Саван Вечности (ЛП) - Гудкайнд Терри - Страница 18

Максим наклонился к ее плечу:

— Веками живя в изолированном городе, одаренная знать Ильдакара отточила свои умения в искусстве плотских наслаждений. — Он наклонился ближе и хрипло сказал: — Рискну предположить, что большинство наших техник неизвестны во внешнем мире.

— Должно быть, вы этим очень гордитесь, — сказала Никки. — Может, вам следует направить свои умения на удовлетворение жены?

— Удовлетворение Торы — невыполнимая задача, — усмехнулся волшебник. — Спросите у любого отверженного ею партнера. Собственно, поинтересуйтесь у верховного капитана Эйвери. Мне любопытно, как ему это удается.

Властительница выглядела ледяной.

— Ему удается, потому что он наделен талантом… и в целом весьма одарен.

Из-за стола послышались вздохи и приглушенный смех. Обмен колкостями позабавил волшебников, но не Никки, хотя ей не за что было обижаться на Максима, который и не собирался ее оскорбить.

— Ты не можешь заставить меня ревновать, дорогая жена, потому что я, как и ты, доволен нашим положением. — Максим так близко склонился к Никки, что она почувствовала запах вина в его дыхании. — Я должен уведомить вас о нашей традиции особых вечеров. Одаренная знать часто присоединяется к вечерам удовольствий, большим и малым, и все они интимного характера. Вы заметили, как огромен особняк. У нас полно комнат с кроватями… а также напольными подушками или качающимися гамаками. Возможности не могут быть безграничными, но сомневаюсь, что за полторы тысячи лет мы успели все изучить. Вы окажете мне большую честь, присоединившись к нам. Позвольте показать вам истинные вершины экстаза. Уверяю, мы постигли множество искусных техник.

Никки посмотрела на него своими ясными голубыми глазами. Она не отстранилась, не вздрогнула и не выдала ни намека на поощрение.

— Думаю, нет. У меня множество своих приемов, и они не всегда приятны.

— Я знаю, что вы имеете в виду… — Максим хмыкнул. — Есть те, кто получает удовлетворение от получения и причинения боли. Это другая форма наслаждения, хотя многие по-прежнему считают ее плотским экстазом.

Никки сидела неподвижно. Взгляды членов палаты волшебников были устремлены на нее.

— Вы неправильно меня поняли. Я не собираюсь участвовать в ваших вечерах удовольствий. Вообще.

— Но мы ценим предложение, — поспешно вмешался Натан. — Должен сказать, что с Никки в прошлом плохо обращались, и пережитый опыт исказил для нее то, что другие называют удовольствием. Но если это приглашение для вас так важно, если это традиция, то я могу предложить свою кандидатуру. Я — странствующий посол Д'Хары.

За столом раздалось неловкое бормотание. Эльза выглядела смущенной. Она ободряюще похлопала по ладони старого волшебника:

— Благодарим за вашу готовность, Натан, но есть одна загвоздка. Видите ли, наши вечеринки удовольствий только для одаренной знати. — Ее слова повисли в воздухе.

Квентин, сидевший по другую сторону стола, вмешался в разговор:

— Вы ясно дали понять, что потеряли дар. Он покинул вас. Мы по-прежнему рады видеть вас в Ильдакаре, но пока дар не будет восстановлен, вы не сможете принимать участие в вечерах удовольствий.

— Помнится, существовала традиция при особых обстоятельствах допускать гостей извне, — поразмыслив, сказала Эльза. — Может, сейчас как раз такой случай, поэтому нам не обязательно отстранять несчастного.

— Подумайте об этом, Натан Рал. А если ваше состояние заразно? — спросила Тора. — Особенно при близком, интимном контакте.

— Уверяю вас, это не так, — ответил Натан.

Грубиян Айвен разразился хохотом.

— Сможет ли этот волшебник поднять свой посох?

Натана было не так просто смутить. Он положил руки на стол, поправив отороченные медью рукава зеленого балахона.

— Смейтесь, если хотите. Я надеялся на сочувствие к моему печальному положению, но после такой прекрасной и обильной трапезы меня больше интересует сон, чем разнузданные мероприятия.

Амос и его товарищи, устав от разговоров, поднялись из-за стола.

— Мы возьмем Бэннона Фермера с собой и покажем ему немного веселья. Не беспокойтесь за нас.

Молодой мечник выглядел смущенным, но побоялся отказаться. Тем не менее, Никки была уверена, что он сам о себе позаботится.

— Я согласна с Натаном, сон — прекрасное времяпрепровождение. Завтра нам предстоит многое обсудить.

Она встала, и Натан тоже поднялся. Собрав все свое достоинство, он пошел с колдуньей прочь мимо живой изгороди из цветущего по ночам жасмина, белые цветы которого источали сладкий аромат.

Когда они покинули обеденный зал, Натан погрузил руки в маленькую чашу с водой на стене холла, расплескивая воду.

— Спасибо, колдунья. Чистая мягкая постель сейчас гораздо лучше, чем любой экстаз.

Никки уклончиво что-то буркнула. Хотя ее покои в Твердыне были весьма удобными, она продолжала думать о том, как делила их с бедной Чертополох, которая любила свернуться на овчине, лежавшей прямо на каменном полу.

— С утра повелитель плоти Андре хочет пригласить меня в исследовательский павильон и изучить мое состояние. Мне не терпится получить ответы на свои вопросы.

— Я буду рада, когда твои силы вернутся и ты станешь прежним, — сказала Никки, а затем пожелала ему доброй ночи и, раздвинув фиолетовые занавески на двери, зашла в свою комнату.

Колдунья сняла черное платье и надела удобную ночную сорочку, оставленную слугами. Лежа на кровати, она наслаждалась прохладой простыней и слушала шепот ночного ветерка в ночи. Никки выпустила струйку дара, чтобы погасить лампы. В тусклом полумраке комнаты было очень одиноко без Чертополох. И без Мрра.

Связанная заклинанием песчаная пума умчалась прочь, когда появились Амос и его спутники. Пока они шли по равнине к Ильдакару, Никки ощущала, что большая кошка следит за ними с безопасного расстояния… Но с тех пор она не видела Мрра.

Никки лежала, позволяя своим мыслям спокойно плыть. Она не скользнула в сон, а последовала за слабыми узами, потянувшись в ночь. Она знала, что Мрра бродит за городскими стенами и охотится в холмах. Никки чувствовала беспокойство в разуме сестры-пумы. Мрра боялась трех парней, а сейчас ненависть кошки к великому городу пересиливала животные инстинкты.

Ильдакар был опасен. Ильдакар был местом боли и плохих воспоминаний. Никки уже снились некоторые из этих воспоминаний. Она узнала многие загадочные руны, высеченные на зданиях Ильдакара — такие же символы были выжжены на шкуре Мрра.

Проваливаясь в сон, Никки размышляла о такой разнице: песчаная пума в одиночестве бродит по пустоши, а Никки находится в просторной спальне после прекрасного ужина.

И все же Никки боялась, что она в более опасном положении.

Амос и его друзья покидали огромный особняк в приподнятом настроении. Бэннон последовал за ними, радуясь, что после пира у него есть компания. Джед и Брок непристойно шутили и прыскали от смеха, неторопливо спускаясь с верхнего уровня Ильдакара по наклонным мощеным улочкам. Впереди были тесные нижние улицы с домами состоятельных аристократов.

Молодые люди покинули ухоженный район богачей с цветущими цитрусовыми садами, благоухание которых кружило Бэннону голову. Он обнаружил, что из-за выпитого кровавого вина с трудом переставляет ноги, хотя происхождение напитка все еще тревожило его.

— Так кто такие шелковые яксены? — спросил он. — Вы так мне и не сказали. — Он старался, чтобы в его голосе звучали интерес и любопытство, но слова выговаривались медленно и неожиданно трудно.

Он рассмешил Джеда и Брока, и их губы растянулись в широких улыбках.

— Скоро узнаешь, — ответил Амос. — В квартале шелковых яксенов много питомников, но я предпочитаю один конкретный.

— У нас там постоянный счет, — добавил Джед.

Амос с прохладцей окинул взглядом Бэннона.

— Я даже заплачу за тебя. На первый раз я угощу нашего гостя издалека. — Он потянулся в карман шаровар за мешочком, достал из него пять золотых монет и небрежно вручил их Бэннону. — Вот, возьми на всякий случай.