Зимняя сказка, или Новый год у мамы (СИ) - "Каталина" - Страница 13

— Вряд ли, — поспешно отвечаю я и отхожу в тень.

— А разве не вы вчера были у нас в качестве Снегурочки? — не отстаёт внимательная девушка. Теперь и остальные разглядывают меня.

— Нет, сестричка, ты ошиблась. Эта не Снегурочка, а скорее Баба-Яга местного разлива, — усмехается Стас.

Я надуваю губы и молча игнорирую хама. Тем временем Артём ставит какой-то ящик на середину дороги и кричит:

— Всем отойти, сейчас рванёт.

И в небо взлетают искры. Красивый разноцветный салют. Я тоже, задрав голову, смотрю в небо. И бац! Меня по попе что-то сильно ударяет. Оборачиваюсь назад и понимаю, что в меня бросили снежком. Мама? Нет, она вместе с Николаем Петровичем на зарево смотрит. Теперь я смотрю на Стаса. Но он стоит как ни в чём не бывало: руки в карманах, голова задрана, лицо невозмутимо. Зато его сестра и зять как-то странно переглядываются. Ярослава даже слегка улыбается. Не успеваю я прийти в себя, как слышу мамин голос:

— А вон там звёзды целуются!

И пока я пытаюсь отыскать на тёмном безлунном небе хоть одну звезду, мне снова прилетает по мягкому месту. Я уже собираюсь дать сдачу ответным снежком, как замечаю целующихся маму и соседа. Учитывая, что она держит его за грудки, скорее всего инициатором данного действия является моя родительница. Что мне остаётся делать? Только компромат. И я их фотографирую. Не успеваю запихнуть обратно телефон, как на нём высвечивается входящий вызов от Аси:

— С Новым Годом! — кричит она, — Давай к нам иди. Мы на площади зажигаем.

— Я бы с удовольствием, но, наверное, не смогу, — я всё ещё смотрю на парочку, которая уже поднимается на ноги. Точнее Николай Петрович встаёт сам и поднимает маму, — я сейчас у мамы уточню. Мам, мы пойдём на площадь?

Она в ответ лишь невразумительно мычит. Язык что ли после поцелую отказал?

— Аня, ты иди, — говорит Николай Петрович, — а мы уж с мамой тут останемся.

Я с сомнением на него смотрю. Стоит ли ему доверять?

— Не переживай, всё будет хорошо, — успокаивает меня сосед, — иди и повеселись.

И я соглашаюсь.

— Хорошо, я тогда пойду. А вы, если что мне звоните, — и я диктую свой номер.

Николай Петрович одной рукой забивает в телефон, а другой крепко держит маму. Ещё чуть-чуть и она заснёт стоя, держа голову у него на плече.

— Ты умеешь водить? Возьми мою машину, — великодушно предлагает Николай Петрович.

Я отрицательно качаю головой.

— Мы вас отвезём, — встревает Ярослава. Я уже и забыла про них. На дороге стоят лишь Стас, Ярослава и Артём.

— Мы сами собирались съездит туда, — говорит последний.

Что лучше: идти пешком минут тридцать, а то и больше, или ехать в одной машине со Стасом.

— Давай, прыгай уже, — приказывает Ярослава. И я сажусь на соседнее с водителем место в мазду.

Мы уже минут пять как едем в абсолютной тишине. Даже радио не играет. Лишь за окнами авто слышны разговоры, поздравления, залпы в честь Праздника. Я время от времени кошусь на водителя, но он невозмутимо крутит руль правой рукой, никак на меня не реагируя. Сама виновата, думаю про себя. Ярослава решает разрядить обстановку и спрашивает, что из себя представляет Базарная площадь. Я как могу объясняю, хотя понимаю, насколько это убого по сравнению с Манхеттеном.

— А мы с Артёмом познакомились в Новый Год. В Москве у Кремлёвской ёлки, — вспоминает девушка.

Её супруг тут же подхватывает:

— Ага, на Ярославе были высоченные каблуки, на которых она постоянно поскальзывалась. И один раз упала на меня, облив шампанским.

— Он был жутко недовольным, видите ли я ему новый телефон загубила.

— И она в добавок ещё мне и ноги отдавила.

— Это я уже специально. Но так как я девушка гордая, то сразу отняла его мобильный, сказав, чтобы завтра ждал меня на этом месте. И пообещала принести такой же.

— Сказала и мгновенно скрылась. Я толком не успел ничего сообразить. И весь следующий день простоял у ёлки в ожидании этой загадочной красотки. Мы время-то обговорить забыли.

— Я пришла часам к семи, потому что никак не могла найти этот долбанный телефон. А Артём чуть ли не в сосульку превратился. Пришлось ещё две недели его лечить. Зато мы лучше узнали друг друга и влюбились.

Судя по звукам, они от нахлынувших воспоминаний решают поцеловаться.

— Романтично, — с умилением говорю я. За что получаю насмешливый взгляд зелёных глаз.

— Не очень-то ты похожа на романтичную особу. Скорее на расчётливую и корыстную.

— Почему это? — возмущаюсь я от такой несправедливости.

— Романтичные девушки нежные, добрые и отзывчивые. А ты агрессивная, злопамятная и чересчур гордая. Тебе ни принц на белом коне нужен, а бессердечный Терминатор из стали, — говорит парень с горечью.

Неужели он видит меня такой?

— Как будто тебе интересны романтичные барышни. Ты скорее любишь визгливых блондинок, готовых вцепиться в волосы всем подряд.

И я выпрыгиваю из машины. Она едет, но из-за снега и гуляющих людей медленно, поэтому хоть и не без труда, но у меня получается данный манёвр. Впрочем, Стасу, наверное, всё равно, даже если бы я и поранилась. Он даже не останавливается для того, чтобы спросить, как я. Или отругать за такой взбалмошный поступок. Ну и пусть себе катится дальше.

Созвонившись с Асей, я нахожу шумную компанию, среди которой мои деревенские подруги.

— Ну наконец-то, явилась, — орёт Поля и наливает мне шампанского в пластиковый стаканчик.

Кроме нас троих здесь ещё Волков со своим верным другом Петькой Хвостиковым, наш одноклассник Серёжа Беликов и две девушки младше нас года на три, Маша и Лиза. Я их плохо знаю. Шурик хвалится машиной, которую собирается приобрести в следующем году.

— И что за машина, — спрашивает Маша.

— Приора. Новая.

Она фыркает в ответ. Видимо, отечественный автопром её не прельщает.

— А деньги-то откуда на новую, — спрашивает Беликов.

— Секрет, — как-то загадочно Сашка зыркает в мою сторону.

Думает, я ему в качестве желания машину что ли куплю? Ага, фигушки.

Тем временем на трибуну выходит Платон Георгиевич Сухой и объявляет выступление местной певицы Кристины Кулаковой. Вслед на сцену поднимается девушка лет семнадцати в белой шубке, сапожках такого же цвета и милых пушистых наушниках. И поёт "Эх, три белых коня". Пока она выступает, я подхожу к Асе и шепчу ей на ухо, что должна ей красный мешок. Она не сразу соображает, о чём речь. Приходится детально рассказать про потерянную вещь и дать обещание купить такую же взамен. Она равнодушно кивает. Сегодня ей не до школьного инвентаря. На сцене вновь Сухой:

— А теперь будут командные соревнования. Прошу подняться на сцену две небольшие группы.

То ли все уже чересчур пьяны, то ли позориться никому не охота, но желающих нет. Скучные, думаю. Помнится, когда я встречала Новый Год с Лёхой и его друзьями, то обязательно придумывала развлекательную программу. Два года назад даже устроила что-то наподобие спортивного ориентирования в городском парке. Мои бывшие друзья поначалу всегда скептически были настроены к этим "детскими игрищам", как однажды выразилась Ирина. Но зато в конце единогласно требовали продолжения.

И сейчас мне было порядком скучно просто так стоять и слушать пьяную болтовню. Да и холодно. Поэтому я решаю проявить инициативу.

— Девчонки, пошлите поучаствуем, — смотрю на Асю и Полю.

— Мне по статусу не положено. Ученики и их родители не поймут, — оправдывается Кузнецова.

— Я вообще не любительница такого позорища, — Полька также отказывается.

Но неожиданно меня поддержала парни: Хвостиков и Беликов. И вот мы втроём на сцене.

— А кто же составит конкуренцию нашим отважным мушкетёрам, — призывает Сухой.

И на сцену поднимаются мои недавние попутчики и соседи по совместительству: Артём, Ярослава и Стас. Трое на трое. Деревенские против городских. Мы в правом углу, они в левом. Народ внизу затих. Все ждут столкновения не на жизнь, а на смерть.