Я попал в ЛитРПГ-4. Рейд мертвецов (СИ) - Чехин Сергей Николаевич - Страница 29

— Шкура! — не выдержал боец с раздутым и посеревшим, как лежалый козий сыр, зобом, и смачно плюнул.

И хоть темно-зеленый сгусток не попал в цель, от былого порядка не осталось и следа — черти принялись орать, размахивать конечностями (называть эти отростки руками не совсем правильно) и сыпать проклятьями.

— Шлюха! Мразь! Крыса! Чтоб ты сдохла! Падаль! Гнида!

Да уж, Хире удалось обзавестись «приятными» прозвищами по обе стороны фронта. Впрочем, чего еще ожидать с ее-то талантом? Клешне пришлось заорать так, что чуть забрало не хлопнуло, чтобы утихомирить разбушевавшихся подчиненных. Последнего крикуна рыцарь схватил за лохматую гриву и рывком качнул башку навстречу со своим коленом. Хрустнуло, чавкнуло, и буян завалился на спину, прижимая ладони к расквашенному пятаку.

— И это — воины Тьмы? — рыцарь прошелся вдоль строя. — Владыку не позорьте! Хлебальники развалили, как стая псов визжат! Змей велел к пленным не прикасаться. Кто хоть пальцем тронет — поедет в Крепость вместе с ними.

Приспешники попятились и опустили головы.

— Итак, — Клешня заткнул топор в скобу на спине, лезвием вниз. — Начнем. Где ваше укрытие?

Мы молчали, вскинув подбородки и глядя поверх уродливых макушек.

— Ага, — рыцарь подбоченился. — Самые смелые, да? Берите рогатую — давно пора пустить ее по кругу.

Трикс облизнулась и щелчком сбросила цепь. И дернуться не успел, как на нас накинулись стаей саранчи, сбили с ног и растащили в разные стороны, схватив под руки и за одежду.

— Отвалите от нее! — заорал во всю глотку, извиваясь червем и не чувствуя ни ударов под ребра, ни тычков, ни щипков. — Суки!

Два дюжих воина схватили демоницу за руки и приподняли, распяв на весу. Соратники, вывалив слюнявые языки, принялись облапливать девушку, но та лишь выкрикнула:

— Артур, не смей! Не говори им ничего! Я просто бот — потерплю. Подумай о людях!

— А ну кыш! — рявкнул Клешня, и черти разбежались кто куда, оставив растрепанную покрытую ссадинами и синяками добычу на коленях посреди плаца. Вожак навис над суккубой и хмыкнул. — И правда — ты же просто бот. Тащите сюда белобрысую!

Буран, до того стоявший истуканом, вздрогнул как от ведра ледяной воды. Зрачки расширились едва ли не на всю карюю радужку, ноздри затрепетали, на скулах взбухли желваки размером с лесные орехи. Единственный рывок — и пара конвоиров — каждый на голову выше — отшатнулась, но на выручку тут же бросилась подмога. Парня повалили лицом в пол и начали охаживать сапогами и древками, но тот лишь шипел и не сводил взгляда с оцепеневшей от ужаса Ренаты.

Подавив сопротивление, мечнику связали руки за спиной и поставили на колени — бедолага впитал столько урона, что согнулся в три погибели и лишь чудом не ткнулся лбом в плиты. Клешня вцепился здоровыми пальцами в гульку и запрокинул окровавленное лицо.

— Смотри, гаденыш. Будет на что передернуть потом. Сейчас твоей подружке такой гэнг-бэнг устроят — у жреца три фиала опустеет, прежде чем залатает ее дырки.

— Нет... — пролепетал воин, будто в бреду. — Не надо. Я все скажу.

— Семен! — взвизгнула волшебница, но Трикс повела ладонью, и губы красавицы намертво слиплись.

— Карту.

Леон достал из сумки свиток и развернул перед воином. Буран прочертил сломанным ногтем алую черту от рудника до пещеры на склоне.

— Проверь.

Ловчий кивнул и молча удалился.

— Вот поэтому, — рыцарь склонился над парнем, — вы и проиграете. Ваши чувства — ваша слабость. А нам плевать на все, кроме победы.

Выпрямился и махнул клешней.

— Продолжайте!

Сначала не понял, о чем идет речь, а когда дошло — когда вонючие бесы вновь приблизились к Ренате, хихикая, облизываясь и потирая щупальца, — сердце чуть не лопнуло, а земля ушла из-под ног. Тело от затылка до пяток обожгло потом, во рту пересохло, веки защипало. Словно в полной мере ощутил страх и беспомощность Рен, отчаяние и ярость Бурана, жгучую ненависть Арграхиры. Водоворот чужих чувств хлынул в и без того истерзанную душу, многократно умножив собственную боль. Сознание попыталось улизнуть, забиться под непроглядный ковер забытья, но все же успел схватить его за кончик хвоста и вернуть на положенное место.

— Ты обещал не трогать ее!! — заревел Семен.

— Разве? — главарь пожал плечами и огляделся. — Не припоминаю такого. Кто-нибудь слышал, как я сказал: выдай своих — и девчонку пощадят?

Приспешники замерли и завертели гнойными рылами.

— Видишь — не было такого.

И тут внутри что-то взорвалось. Никогда прежде не доводилось сталкиваться с подобной мерзостью. Обычно в злоключениях встречались один-два выродка — этаких одушевленных босса локации, которых надо уничтожить, чтобы пройти дальше. Сейчас же соприкоснулся с концентрированным злом, квинтэссенцией Тьмы, самым дном человеческой натуры, где нет законов, правил, а балом правят инстинкты и животная страсть. Говорят, нельзя делить мир на черное и белое — мол, в каждом есть и добро, и зло. Так вот, официально заявляю — идите на хер. И там поищите добро в шайке мразей, задумавшей всем скопом изнасиловать девушку.

Воспользовавшись тем, что враги отвлеклись, кинулся прямо на ублюдка. Да, с голыми руками. Да, без шанса на победу. Но просто стоять и смотреть... нет, к черту. Уж лучше сдохнуть. Клешня обернулся и тут же получил по забралу — да так, что решетка промялась, а шлем не слетел исключительно из-за рога. Рыцарь явно не ожидал нападения, отшатнулся и сразу получил с левой в «ухо». К шлему прилипла полоска кожи с костяшек — и плевать. Боль пронзала руки до самых плеч — и хорошо, боль — это порох в костер моего гнева. Успел ударить раза четыре, прежде чем получил крюка в ответ и распластался на припорошенных плитах.

От такой наглости притихли даже демоны, а после разразились азартными воплями:

— Бой! Бой! Бой! — ревела свора и трясла кулаками.

Рыцарь щелкнул клешней — и все заткнулись, будто нажал кнопку «mute» на пульте.

— Хочешь подраться, герой? — хохотнул вожак. — Ну, давай подеремся.

— А на что деремся-то? — встал, пошатываясь, и вытер разбитые губы предплечьем. — Не на интерес же? Давай ставку.

— Ставка! Ставка! — тут же поддержали бесноватые.

Самое важное, что извлек из общения с Хирой, так это то, что азарт для темных подобен воздуху. Жить без него не могут, и если умело давить на клапан, можно вырвать себе немного бонусов. И отказаться нельзя: во-первых, Владыка не одобрит, во-вторых, «пацаны не поймут». Вожаков подобных однорогому слушаются лишь потому, что те день за днем наращивают авторитет. Но потерять зарабатываемое годами влияние можно в одночасье, проявив слабость и дав заднюю. А отказ от пари — это самый настоящий зашквар, после такого уже не отмоешься.

Клешня встал напротив, и чтобы посмотреть в щель забрала, пришлось до хруста в шее запрокинуть голову.

— Вот моя ставка: выстоишь в поединке три минуты — и подружку не тронут до прибытия Каравана.

— Не-а, — тряхнул спекшимися прядями. — Всех нас.

— Хм... — урод хотел оглянуться в поисках поддержки соратницы, но вовремя остановился. Нерешительность — вернейший путь лишиться звания. Сомневающиеся командиры не нужны никому. — А сам что ставишь?

— Три желания, — махнул пальцами перед шлемом. — Что захочешь — то и сделаю.

— Едрить ты борзый, паря... — рыцарь ада фыркнул, но от былого бахвальства не осталось и следа. — По рукам.

— Что мне твоя рука? — оскалил покрасневшие зубы. — Поклянись Тьмой.

Плац накрыла тишина — казалось, сам вездесущий ветер перестал свистеть в бойницах. Черти в выжидании уставились на главаря, а в голову закралась чужая, но до безумия приятная мысль:

«Да! Так их, мать твою. Так их!».

И чуть позже добралась вторая, менее льстивая:

«Но желания зря поставил. И ладно бы одно, а то целых три. В себя поверил, что ли?».

Клешня замешкался, и с каждой секундой промедление становилось все более опасным. Конечно, никто всерьез не верил, что я смогу победить в споре, но клятва Тьмой — нерушима. Скрепленный кровью договор можно нарушить — найти лазейки, кривотолки, переврать условия в свою пользу, а с клятвой все куда проще: дал — сделал, или пропал. Без особой надобности ее не произносят, и рыцарь вполне мог сказать что-то вроде «Тьма — только для темных, светлых это не касается». И с точки зрения дьявольского делопроизводства был бы прав на двести процентов, но во фракции, где идет бесконечная подковерная борьба за власть лучше не давать повода для шепотков за спиной.