Куколка (СИ) - Воробей Ирина Леонидовна - Страница 16

Отойдя на приличное расстояние от академии, осмотревшись по сторонам для проверки, нет ли поблизости кого из знакомых, она набрала номер Вадима. Длинные долгие гудки в трубке ее нервировали.

– Привет, Подсолнух! – наконец, послышался бодрый мужской голос.

– Хватит обзываться, – нервно высказалась Татьяна и через мгновение осеклась, поняв, что переборщила. Это ее волнение сбило с толку.

–Ооу, – растерялся Вадим. – Вообще-то, я и не обзывался, но как скажешь.

– Я освободилась. Можно к тебе сейчас прийти? – решила проигнорировать предыдущее девушка.

– А ты далеко? – Вадим с легкостью подхватил.

– Через полчаса, примерно, приеду.

– Окей. Давай, жду.

И он положил трубку, не дав Татьяне ничего сказать в ответ, впрочем, говорить ей все равно было нечего, но его резкость ее напрягала. Тут она увидела нужный ей автобус и побежала на остановку. Транспорт уже собирался отъезжать, но подождал девушку, что лишний раз убедило ее в удачливости сегодняшнего дня. Татьяна пулей влетела в салон автобуса и сразу же прильнула к поручню у окна напротив двери. Пока ехала в автобусе, она представляла себе, как все должно будет пройти, будет ли это быстро или затянется. Она была почти уверена, что он предложит ей остаться, снова полепить мозаику или хотя бы посмотреть кино. Она придумывала, что и как ей на это стоит ответить. Безусловно, она должна будет отказать, ведь она очень занята перед выпускным спектаклем, ей нужно репетировать, она не должна так легко на все соглашаться. Вадим будет ее умолять остаться, находить тысячи причин для этого, но ни одна из них Татьяну не удовлетворит. Она будет непреклонна. Отец ведь учил ее, что нужно сдаваться как можно дольше. А еще отец запретил ей водиться с барменами. Тогда все ее переживания становятся бессмысленными. Она просто должна его игнорировать, взять у него диски и уйти, не оборачиваясь. Но, разумеется, сколько ни пытайся предусмотреть все и прокрутить все возможные сценарии, в реальности всегда получится иначе.

– Заходи, – Вадим жестом пригласил Татьяну в квартиру.

Она, немного стесняясь и немного волнуясь, перешагнула через порог и встала у двери. Вадим уже направился на кухню и только у самой двери обернулся на гостью.

– Чего стоишь? Раздевайся, проходи. Тапки там найди какие-нибудь в обувнице. И двери надо закрывать за собой.

Он посмотрел на распахнутую дверь недовольным взглядом. Татьяна закрыла ее на внутреннюю задвижку, как всегда делала в своей квартире, и принялась снимать балетки. Она растерялась, потому что не была готова к такому обращению. Она думала, он спросит ее, захочет ли она войти или просто возьмет диски и уйдет, хотя бы спросит, не спешит ли она куда-нибудь. А он повел себя так бесцеремонно.

– А где диски? – негромко спросила девушка, вешая плащ на крючок.

Она полезла в обувницу за тапочками. Нашла только одни маленькие, явно женские, голубые с котиками. Она сразу вспомнила, что у него была девушка. Видимо, эти тапочки остались от нее. Было не очень приятно в них залезать голыми ногами, но ходить босиком по его грязному полу ей хотелось еще меньше.

– Там же, где и всегда, – отвечал хозяин из кухни. – Потом выберешь, что тебе понравится. Можешь, хоть все забирать. Ты что будешь, чай или кофе? Есть и текила, кстати.

Слово «текила» Вадим произнес с явной усмешкой, которая легко читалась в голосе. Татьяна улыбнулась и вошла на уже знакомую кухню. За пару дней здесь мало, что поменялось, если только слой пыли увеличился на пол миллиметра.

– Кофе, пожалуйста.

Он принялся молоть кофейные зерна. Оглушающий звук кофемолки парализовал разговор. Но это длилось недолго. Из кофемолки парень высыпал порошок в кофеварку, добавил воды, каких-то приправ и нажал на единственную красную кнопку.

Весь ее первоначальный план уже к этому моменту был разрушен до основания. Она укорила себя за это внутренним голосом разума, но почему-то продолжала спокойно сидеть на кухонном диванчике и ждать бодрящего напитка. Тело отказывалось слушать мозг, как бы она ни уверяла себя, что должна просто забрать диски и уйти. Здесь было тепло и уютно, несмотря на присутствие грязи и отсутствие домашней атмосферы, которую создает семья. Вадим улыбался и располагал к себе. Он одним своим видом вызывал у нее чувство комфорта. Так она это назвала, потому что это было странное, новое для нее ощущение, которое она ни с кем до этого не испытывала. С близкими и друзьями было не то ощущение комфорта. Там комфорт возникал в силу давности знакомства, в силу каждодневного тесного общения, в силу общности места, окружения и мировоззрения. С Вадимом же у них не было никакой близости, тесноты и общности. Но ощущение естественного спокойствия все равно присутствовало. Ей не хотелось лукавить и пытаться выставить себя кем-то другим, хотя часто она надевала маску на лицо в общении с малознакомыми людьми. И каждый раз это была разная маска, в зависимости от того, что она думала об этом человеке, что могло расположить его к ней. Она делала это непроизвольно, подсознательно и легко, но ощущение внутренней неловкости все равно при этом оставалось. Вадим же был открыт и прямолинеен и, казалось, требовал взаимности. И получал.

– Ты, вообще, ешь? – спросил парень, садясь напротив нее за стол.

– Конечно. Если ты намекаешь на мой род занятий, то мы не питаемся травой. Тренировки все-таки требуют много энергии. Я порой могу одна целую пиццу слопать.

Татьяна при этом обхватила обеими руками пустое пространство перед собой, показывая тем самым объем пиццы, с которым она могла бы справиться. Она, пожалуй, переоценила свои возможности, потому что Вадим наискось осмотрел ее с ног до головы и отрицательно покачал головой, мысленно заключив, что в такую тонкую девушку такая пицца явно не поместится. Он по-доброму улыбнулся.

– Кстати, о пицце. Может, закажем? Ты, наверное, как раз после тренировки проголодалась? А я еще даже не завтракал.

– Давай, – согласилась Татьяна, хоть пока и не чувствовала острого голода.

– Платим пополам? – спросил Вадим, пытаясь заглянуть ей в глаза.

– Если это намек, то я тебя угощать не собираюсь, – горделиво ответила Татьяна, отворачиваясь. – Ты сказал, что диски тебе даром не нужны.

Парень посмеялся, потому что имел в виду не то, но оценил ее находчивость. Он принес ноутбук и зашел на сайт для заказа еды на дом, тот самый, который был указан на магните. Теперь стало понятно, откуда у него этот магнит и для чего нужен. Пицц в ассортименте было великое множество. Татьяна аж растерялась. Она ела пиццу, но не то, чтобы очень часто, и тем более сама ее никогда не заказывала, потому плохо в них разбиралась. Для нее было открытием, что у каждой пиццы есть название и что названия эти универсальны по всему миру. Вадим то и дело предлагал ей то «Гавайскую», то «Маргариту», то «Пепперонни», а она понятия не имела, что из этого с чем. Потому, дабы не выдать очередное свое невежество, говорила наугад. В итоге, они решили заказать «Баварскую» и «Четыре сыра». Еду обещали привезти через час. В ожидании пиццы Вадим предложил снова заняться мозаикой. Татьяна этого ждала и легко согласилась. Она уже забыла, что изначально намеревалась дальше порога не заходить.

Пока он снова раскладывал все на полу мастерской, начиная с газет и заканчивая полотном с уже приклеенной мозаикой, Татьяна выбирала мультфильмы, которые хотела бы посмотреть. Он снова все перекладывал со стеллажей на пол. Когда она выбрала пятый, уже можно было приступать к работе. На сей раз объяснять азы было не нужно. Татьяна все прекрасно помнила, сама себе удивляясь, как ее завлек этот процесс. Он, действительно, помогал абстрагироваться и успокаиваться. Но Вадим все равно находил возможности делать ей замечания, пояснять дополнения и что-нибудь за ней переправлять.

В процессе он задавал ей обычные вопросы, которые задают друг другу малознакомые люди, пытался узнать о ней хоть что-нибудь, но Татьяна отвечала односложно, без подробностей. Не потому, что не хотела рассказывать, а потому что было нечего. Она не знала, что еще о себе, кроме того, что является балериной, она может рассказать. Поняв это, Вадим стал рассказывать о своей учебе, которую, в итоге, бросил, устроившись работать барменом, потому что было нужно кормить самого себя. Рассказывал забавные истории, что с ним случались во время учебы, про своих преподавателей и однокурсников. У него хорошо получалось их пародировать. Татьяна, конечно, не могла знать, какие они были на самом деле, но его пародии выглядели очень правдоподобно, хоть и карикатурно. Она нашла парочку схожих типажей и среди своих преподавателей, поэтому юмор ей пришелся кстати. Ей было интересно узнавать о нем что-то новое. Она удивилась, узнав, что он учился в Репинском училище на факультете монументальной живописи. Это с трудом укладывалось в ее голове наравне со знанием, что он бармен. Настолько сильно отец втемяшил ей в голову, что все бармены – недалекие люди. Впрочем, он все равно не закончил институт. Это, скорее, подтверждало отцовское мнение, но Татьяна все равно не могла отнести его к тем, кого описывал отец. Он был слишком не таким.