Омерта - Мейер Лана - Страница 3

А потом, сердце вдруг резко пропускает удар. Казалось бы, просто так, без веской причины. Дух захватывает, как перед прыжком в бездну и я не понимаю, какого черта мои ладони снова предательски потеют. Кожей ощущаю легкий покалывающий ток, концентрирующийся в области моих ключиц.

Мне знакомо это чувство.

Ощущение на себе сильного взгляда.

Острого, как лезвие.

Обжигающего, как раскаленная добела сталь.

Черт возьми, неужели мой дядя здесь? Кто на меня так пристально смотрит, что я это, черт возьми, всем нутром чувствую? Обычно так бывает, когда я чувствую его присутствие и тотальный контроль опекуна над моей жизнью.

И я инстинктивно приподнимаю голову вверх, и сразу нахожу источник «прицела» на балконе зала. Если бы я сейчас увидела там сталкера с наведенным автоматом, то испугалась бы меньше. Но я увидела его.

Мужчину в маске Призрака. В белой маске призрака оперы, той самой, что я видела в фильме, и какую представляла, когда читала книгу.

Пол уходит из-под моих ног, когда я встречаюсь взглядом с таинственным незнакомцем, облик которого совершенно четко выделяется среди всех гостей.

Как так вышло? Почему он в таком образе? Совпадение такое или один из верных псов дяди заметил мой побег и решил так поиздеваться надо мной, запугать меня, прежде чем взять меня и насильно вернуть в дом? Неужели, как только я закончу петь, меня схватят слуги Доминика и мои телохранители? Или они сделают это прямо на сцене, чтобы случившееся стало мне уроком, и я никогда не забыла о подобном позоре.

Так. Стоп. К чему эта паника и паранойя? Мия, очнись! Разве этот мужчина не может оказаться просто зрителем и гостем в рандомно выбранной маске, который просто смотрит на тебя так, потому что очарован и увлечен твоим голосом?

Я не должна исключать такой вариант.

И я не могу всего на свете бояться, хотя это сложно, когда ты живешь взаперти и совершенно изолирована от общества большую часть времени.

А может, мне просто кажется? И если я закрою глаза и вновь их открою, то этот мужчина, с бешеной энергетикой, которая невидимыми волнами обволакивает меня с головы до ног, исчезнет?

Страх, трепет, предвкушение, интерес. Искры по телу. Любопытство. Жажда узнать, кто он. Лавина противоречивых чувств заворачивает меня в кокон, в котором я теряю способность дышать.

Когда в сердце просыпаются истинные, глубинные и подавленные эмоции, остановить их уже трудно. Крики родителей и самые болезненные кадры из прошлого острыми щупальцами пронзают виски. Мелкая дрожь по телу, кратковременная агония, боль… сдерживаю крик, плотно сжимая губы.

Только бы вовремя начать петь, не ударить в грязь лицом, расслабиться.

Когда я открываю веки, мужчина все ещё стоит на балконе. Нас разделяет пять метров в высоту, совершенно небольшое расстояние. Поскольку света на балконе нет, его я вижу вполне отчетливо, в отличие от остальных. Настолько отчетливо, что могу даже разглядеть, как вздуваются вены на его ладони, когда он сжимает руками балконный парапет из серого камня. Хотя, судя по неподвижности его острых скул, совершенно не скажешь, что он взволнован или очарован моим голосом. На самом деле, мужчина больше напоминает неподвижную статую.

Гранитную, хладнокровную, при этом источающую уверенность, решительность, мужественность.

Власть.

Неизбежность.

Я никогда не испытывала ничего подобного по отношению к человеку, с которым не обменялась и парой слов.

И что-то мне подсказывает, что дело не только в его образе, в котором он появился на благотворительном приеме. Я ощутила бы все это будь он в любой другой маске или вовсе без неё, и теперь, всё о чем я могу думать – это как он выглядит, и что скрыто под ней.

Господи, как бы собраться. У меня впереди ещё одна песня. Куда более легкая и лирическая, но и во время её исполнения, загадочный мужчина не сводит с меня глаз, заставляя умирать от любопытства и волнения. Тем не менее, я нахожу в себе силы больше не смотреть в его сторону, и отдаться на сцене Майклу… в творческом порыве и нашем отрепетированном дуэте.

– На этот раз войны не избежать. Несмотря на заключенное когда-то перемирие, Ди Карло продолжают заходить на нашу территорию, и первыми бросают нам вызов, регулярно срывая поставки контрабанды из-за океана. Как вы все уже знаете, в прошлый четверг был убит Оливер Коллинз – начальник порта в Бостоне, с которым наша семья сотрудничала много лет, – обвожу взглядом всех присутствующих на регулярном собрании капитанов.

Мы все, так или иначе, члены семьи Энтони Морте – неважно, носим мы его фамилию или нет. Босс нашего клана – прямой потомок самых первых представителей итальянской cosa nostra, эмигрировавших с Сицилии в США в двадцатые годы, в эпоху «сухого закона». Многие преступные семьи тогда перекочевали в Америку, с целью избежать правосудия на родине. Но я не буду рассказывать вам подробности происхождения нашего клана и искать в череде кровавых и ужасающих событий их первоисточник и момент, когда все началось, врата ада раскрылись, и разнузданная криминальная деятельность превратилась в многомиллиардный бизнес.

Многое изменилось с того времени, хотя некоторые традиции клана нерушимы. На сегодняшний день наша семья имеет строгую иерархию и омерту – кодекс чести, нарушение которого карается смертью. Есть также ряд правил, которые желательны к соблюдению. В самом низу иерархичной лестницы стоят «соучастники» – наши пешки и жаждущие получить официальное приглашение в клан, пройти обряд посвящения. Затем идут «солдаты», состоящие в отрядах «капитанов», которые возглавляет приемник босса или его заместитель. На вершине этого адского треугольника восседает босс, каких на Сицилии называли доном или «крестным отцом». Многие и сейчас обращаются к Энтони Морте «крестный», но меня лично тошнит от подобного пафоса. Несмотря на итальянскую горячую кровь, я вырос и жил в Америке, поэтому не так часто пользуюсь своим вторым родным языком.

Пять мужчин, которые сидят сейчас по обе стороны от меня в просторном конференц-зале, слушают едва дыша, внимая каждому моему слову. Ещё бы. Никто не хочет лишиться ещё одной партии товара, а значит и денег, процента своей прибыли. Со стороны может показаться, что мы являемся членами быстроразвивающейся компании и собрались на совете директоров с целью обсуждения дальнейшей стратегии развития. Можно сказать и так, дресс-код у всех соответствующий.

Черные смокинги, белые рубашки, серые галстуки. Мы выглядим, как долбаные «белые воротнички» с Уолл-стрит или политики, и многим из представителей официальной «элиты» я не раз жал руку. И почти все из них всегда подавали мне её под углом «покорного рукопожатия» – сознательно или нет, признавая мое превосходство и власть над ними.

– Поскольку Оливер был мертв на момент принятия груза, мертвы оказались и наши финансовые договоренности с ним, – продолжаю размеренным и деловым тоном вещать я. – И это не первый случай их вмешательства в наши дела за несколько месяцев. Грядет внеплановый сбор комиссии[1], но мистер Морте настаивает на агрессивном давлении. Он по горло сыт цивилизованной и медленной информационной войной, которая пришла на смену перестрелкам и кровопролитию. Завтра в особняке одного из членов федерального судьи, Гидеона О`Коннела, расположенного на «золотом берегу» планируется важное мероприятие. Как по нашему заказу, стилизованное под бал-маскарад. Не исключено присутствие специальных агентов, политиков и представителей профсоюзов, влиятельных бизнесменов. Это будет благотворительный вечер, культурное мероприятие. Ничего особенного – музыканты, песни, танцы, продажа картин и прочего антиквариата… все это для отвода глаз, вы и сами прекрасно знаете цели и задачи таких тусовок. В прессе напишут, что все вырученные деньги с данного мероприятия пойдут на постройку новой больницы в районе Лонг-Айленд. Сомневаюсь, но нас волнуют не деньги и даже не переговоры.