Живи! (СИ) - Сакрытина Мария - Страница 15

— Почему ты не пользуешься магией, Ллир, я же вернула её тебе?

Я проснулся на рассвете, уверенный, что сон был вещим. Госпожа, свернувшись в клубок, спала у меня под боком, и солнечный луч, пробившийся сквозь завесу дождя снаружи, трогательно дрожал на её маленьких рожках.

Через два дня вдовствующая королева неожиданно пригласила принцессу Лию на обед в саду.

Госпожа не выходила из своих покоев уже месяц — и, как говорят люди, "зверела" день ото дня. У неё наверняка болели крылья — пусть невидимые другим, но она-то их чувствовала. По крайней мере, раньше госпожа никогда не просила меня делать ей массаж. Она вообще не желала моих прикосновений — с той ночи перед свадьбой, хотя по-прежнему позволяла спать в её кровати. И, что меня радовало, не принимала снотворное уже вторую неделю — она как будто успокоилась благодаря полугодовой отсрочке. Так бывает у людей: они могут забыть про опасность, даже если она дышит им в спину. Так маленькие калий-на, зайчата по-человечески (если я не ошибаюсь), играют перед ленивой, сонной от сытного обеда змеёй.

— Что ей от меня надо? — бурчала госпожа, нервно дёргаясь, пока я одевал её, украшал и причёсывал. — Она же меня терпеть не может.

Это было так — и я надеялся, что королева не придумала, как отсрочить траур. Или лишить госпожу магии — она же испугалась в тот раз, перед похоронами. Королева могла приставить к падчерице мага, и это бы всё испортило, и уж конечно бы раскрыло, что юная принцесса всё больше и больше открывает в себе демона.

Вряд ли госпожа думала об этом, когда шла сумрачными коридорами к галерее в южной части дворца. Ей хотелось летать — я шёл на приличествующем расстоянии позади, и видел, как то и дело напрягаются лопатки в вырезе платья, как она поводит плечами и с тоской посматривает на мокнущий под дождём сад.

В галерее пахло мокрым деревом — струи безостановочно хлестали деревянные подоконники открытых окон. И ярким, почти ядовитым запахом цветов — духи королевы. За всем этим тонкая струйка цитрусов почти не улавливалась: лорд Леерд, глава совета, вежливо встал, когда принцесса вошла, и склонился в глубоком поклоне. Так человеческие вассалы кланяются своим господам, и это было странно — признанная отцом, но не наделённая правом наследовать, принцесса вряд ли была выше его по положению.

— Ты опоздала, — королева смотрела в окно, но недовольно поморщилась, когда герцог Леерд успел быстрее меня отодвинуть госпоже кресло.

— Я прошу прощения, — равнодушно отозвалась госпожа, коротко улыбнувшись герцогу.

Королева скривилась так, будто музыканты, игравшие в нише, сфальшивили. И, обратившись к севшему подле неё герцогу, нарочито досадливо произнесла:

— Милорд, право же, мы могли бы найти вам более достойную партию.

Пальцы госпожи, держащиеся за подлокотники, сжались.

— Ваше Величество, я давно восхищаюсь принцессой Лией, — герцог перевёл взгляд на госпожу. — Ваше Высочество, я только что просил у королевы вашей руки.

— И не один раз, — вставила Её Величество. — Даже потрудился три раза объяснить, как этот брак будет выгоден мне и империи.

— Ваше Высочество? Что вы об этом думаете?

Госпожа, опустив голову, смотрела на тарелку перед собой, куда прислуживающие за столом рабы уже положили фруктовый десерт.

— Какая разница, что она думает, — королева подняла, повертела в руках бокал с золотистым вином, поставила обратно на стол.

— Но моя королева…

— Я вас очень хорошо поняла, герцог. Быть может, сейчас вы оставите меня с… принцессой одну?

Просьба грубо граничила с приказом, но герцог послушался. Он галантно поклонился королеве, поцеловал руку госпоже и, внезапно вспомнив о каких-то делах, ушёл.

Королева махнула рукой, прогоняя рабов. Допив вино, встала, медленно обошла стол. И, размахнувшись, влепила госпоже пощёчину.

— Снюхалась с советом, да?! За моей спиной? Я действительно должна была запереть тебя в темнице, девчонка, чтобы ты сидела тихо? Ничего, ещё есть время это устроить.

— Я не понимаю, о чём вы, — прошептала госпожа. До покрасневшей щёки она даже не дотронулась, хотя болеть должно было сильно — на королеве были перстни, и один из них оцарапал госпоже кожу.

— Прекрасно понимаешь. Ты всегда была умной… зверушкой. Так вот, даже не думай о свадьбе с Леердом. Что, уже поделили мой трон?..

— Мне не нужен трон.

— Не лги!

Госпожа вскинула голову и жарко, стремительно зачастила писклявым от напряжения голосом:

— Ты действительно думаешь, что здесь все спят и видят, как надеть корону? Так вот, матушка, мне она даром не нужна! Я с удовольствием посмотрю, как вы с советом перегрызётесь друг с другом, но меня оставьте в покое!

Королева схватила её за руку и зашипела:

— Как ты смеешь?!

— Мне не нужен трон! — закричала в ответ госпожа. — Оставь меня в покое! — и, расплакавшись, уже жалобно взмолилась: — Пожалуйста, позволь мне уехать! В провинцию, куда угодно, ты обо мне больше не услышишь, обещаю! Пожалуйста! Мне больше ничего не нужно! Я клянусь!

Королеве нравились её слёзы: ярость мгновенно сменилась удовлетворением. И сытой вседозволенностью, которую я столько раз наблюдал на лицах людей.

— Ты отправишься обратно в свои комнаты и будешь сидеть там тихо. Так тихо, чтобы я забыла о тебе на эти пять месяцев. Потом ты выйдешь замуж. За графа Таверди, — госпожа прижала руки ко рту, давя всхлип. Я хорошо её понимал: граф был ничем не лучше убитого мной герцога Ноэти. — И ещё — я не потерплю шпионов в своём дворце, — продолжала королева. — Твой рей-на отправится на продажу завтра же.

— Нет! — вскинулась госпожа. — Не смейте!

Но королева уже вызвонила стражу, и меня подхватили под локти, буквально унося из галереи. Госпожа билась в руках бережно держащего её капитана.

Стремительно изменившаяся снаружи погода осталась незамеченной для всех: и только когда дверь передо мной захлопнули, дворец содрогнулся в громовом раскате. А я краем сознания понял, что госпожа всё-таки освоила магию, настоящую — ведь гром не могут подчинить даже человеческие маги.

С тех пор гремело всё время: в кузне, где мне сводили клеймо, в клетке, куда помещали дворцовых рабов, готовых для продажи. И вечером, когда меня оттуда выволокли, полуживого — люди могут не чувствовать чужую магию, но я слышал ярость и отчаяние госпожи в каждом стоне ветра, в каждом рыке грома. Это выматывало сильнее, чем то, что со мной делали кузнец с подмастерье.

Куда меня ведут, догадаться было несложно, даже если не знать дворец так, как я успел его выучить.

— Я должна понять, что она в тебе нашла, — говорила королева, шагая вокруг меня. Её домашние туфли шелестели по ковру, в который я зарылся лицом, мечтая, чтобы кто-нибудь, наконец, догадался дать госпоже снотворное. Наверное, тогда голова перестанет раскалываться, точно в тисках.

Я даже еле заметил, когда королева потянула меня наверх — естественно, за уши.

— У меня был такой же, — вслух размышляла королева. — Но куда красивее… И он не смел смотреть мне в глаза, — я спохватился и снова уставился на ковёр. — Может, это ей нравилось… Покажи, рей-на, что ты умеешь.

— Да, госпожа, — выдавил я, задыхаясь, хотя вряд ли она услышала мои слова в очередном раскате грома.

Королева поморщилась.

— Эта гроза… Ну, чего ты расселся? Заставь меня забыть о ней. Вообще обо всём забыть.

Она не была привередливой — обычная человеческая женщина. Особых "экзотических", как их называют люди, предпочтений у неё не было. Если не считать просьбу: "Расскажи мне о своей госпоже".

Я рассказывал — то, что она и так уже знала. Королева смеялась, лёжа рядом, играя моим хвостом.

— Глупая девочка.

Да. Глупая девочка.

Гром всхлипнул снова, а королева — как она могла не слышать разлитой во влажном воздухе тоски? как люди могут быть так бесчувственны? — повернулась ко мне и, дёрнув за хвост, приказала: — Целуй меня ещё.