Воспарить к небесам (ЛП) - Эшли Кристен - Страница 76

У меня также было чувство, что я действительно должна попрощаться с Микки.

— Я помогу положить этому конец и пожелаю спокойной ночи, — предложила я.

— Хорошо, дорогая, созвонимся завтра.

— Обязательно, Микки. Будь начеку.

— Всегда, — ответил он. — До скорого, Эми.

— До скорого, дорогой.

Мы отключились, и я уставилась на незажженный камин.

Не уменьшай своих заслуг, которые тебе причитаются.

Нельзя было отрицать, что их дядя Лори помог, позвонив и поделившись своим мнением, что им нужно вести себя прилично.

Но Микки был прав.

В основном это была я.

Я участвовала в битве всей моей жизни с самыми важными ставками.

И я победила.

С этой мыслью, чувствуя, что я взмываю вверх по другой причине, я встала и подошла к кровати. Я положила телефон на тумбочку и отправилась в ванную. Я приготовилась ко сну, выключила свет и скользнула под одеяло.

И с легкостью заснула.

*****

Я сидела за кухонным столом с ноутбуком, когда заметила какое-то движение.

Я подняла глаза и увидела, как бредет Оден в темно-синей футболке, плотно облегающей его широкую (и становившуюся все шире) грудь, и свободных клетчатых пижамных штанах.

— Эй, малыш, — позвала я. — Хочешь позавтракать?

— Да, мам, — ответил он, направляясь ко мне, все еще выглядя сонным. Наполовину мальчик. Наполовину мужчина. Все это мой сын. — Вафли? — спросил он, остановившись в конце стола.

— Конечно, — ответила я, оторвавшись от ноутбука и повернувшись к кухне.

Было воскресное утро.

Наша суббота была так же хороша, если не лучше, чем вечер пятницы.

Я познакомилась с Полли и ее матерью Шерри, когда они приехали на экскурсию в Голубой Утес.

Шерри мне понравилась безоговорочно. Она была из тех людей, кто, как я узнала, составлял большую часть Магдалены. Приятная, открытая и дружелюбная. Мы сразу же поладили.

Жаль, что не могу сказать того же самого о Полли.

Она была милой крошкой, не такой хорошенькой, как моя дочь, но все же очень привлекательной.

Но вокруг нее витала аура, заставляющая меня нервничать.

Тщеславие. Высокомерие.

И учитывая мое детство, я могла бы распознать ее тщеславие и высокомерие с двадцати шагов.

Кроме того, было ясно, что она — королева, а моя дочь — ее фаворитка. Она не обращалась так с Пиппой открыто, но это все равно было ясно.

Возможно, Олимпии она и нравилась, но я подозревала, что Полли занимала в школе какой-то статус, к которому Пиппа хотела быть поближе, и поэтому она служила своей королеве.

Мне было неприятно так думать о Полли, особенно учитывая, что Шерри оказалась настолько милой. Я также была обеспокоена тем, что видела схожие чувства у Пиппы.

И мне не стало лучше, когда, общаясь с девочками, Оден, открыто не желал находиться в присутствии Полли, и явно пытался скрыть свою неприязнь к ней.

Во время их визита мы все решили пойти пообедать, а Оден не захотел к нам присоединяться (потому что он был подростком, а не потому, что ему не нравилась Полли). Он встречался со своими друзьями, и мне понравилось проводить время с Шерри, но, увы, Полли только укрепила мое мнение о ней.

Во-первых, она была откровенно язвительна по отношению к окружающим (в основном к женщинам, их прическам, одежде, всему, что она могла заметить и сказать что-то плохое).

Шерри пыталась ее осаждать, но не прилагая к этому особых усилий, вероятно, потому, что не хотела смущать дочь, отчитывая ее перед подругой и ее мамой.

И более того, Полли почти ко всему относилась негативно: еда, температура в ресторане, обслуживание.

После того, как мы расстались, я решила, что в моих усилиях по возмещению ущерба слишком рано поднимать эту тему с дочерью, поэтому я ничего не сказала.

Я не сделала этого и в надежде, что она сама во всем разберется. Она была хорошим ребенком. Очень умным. В Ла-Хойе у нее были хорошие друзья, они были близки, дружили долгое время, и все были замечательными детьми. Она провела в Магдалине некоторое время, но для нее это все еще оставалось новым местом, где ей предстояло найти свой путь, и теперь, она делала это в свой первый год в средней школе.

Я просто должна верить, что путь, который она изберет, окажется правильным.

Мы вернулись, устроили семейный ужин, и вечером я отпустила их с друзьями.

Вернувшись домой, Пиппа постучала в дверь моей комнаты и крикнула:

— Мама! Я вернулась!

А я ответила:

— Хорошо. Надеюсь, вам было весело!

На что она ответила:

— Да! Спокойной ночи.

Оден не постучал в мою дверь, но я не ложилась спать, пока он не вернулся домой.

Сейчас было утро, и, если не считать Полли, выходные удались на славу, а я все еще парила.

— Что это? — спросил Оден.

Я отвернулась от приготовления теста для блинов и увидела, что он смотрит на мой ноутбук.

— Просто провожу кое-какие исследования по возможному сбору средств, о котором подумываю, — сказала я ему.

Это была чистая правда.

Однако тонкость заключалась в том, что я пыталась найти то, что, по моему мнению, было легко найти, хотя я никогда не искала ничего подобного. Вся информация находилась в государственных архивах. Финансовые счета города Магдалены.

Я не знала, что мною движет, и смогу ли понять, что нашла это, когда найду.

И все же я хотела знать, какую сумму выделяют пожарным.

В городе было чисто. Кросс-стрит и набережную украшали цветы. Декорации на Четвертое июля использовались несдержанно, но выглядели привлекательно. Дороги были хорошие. В городе действовал небольшой полицейский участок по своему возрасту, размеру и старинному зданию, напоминавший пожарную часть. Была обширная программа переработки отходов.

Но в этом городе водились деньги. Недвижимость на прибрежье, которая, как я знала по опыту, стоила очень дорого. Бизнес в магазинах, крайне недешевых, процветал, потому что кто-то регулярно им покровительствовал. Рестораны были очень хороши.

Каждый платил налоги, и только с налогом на имущество из бюджета должно было выделяться денег больше, чем на цветы, праздничные украшения, приличные дороги (которые, возможно, вообще не были заслугой города, а относились к округу или даже штату), переработку отходов и чистоту улиц.

— То, что ты сделала для этих мальчишек-боксеров, было круто.

Мои мысли о финансах города вылетели в окно, когда я устремила взгляд к сыну.

Голос у него был странный.

Не заспанный.

Печальный.

Когда я поймала его взгляд, то увидела в нем отражение его тона и почувствовала, как сжалось сердце.

— Мой друг Джо и его младший брат, оба состоят в этой лиге, хотя Джо входит в группу постарше. Но семья Джо не купается в деньгах. Они не могут позволить себе перчатки, шорты и все остальное, что им нужно. Думаю, так же как и в борьбе, не весело надевать потный шлем после сотни других парней пользовавшихся им до тебя, даже если он чистый.

Я посмотрела на сына, чувствуя себя очень хорошо, но ничего не сказала.

— Джо был в полном восторге, что ты собрала столько денег. Ему это нравится. Боксировать. Он в лиге уже пять лет. Говорит, что в этом году, с этими деньгами, он станет лучшим.

— Ну, сейчас я чувствую себя еще счастливее, чем прежде, — ответила я.

— Это было круто, — тихо повторил он.

Вместо того чтобы заплакать, я нежно ему улыбнулась.

— Я вел себя как мудак, — прошептал он.

Наш разговор зашел о том, чего я не хотела, чтобы сын касался.

У меня защипало в носу, и я прошептала в ответ:

— Оден. Не надо.

— Если подумать, у тебя были на то причины, — сказал он.

— Да, — согласилась я. — Но я должна была защитить вас от этого.

— Наверное, — пробормотал он неубедительно.

Я придвинулась ближе к нему и заявила:

— Мы все двигаемся дальше. С прошлым покончено. Оно позади. Сейчас — это сейчас. И сейчас хорошо. Так что давай не останавливаться на достигнутом, дорогой.