Век магии и пара. Барчук (СИ) - "Amazerak" - Страница 42

Снова я шёл по полю и снова увидел того же седобородого великана в кольчуге и с мечом, что являлся мне дважды во снах. И я опять спросил у него:

– Кто ты? Что от меня хочешь?

– Я есть тот, кто есть, – ответил великан грозно, – Вы забыли о благородстве и чести, забыли о своих предках, что стояли у истоков вашей силы, и мир погрузился хаос, кровные распри раздирают его на части.

– Но при чём тут я? Зачем ты мне постоянно снишься?

– У тебя дар, Михаил Барятинский. Примени его достойно.

– Но я не Михаил… – я хотел назвать своё настоящее имя, которое носил в прошлой жизни, но сон внезапно оборвался.

Я открыл глаза. Первое, что увидел – милое личико и красивые зелёные глаза Тани.

– Очнулся, – улыбнулась она. – Слава Богу! Я боялась, что не получится.

– Что? Что со мной? – я попытался встать, но Таня велела лежать, и подала мне эмалированную кружку с водой.

– Пей. Тебе пока нельзя вставать. Тебя ранили.

Я лежал под одеялом. Из одежды – одни кальсоны, остальные вещи висели на стуле рядом. Грудь была забинтована, в правой стороне саднило и покалывало, но несильно. Лишь глубокие вдохи давались через боль. На бинтах расплывалось небольшое пятнышко крови в месте, куда попала пуля.

– Где мы? – спросил я. – Что с бандитами?

– Мы в заброшенном лагере, – объяснила девушка. – Ты убил нескольких человек, остальные разбежались. Дивлет – подручный Капитана – тоже убит. Лаврентий Сергеевич привёз тебя сюда. Ты находился в плохом состоянии. Пуля пробила насквозь лёгкое.

– И сколько я тут уже валяюсь?

– Почти два дня. Лаврентий Сергеевич рассказал, чем вы занимаетесь. Он хороший человек, и ты – тоже. Прости меня, Миша, я ошиблась, зря я не послушала тебя тогда, – она провела пальцами по моим волосам.

– Подожди, – я снова приподнялся. – Ты говоришь, два дня?! С пулей в лёгком? Но я почти не чувствую боли. Это невозможно, – я хотел размотать бинты, но Таня остановила мою руку.

– Я знаю, в это сложно поверить, – сказала она, – но это так. Ты почти здоров. Я боялась, что ты умрёшь, пока мы ехали сюда, но ты выжил, и… в общем, теперь всё хорошо, теперь тебе не о чем волноваться.

– Но как?! – я посмотрел Тане в глаза, но она отвела взгляд.

– Я не могу объяснить. Раны затягиваются, когда я прикасаюсь к ним. Обычно я не пользуюсь этим, но я не могла позволить тебе погибнуть.

Я сел на кровати. Это была одна из комнатушек на втором этаже в кирпичном здании старого лагеря. Кровать стояла у окна, что выходило во двор. Было солнечно и тепло, пели птицы.

– Ты потерял столько крови, я ужасно испугалась, – повторила Таня касаясь повязок. – Пока тебе не стоит вставать.

– Ты тоже владеешь чарами… – догадался я, укладываясь в кровать.

Испуг отразился на лице девушки.

– Никому не говори об этом, – замотала она головой. – Кроме тебя и Лаврентия Сергеевича об этом никто не должен знать. Иначе… – она не договорила, но я и так понял, что иначе.

– И ты умеешь залечивать раны? Но на это способны только врачеватели, разве нет?

– Всё так, Миша, но прошу, не спрашивай, я сама ничего не знаю. Это появилось у меня в детстве, но я должна была скрывать. Теперь боюсь, что это станет известно, – призналась она.

Я взял её за руку:

– Всё будет хорошо, никто не узнает. А где Лаврентий Сергеевич? Он ещё не штурмовал особняк Капитана? Никаких происшествий не было?

– Лаврентий Сергеевич уехал утром, обещал быть к обеду. Пока от банды Капитана вестей нет, всё тихо, – сказала Таня. – А ты, наверное, есть хочешь?

– О да, не откажусь! Голоден как волк зимой.

– Я принесу, – Таня убежала. Я встал, надел штаны и рубаху. Чувствовал себя неважно, но если учесть, что два дня назад пуля крупного калибра пробила мне лёгкое, на лучшее и рассчитывать нельзя было.

Таня принесла тарелку супа, которую я выхлебал до дна за минуту. Аппетит был зверский.

– Тебе надо уехать, – сказал я. – Здесь опасно находиться.

– Нет, исключено.

– Но почему? Что если нас постигнет неудача, и лагерь захватят?

– Я тут нужна, – проговорила Таня, и немного помедлив, добавила. – И тебя я не оставлю больше. Вдруг снова ранят? А теперь мне надо сменить повязку.

Снова пришлось снимать рубаху. Таня размотала бинты, под ними виднелась небольшая почти зажившая ранка. Девушка велела мне лечь, а потом положила обе руки на рану и, закрыв глаза, сосредоточилась. Всё, что мне оставалось – любовался её нежным личиком. В этот момент мне захотел никогда с ней не расставаться. Сердце билось сильнее обычного, а душу наполняло сладостное чувство. И ведь знал я Таню совсем мало: раз пять встречались, а уже казалось, что мы, как будто, родные. Но меня чертовски пугало, что станет с ней, если мы не победим в этой войне, и Капитан одержит верх.

Способности, которые так своевременно проявились у объекта моей страсти, меня, честно говоря, не сильно удивили. Конечно, всё это по-прежнему было необычно, вот только я с недавних пор начал подозревать, что не одни древние боярские роды обладают силой. Казалось, людей, имеющих магические способности, здесь немало, но все они обречены скрывать их под страхом смерти, ведь те, кто более тысячи лет назад узурпировали власть в этом мире, создали вокруг себя ареол избранности и объявляли вне закона любого простолюдина, у которого прорезалось нечто подобное.

Минут пятнадцать Таня «колдовала» над моей раной, и боль постепенно утихала.

– Не могу больше, – наконец, сказала она. – Потом ещё попробую.

После процедуры она выглядела уставшей: кажется, у неё тоже использование магии отнимала силы.

С улицы донёсся звук едущего паровоза. Вначале он был тихим, но со временем становился всё громче и громче. Сквозь него доносился лязг гусениц и тяжёлые монотонные удары. Таня выскочила из комнаты, а когда вернулась, сказала, что приехал Лаврентий Сергеевич.

Вопреки её уговорам оставаться в постели, я всё же встал, надел рубаху, жилетку и вышел на улицу. Не терпелось посмотреть, что за агрегаты привёз старый кузнец.

Первым на территорию лагеря въехал грузовик Соловья. За ним вполз танк. Именно он издавал паровозный звук, который привлёк моё внимание. Танк был очень старый и по конструкции и по состоянию: краска местами облезла, кое-где проступала ржавчина. Внешним видом он напоминал ромбовидные танки Первой Мировой. Обводы двух широких громыхающих гусениц охватывали весь корпус, по бокам располагались двери и спонсоны с пулемётами, ещё один пулемёт, курсовой, стоял в лобовой части корпуса над короткоствольной пушкой, что находилась рядом с местом мехвода. Башня у танка отсутствовала, а из моторного отсека торчала низкая толстая труба, из которой шёл дымок.

Следом двигался боевой аппарат, аналогов которому в своём мире я не встречал. Шагающую машину я уже видел на заводе, а сейчас передо мной предстала её военная разновидность. Машина шла на двух массивных, защищённых бронелистами, ногах, напоминающих ноги тероподов, и издавала тяжёлый металлический грохот при каждом шаге. Кабину закрывал клёпаный бронеколпак, а в одну из рук была вмонтирована автоматическая мелкокалиберная пушка с механическим прицельным приспособлением, как у зенитных пулемётов, и здоровым коробом под патронную ленту. Вторая рука тоже использовалась для удерживания орудия. За кабиной дымила труба. Аппарат выглядел весьма потрёпанным, на броне виднелись заплаты и вмятины от попаданий, говорящие о том, что передо мной – ветеран боевых действий, вышедший в отставку.

Из кабины грузовика выпрыгнул Лаврентий Сергеевич.

– О, Миша, поправился? – воскликнул он, увидев меня. – Быстро тебя Танька на ноги поставила. А мы к подполковнику тому смотались, технику достали. Хлам, правда, старый, списанный. Но, глядишь, и с этим управимся. Сладишь с такими? У нас спецов нет – я тебе говорил.

– Разберёмся, – заверил я.

Бронеколпак шагающей машины поднялся, и оттуда вылез парень, которого я сразу же узнал. Последние две недели он занимался у меня в спортзале. Парень работал оператором шагающей машины на заводе, звали его Жорой, но кличали почему-то Косолапым. Почему – я и сам не понимал.