Небо на двоих (СИ) - Эльденберт Марина - Страница 25

-   Танни, я хочу, чтобы ты поняла...

-      А я не хочу понимать, - сказала я. - Ты приехала, чтобы мне рассказать о том, что должна была сказать сразу? О’кей. Сказала. Теперь можешь уезжать и спать спокойно.

Такого она явно не ожидала, поэтому молчание затянулось. Лично мне было уже все равно. Я понимала, что если позволю себе сейчас в это нырнуть, меня арестуют за нападение на первую леди. Ну, или за попытку - честно говоря, я не представляла, позволит ли она мне себя ударить, а главное - смогу ли я. Не представляла и представлять не хотела.

-    Я подумала, что ты должна это знать. - В кои-то веки голос Леоны звучал растерянно.

-       Я тоже так подумала, но есть такая чешуйня, как запоздалая информация. Вот это - тот самый момент, - сказала я. - Поэтому...

-   Танни, - она внимательно на меня посмотрела. - Ты понимаешь, о чем я говорю?

Наверное, это меня и добило. Может, ее внимание, которое (чем дракон не шутит) могло оказаться настоящим. Эта наблово внимание, пятьдесят на пятьдесят искреннее, от которого больнее было в разы, чем от всего предыдущего вместе взятого.

-     Я понимаю, что тебе нужно уйти, - сказала я, резко поднимаясь. - Понимаю, что тебе просто нужно выйти за эту дверь, закрыть ее с той стороны, и никогда, больше никогда - слышишь - не лезть в мою жизнь.

Тишина отзывалась внутри ударами сердца. Мне хотелось кричать, топать ногами, разбить что-нибудь, устроить истерику, но истерика вряд ли спасла бы то, что уже нельзя было спасти. Я всегда была непутевой младшей сестрой, в школе (когда Леону постоянно вызывали в школу из-за моих выходок) я действительно творила набл знает что. Я постоянно вела себя вызывающе, пытаясь отгородиться от своей слабости, потому что в глубине души понимала: очень больно, когда тебя бросают. Эту истину я прочувствовала на себе, будучи совсем маленькой, когда папаша свалил в закат сразу после смерти матери. Я защищалась от любых отношений, когда бросалась обидными словами или выставляла напоказ самые мерзкие стороны своего характера. Я не хотела, чтобы это повторилось, тем не менее оно повторилось.

История с Лодингером меня ничему не научила.

Я как была идиоткой, мечущейся в поисках тепла и признания от самых близких, так ей и осталась. Я хотела стать лучше для тех, кому это вообще не было надо, потому что для Леоны я по-прежнему - непутевая Танни. А для Гроу... чешуя его знает, кем я вообще была для Гроу. Наверное, никем. Если он предпочел расстаться со мной по телефону без объяснений.

-   Танни, - она попыталась снова, но я покачала головой.

-   Нет, Леона. Ничего не получится.

Кажется, в этот момент она тоже это осознала, потому что поднялась. Совершенно не грациозно, а как-то устало, с опущенными плечами, которые расправила у самой двери. В ту минуту, когда я поняла, что она вот-вот обернется, я поднялась и отошла к окну.

-   Береги себя, - донеслось мне в спину.

Мне захотелось чем-нибудь в нее запустить, но я даже не пошевелилась. В затемненных окнах на панораме Зингсприда отражались мы: я с плотно сжатыми губами, глядящая куда-то в сторону Вайовер Грэйс, и она, смотревшая на меня. Будто до сих пор не верила, что я не повернусь и не позову.

Позвать-то можно было, конечно. Позвать и начать все сначала, но сначала началось бы все то же самое, а я этого не хотела. Поэтому стала считать горошки на больничной рубашке, и считала их до тех пор, пока она не вышла.

Да, мило. Ничего не скажешь. Иногда незнание - это сила.

Я подошла к кнопке вызова и нажала ее, спустя полминуты в палату уже влетел врач.

-     Я выписываюсь, - сказала я, не позволив ему даже открыть рот, добавила, - под свою ответственность. Готовьте документы.

Он хотел было возразить, это читалось в его глазах, но потом передумал, только кивнул. Видимо, лицо у меня было такое, что сразу становилось понятно: связываться бесполезно, а то и опасно.

-    У меня еще один вопрос, - остановила его, когда врач уже собрался выйти. - В вашей клинике можно сделать прерывание беременности?

-   А по-моему, она права.

Последнее заявление Имери выбило у меня из-под ног то, что под ними находилось. В настоящий момент это были перила, поэтому я спрыгнула на балкон и ответила:

-   А по-моему, нет.

-    А по-моему, да. Если ты настолько уверена, после Лархарры ничего не изменится.

Мне захотелось кинуть в подругу мобильником. В последние пару дней мне вообще хотелось во всех кидаться всем подряд, но пока я держалась. Удержалась и вчера, когда пришла к Джамире, чтобы попросить у нее свободный день для аборта, но она категорически отказала.

Изначально я вообще не собиралась ставить ее в известность, но этот чудо-человек, читай врач, сказал, что сегодня (то есть после анафилактического шока) мне никто ничего делать не будет. И вообще, спонтанные решения по такому вопросу - это фу. Нет, по медицинской этике он так сказать не мог, он сказал, что они не делают прерывание день в день, и что мне нужно время пообщаться с собой и с психологом. После чего я чуть не посоветовала пообщаться с психологом ему самому.

Джамира сказала примерно то же самое, а если быть точной:

«Вернемся к этому вопросу после возвращения из Лархарры», - и после этого весь оставшийся день делала вид, что меня не существует. Что было достаточно сложно, потому что я - исполнительница главной роли. Тем не менее ей это каким-то загадочным образом удавалось, не считая рабочих моментов, и даже во время последних она смотрела не на меня, а за мое плечо. Как если бы там было что-то очень интересное.

Уже постфактум я подумала о том, что надо было сказать, что у меня болит зуб и не париться, но это постфактум - хорошая штука для будущих свершений. В настоящем она, увы, уже ничем не могла мне помочь. Завтра мы уезжали в Лархарру для съемок ответственного пласта сцен, возвращались через две недели. Нет, срок мне такое позволял, и даже не такое, но...

Но!

Я не хотела к нему привыкать.

Не хотела привыкать к тому, что внутри меня кто-то живой, и что этот кто-то - результат нашей с Гроу зажигательной... не представляю какой ночи. Заодно мне хотелось кастрировать Гроу тупыми ножницами или заставить забеременеть его самого, а для полноты картины еще и запихнуть ему его «будем воспитывать» в самое туда.

Ненавижу!

Как я его ненавижу, знал бы кто!

-   Танни, эй?

Голос Имери вернул в реальность. Подруга вообще очень философски восприняла мою беременность, и это, к слову сказать, злило. Потому что раньше она всегда была на моей стороне, а сейчас с какой-то радости решила, что она мой психолог, и с удовольствием будет говорить мне умные вещи.

-   Танни?

-   Если будешь продолжать в том же духе, я пошла, - хмыкнула я.

-   Ну... я сказала то, что думаю.

-    Разумеется. Ты же не думала, что чтобы выносить это чудо, мне как минимум нужен огонь его папочки. А его папочка решил, что женится на другой, потому что ему надо мир спасать.

Чтоб он сдох!

-   Слушай, Танни. Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь...

-   Понимаешь? Ни чешуйки ты не понимаешь, Им! Я просто хочу жить дальше, без воспоминаний о том, как об меня в очереднойраз вытерли ноги-       на  этот  раз,  чтобы  благородно  меня  спасти.  Знаешь,  куда  я  могу посоветовать засунуть ему свое благородство? Знаешь?!

-   Не знаю. - Имери поправила выбившуюся из хвостика прядку. - Но я знаю тебя и могу представить. А теперь давай ты меня послушаешь, и ради всех драконов, Танни, отвали от перил!

Она рявкнула так, что я, уже потянувшаяся было опять к перилам, дернулась.

-   Ты чего орешь?!

-     Ничего! - огрызнулась Имери. - У меня голова кружится, когда ты там ходишь, и вот честно - если тебя сейчас кто-нибудь «случайно» сфоткает, а потом выложит в сеть... как думаешь, Ленарда тебе захотят отдавать?

Я вышла с балкона, позволив дверям сомкнуться за спиной. Стоило мне оказаться в гостиной, как Бэрри подорвалась и умчалась на кухню, а после притащила мне сухую корминку и выплюнула под ноги: вот, вроде как, бери, человечишка.