитель чешских земель, погиб от руки собственного брата. На месте его захоронения соорудили эту часовню. Этот князь является представителем Бога. Он силой своей веры пробивает небесный свод и открывает вход в иной, горний мир.

- Ты в это веришь?

- Конечно... Эта часовня – порог. Вход в Новый Иерусалим. Открывается он далеко не каждому. Место это необычное. Здесь проходили коронации...Сюда приходили молиться чешские короли.

Виола говорила увлечённо, её тёмные глаза загадочно блестели.

- Знаю...Говорят, что там были вечерние мессы в самые трудные моменты истории... - вспоминал свои познания Мирослав. - То есть, когда чешский народ был в опасности.

- Не хочешь ли ты войти? – спросила Виола.

- Ну, коль уж мы здесь, то войдём.

Они робко прошли в дверь и оказались в квадратном помещении со звёздчатым потолком. Освещение давала особая люстра с пылающими язычками плачущих свечей.

Первое, что заставило их остановиться – это картина трагической гибели князя Вацлава. Он был изображён в доспехах рыцаря.

- А что нам известно о князе Вацлаве? – задумчиво спросил Мирослав. - Он вводил на чешских землях христианство...

- И прекращал войны, - тихонько продолжила Виола. – В той же книге сказано, что он отказался платить дань саксам, противостоял их королю, хотя и считался его вассалом.

- Ну да...А тот жёг, грабил, весь народ лютичей истребил! – воскликнул Мирослав.

- А вот его брат... Этот Болеслав...

- Я помню о нём. Ярый сторонник саксонского короля Генриха Птицелова и противник Вацлава, - рассказывал Мирослав. - Он брата и погубил... Какой же это год был? Вроде 935... Вацлав приехал в замок Болеслава в гости. Вроде между ними возникла размолвка. Болеслав затаил злобу на брата и задумал погубить его. Утром Вацлав отправился на богослужение. И перед входом в храм на него напали. После смертельного удара он едва коснулся коленями земли.

- Ах, вот почему его изображают коленопреклонённым!

- Да! Через полвека Вацлав был канонизирован.

Их шаги гулко звенели внутри часовни. Сияние свечей и свет с готических окон падал на стены, которые переливались и сверкали. Фрески были посвящены библейским сценам, а в верхней части - эпизодам из жизни святого.

- Посмотри, какая красота! - восхищённо говорила Виола. - Низ стен украшен драгоценными камнями из Богемии. Смотри, как они выложены - наподобие крестов. А стыки между ними покрыты золотом.

- Да здесь целая россыпь камней! Агат, аметист, сердолик, яшма...

- Вот это и есть блеск и сияние божественного Иерусалима!

- Какая здесь акустика, - заметил Мирослав. – Необыкновенная! Столько лет живу в Праге, а только сейчас это ощутил.

Виола кивнула.

- Я ещё вот что знаю. Император Карл IV хотел сделать в Праге центр христианского мира. Когда он её перестраивал у него возник образ небесного града Иерусалима.

- Это из Откровения Иоанна Богослова?

- Да. На императора Карла история Вацлава произвела большое впечатление. Он даже хотел Пражский Град назвать градом святого Вацлава...

И Виола перешла на шёпот:

Под небесами голубыми

Стоит красивый город мой

Мечом и верою святою

От бед и горя защищён.

- Хорошо сказано. Это что? Песня, стихи?

Она улыбнулась и покачала головой, сделав жест в сторону изображения распятия Христа.

- Смотри, здесь увековечен сам король Карл IV.

Они молча постояли перед картиной.

 В правой части здания обращала на себя внимание каменная гробница на пьедестале, также украшенном золотом и камнями.

- Здесь находится ларец с останками святого Вацлава и его серебряный бюст, - прошептала Виола. -  Смотри, как замечательны эти фигуры ангелов и портреты чешских правителей.

Над алтарем возвышалась статуя короля с копьём и щитом в руках.

***

Мирослав и Виола вышли из часовни и тут же заметили изменения в погоде: призрак тумана рассеялся, а из суконных туч стали падать лёгкие хлопья голубоватого снега. Снег бережно покрывал озябшие голые ветки, мёрзнущие лужи, гладкий камень мостовой, крыши дворцов, становясь уже белым с сиреневыми искорками.

Они пошли погулять в королевский сад и остановились, глядя, как снег падает на крышу дворца королевы Анны.

- Ты необычная девушка, - сказал Мирослав, глядя на неё и натягивая перчатки. – А что за стихи ты читала?

- А! – махнула тонкой рукой Виола. – Эти четверостишия возникают в моей памяти сами по себе, когда меня что-то по-настоящему волнует. Был бы повод.

- Ты способна удивлять! – воскликнул Мирослав.

Виола опустила взор.

Они долго стояли у поющего фонтана. Виола прислонила пальчик к устам, силясь уловить мелодичные звуки.

А потом подошла к Мирославу, взяла его руки в свои и заглянула прямо в глаза.

- А о тебе я ничего не знаю, Мирослав, - произнесла  девушка. – Кто ты по жизни? Игрок? Или служащий?

Мирослав вздохнул. Снежинки покрывали его пальто, летели в глаза Виоле, и те блестели слезинками.

- Честно говоря, я и сам не ведаю, кто я...

Они одновременно рассмеялись, и она произнесла наигранно:

- Господин Никто. Таинственный незнакомец...

Мирослав хмыкнул:

- Да ладно... Что обо мне? Не интересно. Ты лучше скажи, как ты докатилась до жизни такой?

- До какой?

- Стала содержанкой Габора...

- Ах, долгая история!

- Ну, а если подробнее.

- Ну как сказать, - она вдруг нахмурила тонкие брови, и глаза её наполнились слезами. – Отец мой был должен большую сумму барону Эрнсту фон Габору. Такую, что и сказать страшно. Габор встретил меня после выступления в кабаре и напомнил о долге отца. Сказал, что расплатиться можно домом, землёй. Но тогда мы бы стали нищими и бездомными. И тут Габор намекнул, что есть ещё один вариант. Я должна позировать для скульптуры Артемиды. Её создавал один мастер.  Мне не хотелось потери дома, а значит и отца – он может этого не выдержать. Позировать для скульптуры – занятие не такое уж обременительное, и я согласилась. В один прекрасный день я одела своё лучшее платье и решилась поехать к барону. Мы договорились с ним, что отец ничего не узнает. Так я стала зависеть от Габора.