Маг Азидал. Король Азгамара (СИ) - "Дракмир" - Страница 17

- Охрани и Защити Род Людской, а Врага - спали дотла!

Черное древко бьется в ладонях, Огонь в Чаше золотится, уплотняется, и трещит, ревет, как настоящий дракон! Уши закладывает, волосы дыбом встают, а от мощи магии мурашки по спине табуном. Волны сил и жара бьют в грудь тяжелыми всплесками, пол башни под ногами трясется! Восторг в сердце, когда чувствуешь такую мощь!

Но рано поддаваться радости от творимого, покуда Огонь не уляжется в Чаше!

- Знамя наше - суть человеческая...

Слова меняются, но суть остается неизменной, просьба защиты, приказ уничтожить. Я воскрешаю в памяти самые яркие моменты жизни, когда кидался под мечи и копья, горел в чужой магии, лишь бы защитить тех, кто за мной. И вместе с маной чувства отдаются пламени, опустошая до дна. Еще, надо еще!

Желание убивать врагов, топтать и крушить кости, палить плоть, лить чужую кровь и наслаждаться болью всех тех, кто желал того же для меня! Уж чего-чего, а такого в жизни было много. Слова уже не шепчу, рычу!

И слышу столь же сильное желание крови в голосах рядом:

- ...Врага - спали дотла!

Главную роль сегодня играю не я, а Рагаз. Мастер Огня бледнее смерти, и шрам в форме языка огня на щеке сильно выделяется краснотой. Маг плотно смыкает веки и губы, трясется, но успокаивает ревущий в ярости Огонь Чаши.

Знамя Гильдии достаю из золотого теперь пламени, без следа на нем, ни пятнышка, ни подпалин нет, чистое, как в день создания. А в Чаше навеки остался гореть Золотой Огонь, полный желаний создателей. Зерно Огня на дне сокрыто под плотным, как вода, пламенем.

Рядом пошатнулся Лубл, Мастер Воды, ему тяжелее всего пришлось с непокорной стихией. Даже сегодня он предпочел простую одежду из кожи и меха, будто простой деревенский охотник. Морщинки в уголках глаз углубились от усталости, но стоит ровно, а дышит размеренно, безмятежным отношением ко всему напоминая гладь спокойного озера.

- И таких еще три раза, - вытер пот со лба Фрес. - Выдюжим?

Сейчас и я засомневался, но все же минимум опорных точек для столь крупного барьера - четыре. Хотим мы или нет, придется повторить выматывающую магию. Анхилл, все еще не открывая глаз, отвечает глубоким голосом:

- Нельзя прерывать начатое.

- Да знаю я, знаю, - скривился Фрес. - Просто так спросил. Пойдем тогда дальше, чего тянуть.

Двинулись к лестнице. Только я заметил, как брат воровато прибухнул вина за Чашей и спрятал бутылку под мантию. Алкаш малолетний... Совсем молодое тело не бережет. Почему я слежу за здоровьем, а этот гад нет? Причем за здоровьем обоих.

Взглядом пообещал брату веселый разговор, двинулся за спиной Лубла, что шатается как деревце под ветром. Молча мы поддержали его маной по пути вниз, и вышли к другим Первым на вид свежие и полные сил.

- Это было потрясно! - не удержал восторга Библас, воспитанник Анхилла.

Удивительно наблюдать, как обычно хмурый парень, слова не вытянешь, красуется неумелой, но смелой улыбкой.

- Спасибо, - принял от всех похвалу Мастер Маны. - Теперь на восток. И не теряйте бдительности, братья.

Первые пышут задором и силой, изливая в пространство столько магии, что воздух наполняется искорками и свежестью весны. Внутри появилась нотка злорадства при виде других магов. Ничего-ничего, не мы одни в конце будем, как одержимые шататься, замыкать барьер и питать силой будут они. А там силушки надо, ой как не мало.

Но, все же, повинуясь паранойе, пятерку магов Гильдии мы оставим свежими. Пускай, мы пассивно ощущаем весь город и жителей, кто знает, сколько осталось затаившихся змей под боком... И Барьер, неожиданно для них, выявит всех. Даже самых слабеньких, что не почуешь, ведьм и колдунов. И чем Даргал не шутит, может и лазутчиков Хэнъе.

Как-то же они выслеживали Первых в наших же странах? А уж что нас без внимания враги не оставили, сомневающихся нет.

***

Сегодня весь город наблюдает, как вверх бьют четыре фонтана золотого огня, будто подпирающее небеса. Народ с удивлением смотрит на магов Гильдии, что рассредоточились по городу, их можно заметить везде.

На центральном рынке тройка Первых возвышается над людьми, и никто не смеет подойти к могучим людям, что кивнули чему-то, будто услышали приказ извне, и воздели руки к небу. Спустя секунду народ пошатнулся, а кто-то даже упал от волны силы, что разошлась от магов.

То тут, то там, на улицах и крышах стоят Первые, и мало кто выдерживает взгляд зеленых пылающих глаз, знаменитых на весь мир. С крыш сдувает снег под волнами магии, что даже простые люди сейчас видят. Слышно эхо десятков голосов, глубоких как рокот океана и сливающихся в один, потрясающий окна в домах и заставляющих кости дрожать.

Медленно фонтаны из огня начинают расцветать на верхушках, будто чудные цветки раскрываются. Никто и ахнуть не успел, как пламя из золота обратило синее небо в золотистое. Огромный купол накрыл Альсас, врезался концами в холодную землю за десять шагов от стен города, взметая комья промерзшей земли и снега.

Четыре столба пламени медленно утихают, исчезают, будто все это было миражом, но для чувств Первых они пылают там же, где и были. Весь барьер с опорными точками из Чаш Огня просто скрывается в незримый смертными мир, Астрал. Небо вновь принимает синий оттенок, но нет больше в городе холодного ветра, только теплый, ласковый бриз, словно в тот же час лето наступило.

Усталые маги прикрывают глаза, но на лицах улыбки, с весельем поздравляют друг друга. Но не все так хорошо...

В центральной таверне, там, где Азидал некогда читал дневник предков, вдруг затрясся хозяин за стойкой. Из мускулистых рук выпала бутылка, лицо исказилось в непонятной гримасе. Трясущаяся рука схватилась за странный амулет на груди, в виде пятиконечной, костяной звездочки. Но вот амулет треснул, рассыпался в руках удивленного человека. Но человека ли?

У посетителя, что только из его рук бутылку принял, аж пальцы невольно разжались. Звук разбитого стекла заставил всех обратить внимание с улицы на хозяина таверны.

А того трясет, будто кто-то горячим железом тычет, бледное лицо вдруг становится смуглым, почти черным, синие глаза блекнут, превращаясь в алые, за секунды каштановые волосы чернеют, становятся жесткими, как иглы ежа. Но самые странные - уши, из-под темных волос вдруг вырастают два острых, как копья, костяных уха.

Облик меняется, то человек перед тобой, то темнокожее существо, чуждое человеческому взгляду, с одного вида вызывающее подспудное отвращение.

-Хэ-хэ... - заикается женщина за ближним столом, трясется палец, указывая на стойку. - Хэнъе! Костеухий!

Смуглое лицо исказилось под испуганными взглядами людей, хэнъе оглядел всех с видимым недовольством, и вдруг резко, прыжком перемахнул через стойку, ломанувшись на выход. Никто и пикнуть не успел, как парочка стоявших у дверей людей разлетелась переломанными куклами перед ним. Хлопнула дверь.

Такая сцена не одна в городе. На юге Альсас гремит кузнечный молот, статный кузнец показывает маленьким молотком на наковальне, и щуплый паренек с недюженной силой бьет по алой стальной полосе.

Чуткий к звукам в родной кузне, пожилой мастер застыл, когда услышал треск, будто косточка сломалась... Кузнец узрел, как на наковальню падают мелкие, острые обломки амулета, что он не раз видел на груди подмастерья. Так и застыл мужик, с расширенными зрачками уставившись на пальцы ученика, что удерживают кузнечный молот. Вместо розоватой кожи появилась темная, а вместо прозрачных ногтей - черные, заостренные когти. Как у чудовища.

- Какого демона? - хмурятся седые брови. - Ты кто такой?

- Вахет та раг, - в мелодичном тоне без труда угадывается чуждое ругательство, алые глаза прищурились, поднялся молот над головой старца. - Шан ту ран Мэлиас. Мне жаль.

Кузня горит, черный дым над крышей собирается, а внутри остался труп удивленного человека с разбитой головой. Юркая тень стремится к вратам из города. И таких теней ни одна и две, десятки по всему городу. Бродячие артисты, торговцы, даже бродяги неожиданно обращаются не в тех, кем являются. И, все поняв - бросаются прочь из города.