Государево дело (СИ) - Оченков Иван Валерьевич - Страница 4

– Нет, моя госпожа. С хреном. Кстати, вы так и не рассказали о знакомстве с придворными дамами. Вы уже кого-нибудь выбрали для своей свиты?

– Пока я ещё не определилась, но пара кандидатур у меня есть.

– Любопытно. И кто же эти счастливицы?

– Мария Пушкарева и Алена Вельяминова. Вы поперхнулись, мой друг? Это наверняка от обилия хрена или как там вы назвали эту приправу!

– Возможно, – ответил я прокашлявшись.

– Мне показалось, или вы не слишком довольны моим выбором?

– Нет, что вы. Правда, я немного удивлен, что они вообще присутствовали там.

– Разве Никита не один из ваших приближенных?

– Несомненно. Но вот Машки там точно не должно было быть.

– Отчего так?

– Анисим Пушкарев вовсе не знатен. Раньше он был простым стрельцом.

– Но, я слышала, что вы оказываете его дочерям особое покровительство, и даже дали старшей приданное.

– Верно.

– И чем же вызвана такая милость?

– Их отец оказал мне в своё время немало услуг и продолжает верно служить теперь. А почему вас это интересует?

– Просто так. Это страна совершенно неизвестна мне и я хотела бы узнать её получше, чтобы не допускать ошибок.

– Весьма похвальное желание.

– Но некоторые вещи, я, безусловно, хотела бы изменить немедленно.

– И какие же?

– Для начала, я бы желала, чтобы для нас готовили мои повара. Русская пища, насколько я успела её понять, слишком тяжела для желудка.

– Скажите ещё, что вам хотелось бы жареной телятины!

– Почему нет? Это всяко лучше, чем запечённый поросенок, которого нам несут.

– Упаси вас Бог высказать подобные кулинарные пристрастия в присутствии наших подданных!

– А в чём дело?

– Дмитрию Самозванцу такой изыск стоил трона и головы.

– В самом деле?

– Скажем так, это было последней каплей.

– Но, вероятно, он провинился не только в этом?

– Вы правы, он не спал после обеда, женился на католичке и, вдобавок, не слишком охотно посещал церковные службы.

– Уж не сравниваете ли вы меня с Мариной Мнишек? – в голосе шведской принцессы зазвучал металл.

– Что вы, моя госпожа, как можно! Вы, в отличие от неё – королевского рода, а потому можете позволить себе много больше, чем эта ушлая шляхтянка. Но нужно помнить, что, помимо сторонников, у нашей династии есть ещё масса противников, которые с радостью раздуют любой промах.

– Я понимаю вас, Ваше Величество, – поджала губы Катарина и тут же поспешила перевести разговор на другую тему: – А какова судьба царицы Марины?

– Строго говоря, она не царица, поскольку её не короновали.

– И все же?

– В одном монастыре. А почему вас это интересует?

– Мне очень не нравится, что вдов заставляют принимать постриг.

– Мне тоже. Однако пани Марина совсем особый случай. У неё была возможность вернуться в Польшу, после гибели Самозванца, однако она не постеснялась признать в первом же попавшемся ей на глаза проходимце, своего безвременно ушедшего супруга. Участвовала во множестве интриг и вдобавок ко всему не постеснялась родить от покойника сына.

– Как это печально.

– Вы правы, поэтому я предлагаю обсудить что-нибудь более веселое. Например, поведение нашего сына.

– Он опять что-нибудь натворил? – встревожилась герцогиня.

– Ну не то что бы прямо «натворил»… Просто они с этим мальчиком – как его…, в общем, они попытались сбежать от своих воспитателей и почти преуспели, но, по счастью, попались на глаза стрельцам, а те вызвали фон Гершова.

– Несносный мальчишка!

– Полно вам, сударыня. Не такая уж это и большая проказа.

– Я сейчас вовсе не о принце. Этот маленький негодяй – Петер постоянно втравливает нашего сына в какие-нибудь авантюры. Я уже не раз пожалела, что послушалась барона и разрешила взять его в услужение.

– Забавно.

– Не вижу ничего забавного!

– Ну, хорошо-хорошо. Очень скоро у Карла Густава, то есть, Дмитрия появится настоящая свита из сверстников.

– Надеюсь, это будут представители достойных родов?

– О, можете на меня положиться в этом вопросе. Все они будут прямыми потомками Адама и Евы!

– Очень смешно!

– Не сердитесь.

– И не думала. Кстати, вы, кажется, сказали, что сейчас нет никакого поста?

– Именно так.

– Следовательно, я могу рассчитывать на ваш визит сегодня вечером? Вы опять подавились, государь?

– Гхм… Кажется, нет.

– Или у вас, какие-нибудь срочные государственные дела?

Я пристально взглянул в глаза жены, и в памяти снова возникла та молодая женщина, на которой я женился восемь лет назад. Да, это был династический брак, особенно для меня. Да, покойный король Карл поспешил выдать перезрелую дочь, за понравившегося ему принца-изгнанника, рассчитывая, что тот не будет играть никакой самостоятельной роли при его дворе. Да, она даже тогда была серьезно старше меня нынешнего… Сколько мы прожили вместе, пока уже новый король, теперь уже её брат Густав-Адольф отправил меня в очередной поход? Месяц, два… но видит Бог, это было счастливое время!

– Сударыня, вам приходилась париться в русской бане?

– Что?! – смешалась Катарина. – Если вам угодно, я прикажу приготовить…

– Нет, мне угодно нечто совсем другое. Уверяю вас, Като, вам тоже понравится!

Только что проснувшийся Карл Густав с недоумением поглядел на стоящую перед кроватью лавку. Его прежний костюм исчез, а вместо него была разложена совершенно другая одежда. Вместо камзола и шелковой рубашки с красивым отложным воротником из голландских кружев, бархатных кюлот и чулок, теперь лежали: косоворотка, белый расшитый золотыми галунами зипун, такие же порты и затканный серебром кушак. На полу стояли сапожки из мягкой кожи с загнутыми вверх носами, сменившие башмаки с большими медными пряжками.

– Что это? – удивленно спросил мальчик.

– Наверное, это ваши новые вещи, мой принц, – ответил спавший рядом Петер, продирая глаза. – Вы теперь русский царевич, и должны выглядеть подобающе.

– А вот твою одежду не сменили, – отметил наследник престола, покосившись на соседнюю лавку.

– А мою-то зачем? – зевнул тот. – Я же не царевич. Вам помочь одеться?

– Наверное, – нерешительно отозвался Карл Густав. – Я не очень понимаю, что со всем эти делать.

То, что ему придется сменить немецкий наряд на русский, отец заявил ещё в Новгороде. Но, тогда они торопились, времени ждать пошива не было, подходящих тканей тоже, а матушка вообще восприняла эту идею без энтузиазма, и как-то так случилось, что весь путь до столицы, он проделал в своих вещах, благо гардероб, прихваченный из Мекленбурга, был более чем достаточен.

Так что на всех торжественных встречах в больших и малых городах по пути, молебнах и тому подобных мероприятиях, принц был в немецкой одежде. Подданные, впрочем, восприняли подобный наряд с пониманием. Всё-таки царевич прибыл из неметчины, и в чем же ещё ему там было ходить?

Государь, правда, хмурился, но виду не подавал, а когда пришло время для торжественного въезда в Москву, усадил Карла Густава в седло впереди себя, и так вместе с ним въехал в свою столицу. Ночами уже подмораживало, да и днем было не особо тепло, так что царь накрыл своего наследника своим же плащом, скрыв, таким образом, от нескромных взглядов. Так они и проделали это путь до Кремля. И вот не прошло и двух дней, а перед ним лежала его новая одежда. Непонятно было только где и как с него успели снять мерку, а так же, как это всё надевать. Хотя с рубахой и портами они разобрались быстро, но вот сапоги…

– Где же чулки? – озабоченно спросил принц. – Не одевать же их на босу ногу?

– Похоже, вам надо навертеть на ноги эти штуки, – пожал плечами Петер, показывая на два куска плотной, но мягкой ткани. – Я видел, как русские так делали.

– Ты, думаешь?

Тут дверь осторожно отворилась, и в горницу осторожно заглянул вихрастый парень. Увидев, что его подопечный уже не спит, спальник[5], а этот молодой человек был именно им, с достоинством поклонился, и что-то быстро затораторил.