1972. Родина (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович - Страница 56
- Предыдущая
- 56/63
- Следующая
Но вот теперь! Есть женщина, которая родила моего сына. И она умирает. Есть сын, которого я не брошу ни за что на свете. И значит, он гирей повиснет на моих ногах. Я теперь буду бояться сделать лишний шаг, бояться рисковать. Ведь теперь я не один — случись что со мной, куда пойдет мой сын? В детдом? Чтобы над ним издевались всякие ублюдки маргиналов? Или в приемную семью, где из него сделают какого-нибудь морального урода? Нет уж…Карпов никогда не будет моральным уродом! Мы, Карповы, своих не бросаем! На войне ли, не на войне — без разницы. И потому -- я буду его тащить, сколько могу, сколько хватит сил. И главное – чтобы мне не помешали. Теперь у меня есть больное место…как у Ахиллеса.
Мы пообедали. Потом я снова лежал и думал. Пока не настало время уезжать.
Машина нас уже ждала, мы попрощались с Ольгой, вышедшей нас проводить, и «волга» понеслась по улицам Москвы. Вылет из аэропорта Быково в девятнадцать часов, на месте надо быть за полтора часа до вылета. Ну и ехать примерно час. Так что выехали мы в половине пятого, то бишь в шестнадцать тридцать. Доехали правда быстрее, чем рассчитывали (машина-то специальная!), так что пришлось сидеть в аэропорту лишнее время. Мы получили в кассе уже оплаченные Конторой билеты, и занялись ожиданием.
Впрочем – ждали мы не так уж и плохо, потому что сразу пошли в ресторан. Есть хотелось не очень, но я все равно набрал вкусных закусок, взял бутылку шампанского, и мы с Настей вдвоем ее и уговорили – как-то так, между делом, бокал за бокалом, как газировку.
Мы почти не разговаривали. Я думал о своем, Настя о своем. Она вообще не отличается разговорчивостью, что для женщины дело практически невероятное.
Когда объявили регистрацию, мы уже допили и почти доели. Недоеденные бутерброды собирать не стали – не царское это дело. Купим, если надо будет.
Регистрацию прошли быстро, без проблем, посадка тоже не заняла много времени – все, что делают нынешние проверяющие – смотрят билеты и посадочные талоны. Шмонов нет.
Багажа у нас самый минимум – ручная кладь. У каждого по небольшой спортивной сумке, которые я купил в «Березке». Я взял с собой запасные джинсы, рубашку, белье, носки, ну и гигиенические приборы – зубы чистить и бриться ведь нужно. В кармане джинсовой куртки пачка денег – на всякий случай взял пять тысяч, сам не знаю – почему. Пачка пятидесятирублевых купюр. Ну и по мелочи рублей двести по карманам. По нынешним временам – целое состояние.
Самолет вызвал прямо-таки ностальгические чувства. В юности я на таком летал – АН-24, старый трудяга. Надежный и удобный – как…велосипед. Да, особым удобством тут не пахнет. В полете он завывает, как «юнкерс», летящий на бомбежку. Вибрация такая, что пронизывает до самых печенок!
Слава богу, места наши оказались в проходе, можно сказать – бизнес-класс. Я терпеть не могу летать в самолетах – у меня ноги не помещаются. Самолеты спланированы для кривоногих карликов и детей. Нормальный взрослый мужчина сидеть в этих исчадьях Сатаны долгое время без боли ну никак не может!
Летели мы больше часа, где-то часа полтора. Похоже, что дул встречный ветер и это чудо инженерной мысли сдувало назад, к Москве. Но прилетели, и нормально сели. А это уже само по себе хорошо. В другой раз я бы не полетел на самолете. Куда как лучше сесть в купе вагона СВ, сходить в вагон-ресторан, поспать под стук колес, и нормально приехать на место – выспанным и свежим, как огурчик. Поезда падают под откос гораздо реже этих летающих этажерок. Но время! Время дорого! А если я не застану Зину живой?! Век себе не прощу! Не позвонил! Не узнал, как у нее дела! В обиженку ударился, старый черт! Тьфу на меня!
Минут пятнадцать по прибытии сидели ждали, пока выйдет экипаж – я весь был как на иголках. Наконец – подали команду на выход, и мы пошли спускаться по узкому металлическому трапу.
Ну, привет, родной город! Где все началось, туда теперь и возвращаюсь. Странное ощущение, даже приятно – как будто вернулся в старый дом, где прожил всю свою жизнь. Хотя…в принципе все так и есть – мой родной дом. Тот Саратов, который я и любил. Саратов моего детства.
Толпой, под предводительством работницы аэропорта прошли через поле и вышли через ворота, туда, где шумели вечные, как пирамиды каштаны. Тут же к нам бросились ушлые частники-бомбилы: «А вот такси! Такси кому надо! Недорого!». Ага…недорого, мать вашу! В два с половиной раза дороже, чем официальное такси! Впрочем, мне на это наплевать. Я же не бедняк.
«Волга» ГАЗ-21 аэропортного бомбилы везла быстро, несмотря на свой почтенный возраст, и через двадцать минуты мы уже выходили возле дома Зинаиды. Саратовский аэропорт, наверное единственный во всей стране, который находится почти в центре города, на Соколовой горе, так что добираться отсюда до набережной не так уж и далеко.
Честно сказать, сердце у меня стучало со скоростью два удара в секунду. Вот он – дом, вот гараж, в котором стоит «волга» Зины. Сколько раз мы с ней тут проходили, проезжали… А вон и старухи сидят – те, с которыми я ругался. Старые кошелки! Живут же…жабы чертовы, а Зина умирает! Еще молодая, умная, красивая, необходимая сыну и всему миру – умирает, а эти скопища зла – живут себе, да портят воздух! Ну что за несправедливость? Что за чертовщина такая?! И не надо говорить, что лучших людей бог забирает раньше, мол, они нужны там, в раю – плевал я на такие объяснения! Всякие твари живут, а хорошие люди умирают! Это разве справедливо?!
Нас заметили, стали шептаться, видать узнали меня. Проходя мимо скамейки со старыми сплетницами, я так на них зыркнул, что бабки даже отшатнулись. А в спину потом прилетело:
– Бандюга! Как был бандюга, так и остался!
Я не обернулся, только сжал зубы и пошел дальше. Настя следом за мной – только зацокали подбитые металлом каблуки. Она не носит высокие каблуки – куда ей, с ее-то ростом! Но и совсем без каблуков ходить как-то некрасиво. Так она мне однажды пояснила.
Я встал перед искомой дверью, протянул руку к звонку, и…не нажал. Опустил руку, постоял, оглянулся на Настю, которая ничем не выразила отношения к моей нерешительности, и даже трусости, и снова поднял руку к звонку. За дверью раздалась знакомая звонкая трель, и…шаги. Кто-то шел к двери.
– Кто там? – спросил незнакомый женский голос.
– Мне нужна Зинаида – ответил я чужим, хриплым голосом – Откройте.
– Она не принимает! – не открывая, ответила женщина.
– Откройте, это Михаил Карпов – так же хрипло, едва не срываясь на крик, ответил я.
Женщина за дверью ойкнула, дверь открылась и передо мной предстала пухленькая женщина лет сорока пяти, небольшая, уютная, в фартучке на том месте, где должна быть талия.
– Михаил Семенович! Я вас знаю! – радостно улыбнулась женщина, и тут же потухла – Вовремя вы! Зинаида Михайловна очень плоха! Мне сказала, чтобы я ждала, и если вы придете – сразу открыла и вас к ней проводила. Я Мишеньку спать уложила, и вот – на кухне вожусь. Проходите, проходите пожалуйста! Сумки вот сюда можно!
Я швырнул сумку на пол, и не разуваясь пошел в спальню, туда, где некогда мы с Зиной проводили свои прекрасные, жаркие ночи. Туда, где я рассказывал ей о будущем, туда, где мы с ней когда-то строили свои планы.
Зина лежала в постели – желтая как лимон. Она не спала. Рядом лежала стопа газет, и я заметил на первой из них фотографию – я собственной персоной на сцене дворца «Россия». С микрофоном в руках и торжественной физиономией. Видимо – гимн пою.
– Ты пришел! – Зина улыбнулась, растянув в улыбке тонкие, иссохшие губы, и у меня замерло сердце, забившись потом как птичка в клетке. Женщина, некогда цветущая, красивая, холеная, была теперь как скелет, обтянутый желтой пергаментной кожей. Зина выглядела лет на девяносто, не меньше.
– Плохо выгляжу, да? – она жалко улыбнулась, и явно с трудом, села на край кровати. Ночная рубашка висела на ее худых плечах как на вешалке. И от Зины пахло смертью. Я знал, точно знал – ей осталось совсем недолго…
Я встал перед ней на колени, обнял, она прижалась ко мне и из ее глаз потекли слезы.
- Предыдущая
- 56/63
- Следующая