Омерта - Мейер Лана - Страница 7

Сжать, смять в своих руках тонкую талию, жадно впиться в губы персикового цвета, приглушенно подавив её нежный стон своим рыком. Закусать до крови, накрыть собой, клеймить, использовать, испортить.

Очернить. Потушить. Погасить её проклятый и яркий свет.

Чтобы больше не вызывала во мне таких чувств, не выделялась среди безликих дешевок.

Не взывала к человечности внутри меня своим ангельским голосом.

Накрыло, бл*дь. Да, я знал и помню, что так бывает.

Но после смерти Несс, я не думал, что такое когда-либо повторится. И даже будет сильнее, острее… невероятно. Или я просто забыл…?

Что-то в голове «щелкает», когда я напрягаюсь, пытаясь вспомнить, мог ли видеть эту девушку раньше?

Да, она в маске, но есть что-то важное, что я вижу, но пока не осознаю. Какой-то знак, сигнализирующий мне о том, что мы встречались раньше. Я выделил её не просто так, иначе и невозможно.

Но где и когда? При каких обстоятельствах, черт возьми?

Ей не больше девятнадцати, я думаю. Мне двадцать девять. Понятия не имею, где наши пути могли пересечься.

Но что-то подсказывает, что интуиция меня не обманывает.

В горле вибрирует тихий рык, когда мой взгляд со скоростью автоматного прицела останавливается на «напарнике» очаровательной певицы. Их ладони соприкасаются в воздухе, когда они начинают петь следующую композицию на итальянском языке, уже более мелодичную и романтичную, лиричную, а у меня внутри все горит, полыхает дьявольским пламенем, и ладони жжет от желания заткнуть ублюдка рядом с ней. Оторвать его грязные лапы от чистейшего света. И отрезать язык, чтобы не смел и не смог петь в унисон с этой девушкой.

Итак, я хочу её. Я принял решение. И вынес её свой приговор. И получу. Быстро, без промедления. И выкину из жизни и мыслей, чтобы не бередила в душе сгнившие остатки милосердия.

– Рик, ты знаешь, кто она? – нейтральным тоном интересуюсь я у Сандерса.

– Она? Киан, что у тебя за взгляд. Понравилась? – вздернув брови, любопытствует Рик.

– Не отвечай вопросом на вопрос, – холодно отрезаю я. – Кто она?

– Откуда мне знать, что за птичка-певичка. Уверен, что одна из дочерей богатеньких гостей. А они те ещё дряни, с детства сидят на золотых горах, поэтому падки на деньги и власть. Классика. Я думаю, ничего особенного, Киан. Если хочешь, проверю. Но время понадобится.

– Не надо. Я сам.

Я не знаю отказов.

И не помню, чтобы женщина, на которую «встал» мой выбор, сопротивлялась, не считая искусственного набивания цены и выпрашивания особенного отношения. Поскольку я итак избалован женским «да», мысль о том, что певица – легкая добыча немного потушила мой пыл.

Но не слова Риккардо повлияли на это. А наблюдение за птичкой.

Не могу понять её.

Словно полна противоречий девушка. Да и танцует на сцене, соблазнительно виляя бедрами, заставляя посмотреть на неё иначе.

В неё есть надлом, какая-то трещина. И не только свет.

Но и тьма.

Страх, вызов, табун внутренних демонов. Она подавляет их в себе.

Она представляет собой желание и грех, приглашение и отказ одновременно…

А после окончания второй песни просто уходит за сцену. И я уже знаю, что прямо сейчас пойду за ней. Операцию выполнят без меня, все итак продумано до мелочей.

Отдаю напоследок приказ Риккардо:

– Мне нужно уйти. Держи меня в курсе. Отправляй отчет каждые десять минут, – кидаю короткий взгляд на электронные часы на своем запястье, где буду ждать его сообщений. – И помните: не стоит быть с жертвой слишком грубыми, – имею в виду Аннет. – Её нужно хорошенько напугать. Не бить. Мы же не животные, – больше напоминаю себе, чем Риккардо.

Я уже не раз присутствовал на официальных мероприятиях в данной резиденции и поэтому знаю самый быстрый путь к коридору, расположенному за главным залом для приема гостей. Именно он разделяет общественную часть особняка и личные комнаты семьи О`Коннел.

Мной движет острое желание, добраться до певицы, пока она не ускользнет в комнату, выделенную под гримерную артистов и музыкантов, на вечере, с этим оперным соловьем-мажором. Не знаю, откуда во мне эта злость и ярость по отношению к нему, но моя жажда выдрать ему перья, пульсирующая в сжатых кулаках, неоспорима.

Это просто вспышка внутренней агрессии и я быстро беру её под свой сознательный контроль, но сам порыв и факт… раздражает. Маленькая сладкоголосая певица почему-то чертовски сильно зацепила меня.

То, что происходит дальше, выходит за рамки разработанного на вечер плана. Тем интереснее. Хоть какое-то разнообразие в рутине криминального бизнеса.

Когда я бесшумно и незаметно миную замаскированных и, по-прежнему, театрально-фальшивых гостей в зале, и двигаюсь по направлению к закулисному холлу, всем моим вниманием и слухом вдруг овладевает истошный женский крик, в котором скользят уже знакомые нежные нотки:

– Отпустите меня, ублюдки! Я не вернусь домой! Не вернусь! Я устала жить взаперти! Боже, неужели я прошу о многом? Хотя бы немножко, хотя б капельку свободы! Капельку жизни, свежего воздуха! Ааа… не трогайте его! Он не виноват! Я сама сбежала! Майкл, нет! – на одном дыхании в истерике лепечет девушка, пока я ускоряю шаг и, наконец, попадаю в эпицентр происходящего беспредела.

Мой взгляд мгновенно реагирует на развернувшуюся в проходе картину привычным и доведенным до автомата жестом. Заметив, удостоенную моим вниманием девушку, в оковах двух безликих мужчин в смокингах и черных масках, которые с вероятностью сто процентов не являются членами клана Морте, достаю из внутреннего кармана пиджака кольт и направляю прямо на одного из смертников. От девушки и её нападавших, меня разделяет метров двадцать.

Если что, я не промахнусь. Хотя, ранние выстрелы доставят нам много проблем. Вся операция может сорваться.

Кому эта крошка понадобилась? Кто она, черт подери? Хотя, судя по монологу, это её телохранители, которые спешат вернуть юную птичку домой. Очевидно, у богатой девочки строгий папаша, подрезающий ей крылья. Вариантов, на самом деле, много, пока её личность не установлена. Возможно, она замужем, и её ревнивому супругу не понравилось, что она вытворяла на сцене со своим партнером, которого уже скрутили двое, изрядно подпортив сценический образ. Бедолага корчится на полу, покряхтывая от боли. Сворачиваясь в защитную позу, он прячет раскрашенное кровью лицо одной ладонью.

На самом деле, в момент, когда я вижу, как девушку сжимают до красных отметин на предплечьях, которые оставил не я, в моей голове почти нет мыслей.

И все происходит быстро.

Мое появление с оружием, сжатым в ладони, здорово отвлекает этих недоносков и девушка, поймав нужный момент, вырывается из их плена.

На мгновение мне кажется, что сейчас она побежит в мою сторону, но сделав всего шаг вперед и, подняв взор на меня, дрожащая птичка резко разворачивается, и умудряется ускользнуть от охраны, драпанув вглубь коридора.

Я знаю, куда она выбежит. Выход в обоих концах холла ведет в ландшафтную зону резиденции, в фамильный сад, где я её и догоню. Однако, мои планы сделать это немедленно рушатся, как только два мощных смельчака направляются в мою сторону, по пути доставая оружие из-за пояса. Я не ошибся, когда подумал, что это охрана птички – это можно уловить по их манере доставать пистолет.

Я даже знаю, о чем они думают, когда двигаются в мою сторону, держа на мушке. Ожидают, что я буду пятиться, скроюсь в одной из комнат, попытаюсь убежать от угрожающего выстрела или первой предупреждающей пули. Быть может, ожидают и моего выстрела, хотя я более чем уверен, что им тоже не нужна лишняя шумиха.

Как бы там ни было, происходящее не вызывает во мне ни капли страха.

Совершенно никаких эмоций. Внутри – ледяная пустыня, несгибаемый айсберг. Сердце бьется ровно, отождествляя свинцовую бомбу, работающую, как идеальные часы.

И я прекрасно знаю, что охрана не станет стрелять на столь официальном мероприятии, с кучей свидетелей за стеной. Это по большей части таких семей, как моя.