Ультра (СИ) - Ибрагим Нариман Ерболулы "RedDetonator" - Страница 2

— Не тупи, Гек! — агрессивно воскликнул Петр. За ним такое часто наблюдается. — Дача — это кирпичи! Мангал и ещё что-нибудь интересное!

В таком ключе я не подумал. Неудивительно, после нескольких ощутимых ударов палкой по башке.

— Эх, я в деле. — решился всё-таки. Неохота давать слабину перед другом, тем более он чего-то подобного и ждёт.

Сев на велосипеды, мы поехали по найденному на карте криминальной обстановки, которую в честь такого дела пришлось обновить, адресу сгоревшей дачи.

Полиция уже давно должна была закончить все свои дела на даче, так как там всё и так понятно, а если нет, то будет прекрасный повод туда не лезть.

На месте, к сожалению, полицией даже не пахло, только многочисленные следы казённой обуви, да характерные колеи от полицейских УАЗиков с Буханками.

— Чего-то даже не пахнет. — поделился Петр удивлением.

— А чем должно пахнуть? — не понял я.

— Ну… горит же человек, от него должен запах исходить. — Пётр ковырнул ботинком кусок стекла, воткнувшийся в землю. Видимо, взорвался газовый баллон, раз тут всё неплохо так разбросало.

Деревянные стены не разметало взрывом, что означает малый размер баллона, поэтому они просто сгорели. Кое-какой кирпич тут был, поэтому тележку я к велосипеду прикрепил не совсем зря.

Из основания стены я извлёк довольно легко высвободившийся кирпич и слегка ударил им по стене. Раскрошился.

— Неужели зря пришли? — Пётр с разочарованием раскрошил кусочек кирпича.

— Не спеши ныть. — сказал я ему. — Вон там камин стоит.

— И чё? Он типа не горел? — вспылил Пётр. Он всегда так делает, когда чего-то не понимает.

Вообще, некоторая житейская мудрость в нём была, но всё же не хватало широты кругозора.

— Камины делают из огнеупорного кирпича! — крикнул я ему в лицо. Иногда я переживаю вспышки неконтролируемого гнева, родители говорят, что из-за сложного возраста. — Дубина!

— Пошел ты, Гектор. — обиделся на меня друг.

— Прости, я не хотел. — извинился я, беря себя в руки.

Есть за Петей такая особенность: когда кто-то просит у него прощения, он сам испытывает чувство вины.

— Это, да ладно, это ты извини, что послал тебя. — ответил он.

— Давай тогда не будем тут торчать сверх необходимого. — кивнул я ему. — Разбираем, грузим на тележку и домой.

Я взял здоровенную стамеску, прихваченную из дома по случаю, и начал расковыривать прогоревший раствор. Так-то, не совсем подходящий инструмент, но, чем богаты!

Дело пошло. Разборка старинного, ещё советского камина, не заняла много времени, да и температура пожара сделала своё черное дело. У самого дна, привычное движение стамески наткнулось на пустоту. Поднятый кирпич открыл вид на полость, которая перевернула мою жизнь. Целый пакет денег. Нет, целый пакет деньжищ! Стодолларовые купюры в толстых пачках, закрытых в металлическую коробочку. Я завороженно смотрел только на них.

— Чё там, Гектор? — Пётр заглянул за моё плечо. — Обалдеть…

— Пятьдесят на пятьдесят? — задал я вопрос.

— Сделка. — кивнул Петр. — Охренеть! Это же бешеные деньги! Сколько тут?

— Тут… — я открыл пакет и бегло подсчитал деньги. — Ровно двадцать тысяч. Это тысячи мангалов!

Да, иногда я мыслю примитивно. Ну извините меня, я тут на клад наткнулся!

— А это что за штука? — спросил Петя, указывая на шарик золотого цвета.

— Тебе нужна? — спросил я безэмоционально, так как думал сейчас совсем не о том.

— Да не, ватная она какая-то. — не стал претендовать Петр. — Мне и десяти штук зеленых за глаза! Бери себе, может рублей за сто продашь.

— Ладно, хрен с ним теперь, с мангалом, давай по домам. — решил я. — Есть где деньги спрятать?

— Ага. — Пётр притащил откуда-то с улицы рваную сумку.

Так и разъехались. Я с коробкой в тележке, а Петя в обнимку с рваной х/б сумкой.

Дома никого не было, как обычно и бывает в это время суток. Родители на работе, а малолетний братец, как всегда, был у своей одноклассницы.

В суверенной личной комнате, я открыл тайник в полу и спрятал честно найденное, после чего направился на кухню. Поставил чайник, вытащил мясо из морозилки, поставил его на разморозку в микроволновку, помыл овощи. Почистил и нарезал овощи и натёр сыр. Достав из духовки противень, намазал его маслом. Мясо разморозилось, нарезал его на продольные кусочки. Послойно уложил всё это дело на противень, поэтапно добавляя специи и майонез. Закрыл полученное в духовке, при температуре двести градусов, на сорок-пятьдесят минут.

Это время я провёл с пользой. Расчехлив свою заначку на новый телефон, направился в магазин, откуда вернулся с натуральными соками, газировками, парой бутылок вина (которые купил у давно знакомой продавщицы, сказав честную правду, в которую она не поверила) для родителей и различными кондитерскими изделиями. Пища богов, к моему возвращению, почти была готова. Все покупки обошлись мне в пятьсот рублей, что составляло всю мою заначку. Пакеты едва дотащил, поэтому испытывал за себя чувство гордости, что смог накопит такую «весомую» сумму за каких-то три месяца.

В двери заскрипел ключ. Я открыл дверь, за которой увидел своего родного брата. Как думаете, каковы были шансы, что его назовут Виктором, Геннадием, Семёном или Кириллом?

— Парис, твою печёнку, опять у Лены зависал? — с негодованием спросил я. — Ребенку десять лет, а этот малолетка ещё не дома!

— Слышь, пацан! — Парис, широко расставив руки, походкой бывалого мужика, какой он её понимает, вошел в дом. — Мне пятнадцать! Я взрослый мужик! Имею право проводить время со своей женщиной!

— Завали хавальник, «мужик». — пресёк я это раскачивание прав. — В глазах общества ты малолетний обалдуй, зависающий в комнате у малолетней обалдуйки. Слушай брата и знай распорядок! Я тебя, как и прежде, не сдам, но если что, выгораживать тебя не буду.

— Ладно, зарубились. Спасибо, брат. — Парис заинтересованно принюхался. — А чем так сногсшибательно пахнет?

Я медленно приблизил лицо брата к своему.

— Едой… — как сокровенную тайну, выдал я шепотом.

— М-м-м, знакомый запах. Что празднуем? — предельно вежливо поинтересовался братишка.

— Объявлю на официальной части мероприятия. — не стал я делиться с Парисом новостями. Расскажу, когда все будут дома.

Устоять перед ароматом было сложно даже мне, поэтому пришлось взять по пачке чипсов с черной газировкой.

— Ты что, заначку потратил? — дошло вдруг до брата.

— Нет, бабулю-ростовщицу топором зарубил! — с довольно ядовитым сарказмом, ответил я.

— Какую бабулю? — не на шутку испугался Парис.

— Ты мой брат, поэтому я не буду говорить тебе в лицо, что ты необразованный пенёк. — я был беспощаден к незнанию другими людьми того, что знаю я. Отсюда и проблемы с одноклассниками, видимо. Родители так говорят. — Это же Достоевский! Преступление и наказание!

— А-а-а! Мы его ещё не проходили. — оправдался брат.

— А надо бы! — наставительно поднял я палец. — Если хочешь большого будущего, то надо быть на шаг впереди всех. Как…

— Ой, только не начинай, а! — заныл Парис.

— Ладно-ладно. — поднял я руки и направился к духовке, где надо было насыпать тёртый сыр. — Телевизор вруби, может чего интересного покажут.

Брат, воспользовавшись браслетом, включил телевизор. Стоял канал новостей, так как батя с утра обычно их смотрит.

Ведущая, Марина Ким, говорила сначала о загоревшемся военном складе где-то на Дальнем Востоке, потом про очередную встречу президента с кем-то там, а вот потом началась нездоровая канитель.

— «Мы прерываем нашу программу в связи с экстренную новостью» — передала Ким твёрдым и слегка тревожным голосом. — «В двенадцать тридцать утра войска НАТО вступили в перестрелку с пограничниками Вооруженных Сил Российской Федерации в районе деревни Мамоново. Бой длился три часа, до прибытия подразделений 877-го отдельного батальона морской пехоты из города Балтийска. МинОбр сообщает, что потери нашей стороны составляют пятьдесят три человека, а силы противника потеряли сорок восемь человек, но данные лишь предварительные. Ведётся разбирательство на высшем уровне, дипломатический представитель Российской Федерации в ООН уже передал ноту протеста от наше страны. А сейчас, вашему вниманию предоставляется выступление президента Российской Федерации Владимира Владимировича Путина, касательно этого инцидента…»