Воспарить к небесам (ЛП) - Эшли Кристен - Страница 104

— Лучше? — спросил он.

Я любила его.

Любила полностью и бесповоротно.

Ну, как можно не любить мужчину, который помог завершить день, когда мир потерял душу, затронувшую твое сердце, привел к себе, чтобы посмеяться с его семьей и съесть арахисовое масло с шоколадными и рисовыми хлопьями?

— Уже лучше, — прошептала я.

Он наклонился и коснулся губами моих губ.

Затем снова уставился в телевизор.

Я прильнула к нему, прижавшись щекой к его плечу, и сделала то же самое.

*****

Было уже поздно, я устала и надеялась, что семье Донован пора было идти спать, но возвращаясь из ванной, в коридоре я столкнулась с Эш.

— Эй, цветочек, ты идешь спать? — спросила я.

— Да.

Я остановилась, подумала дважды, но решилась, потянулась к ней и коснулась ее руки кончиками пальцев, прежде чем тихо сказать:

— Спасибо, что сегодня вечером помогла мне почувствовать себя лучше.

Она наклонила голову, пожала плечами и ответила:

— Без проблем, Эми.

Мне это не понравилось, но я не стала настаивать. Этот вечер был хорошим. Она была прежней Эш (той, что я знала). Веселилась вместе со своей семьей. Была тихой — да, но не мрачной. Сейчас было не время настаивать.

— Ладно, детка, отправляйся спать. Спасибо за вкусный ужин, — сказала я, слегка улыбнувшись и проходя мимо нее.

— Эми? — позвала она.

Я остановилась и обернулась, увидев ее в открытой двери спальни.

Я стояла всего в двух футах от нее.

— Да, милая?

— Мама купила ту свечу. Ту, что на кофейном столике.

При этих словах, и всего, что происходило в голове Эшлинг, я напряглась.

— Ладно, — сказала я, когда она замолчала.

— Это было во время нашей первой, как она ее назвала, «большой девчачьей поездки по магазинам». Мне было семь лет. Я выбрала ее сама.

— Хорошенькая свечка, Эш, — заметила я.

— Она принесла ее домой, — продолжала она, будто я ничего не говорила. — Папа дразнил ее, как всегда, когда она покупала свечи. Сказал, что у жены пожарного не должно быть свечей. Но ему было все равно. То, что нравится ей, понравится и ему, потому что она ему нравится.

— Эшлинг, — прошептала я.

Она вздернула подбородок.

— Она забрала ее. Когда ушла. Забрала.

Я молча кивнула.

— Я украла ее, — заявила она. — Украла и принесла обратно.

— Хорошо, — сказала я мягко.

Ее подбородок задрожал, и она уставилась на меня.

— Эш…

— Это мой зонтик, — прошептала она.

Затем она скрылась за закрытой дверью.

И это было хорошо, потому что мне пришлось опереться рукой о стену, чтобы удержаться на ногах, она ранила меня так глубоко, что полилась кровь.

*****

— Чтоб меня, — пробормотал Микки, склонив голову набок.

Он сидел, прислонившись спиной к изголовью кровати, согнув колени, в серых фланелевых пижамных штанах. Я никогда не видела его в пижамных штанах (или в чем-то подобном). С другой стороны, когда мы с Микки проводили ночь вместе, в доме не было детей.

Я сидела рядом с ним в его футболке, скрестив ноги.

Я только что рассказала ему историю со свечой Эшлинг.

— Микки…

Он посмотрел на меня.

— Она принесла ее обратно. Это я заметил. Я ничего не сказал, потому что она вела себя странно, и было ясно, что ей не хотелось, чтобы я что-то говорил.

— Наверное, это было хорошее решение, — ответила я.

— Для нее эта свеча олицетворяет хорошие времена. До того, как ее мама потерялась в бутылке. Когда у нас с ее мамой все было хорошо. Хорошая семья.

Я молча кивнула.

Микки отвел взгляд и повторил:

— Чтоб меня.

Я дала ему время, потому что он нуждался в нем, но при этом мне ненавистно было смотреть, как он истекает кровью из-за своего ребенка, прежде чем мягко посоветовать:

— Ты должен оставить это, дорогой.

— Да, — сказал он одеялу.

— Микки?

Он посмотрел на меня.

— Да?

Я глядела на него. В эти прекрасные голубые глаза, которые теперь были омрачены. Беспокойством о своей девочке. Желанием все исправить. Необходимостью быть добытчиком, защитником. Тем, что он бессилен против мерзких воспоминаний, которые по-прежнему никуда не ушли.

Я хотела сказать ему, что люблю его. Хотела, чтобы эти слова стали волшебными, и произнеся их, я бы смогла избавить его от боли. Или же вызвать, пусть и короткую, вспышку счастья, забрать все это и отправить его парить в небеса.

Но было еще слишком рано. Никто из нас и близко к этому не подошел. В наших отношениях «шаг-за-шагом», которые мы выстраивали и одновременно занимали позиции в семьях друг друга, что в конечном итоге привело бы к смешению этих семей, я проводила свою первую ночь в его постели под его крышей с его детьми.

На сегодня этого было достаточно.

Так что я показала это по-другому, подавшись вперед и обняв, прильнув всем телом, и поцеловав его грудь, затем я поднялась и поцеловала его в шею и, наконец, прижалась ближе.

Он обвил меня руками.

— Хорошая новость в том, что она открылась мне. Это значит, что, возможно, я смогу посмотреть, к чему это приведет, и узнать больше, — заметила я.

— Да, это хорошая новость.

Казалось, он не был от этого в восторге.

С другой стороны, ему придется видеть эту свечу каждый день, вероятно, десятки раз за день, и понимать, что она означает.

Я решила сменить тему.

— Спасибо, что позаботился обо мне сегодня.

Он выпрямил ноги и повернулся, притягивая меня ближе, прежде чем одной рукой скользнуть вверх мне в волосы, обхватить затылок, и прижать мое лицо к своей шее.

Покончив с этим, он пробормотал:

— Кое-что еще из того, что я могу тебе дать.

— То, что ты умеешь лучше всего, — сказала я ему. — День был ужасный. Но вечер — хороший.

— Да.

— Хотя, по правде говоря, ты не получишь всей славы. Арахисовое масло с рисовыми и шоколадными хлопьями сделали изрядную часть работы.

Я услышала улыбку в его голосе, когда он спросил:

— Изрядную часть?

— Однако я должна признаться, что встревожена тем, что миссис Макмерфи знала о моей секретной шифровальной машине.

Его тело затряслось от смеха.

Я прижалась ближе и поцеловала его в шею.

Я устроилась поудобнее и поделилась:

— Но ты правда помог. Немного.

— Хорошо, что я могу помочь… немного, — ответил он, все еще слегка посмеиваясь.

— И ты, возможно, единственный мужчина на Земле, который замечает какими средствами пользуется его девушка и имеет мужество отправиться в косметический отдел торгового центра, чтобы купить ей увлажняющий крем, — заметила я.

Я почувствовала, как он пошевелился, и, откинув голову назад, увидела, что он смотрит на меня.

— Я эгоист, — заявил он.

— Прошу прощения?

— Мы раскрыли тайну, которую нельзя было раскрывать. И для тебя было бы отстойно все время таскать свое барахло туда обратно, потому что ты будешь проводить в моей постели кучу времени. Так что теперь это не будет отстойно для тебя.

О Боже, он был прав.

Тайна раскрыта, и теперь…

Теперь у меня больше времени с Микки.

Его тон понизился, когда он заметил:

— Ночнушки можешь засунуть в сумочку, а затем положить в мой ящик.

Он не возражал против того, чтобы я положила вещи в его ящик!

Я вздрогнула, даже когда улыбнулась, широко.

Он видел мою улыбку, но я знала, что он почувствовал дрожь, и сказал:

— Трахну тебя утром, детка, когда буду знать, что детей нет дома.

— Ладно, Микки.

— А теперь поцелуй своего парня, чтобы я мог выключить свет.

— Хорошо, Микки.

Я сделала, как было приказано. Поцелуй не был горячим и страстным, но, как и любой поцелуй Микки, он мне очень понравился.

Затем он погасил свет и снова обнял меня.

Лежа в его объятиях в темной комнате в его постели, я осознала, что у него действительно хорошие матрасы.

Мои тоже были хороши.

Но я была бы счастлива спать на его матрасах.