Жизнь с вампиром (СИ) - "Натаниэль" - Страница 2

— Все в порядке, не бойся, — произнес светловолосый.

Его голос зачаровывал. Такой спокойный, и не смотря на его внешнюю холодность, голос был светлым и теплым.

— Я не боюсь, — такие простые слова дались с большим трудом, но всё же мне удалось выдавить их из себя.

— Ну наконец-то, я уже начал думать, что ты никогда не заговоришь со мной снова. Пойдем?

— Да, — после небольшой паузы ответила я.

«Снова? Мне кажется, что вижу его впервые. Тогда почему снова?»

Он поднялся, держа меня на руках, я крепко обхватила его за шею.

— Ну-ну, еще задушишь. Не уроню я тебя, не бойся.

Я лишь сильнее прижалась к нему, и чуть осмотрелась: незнакомая тёмная дорога, на краю которой расположилась одна единственная лавочка, может когда-то здесь была остановка, а может есть и сейчас. Мысли отчего-то завертелись вокруг этой дороги, и я смотрела через плечо мужчины, как она остается позади скрываясь среди высоких деревьев. Ведёт ли эта дорога к деревне около храма?

В полном молчании он донес меня до станции, где мы сели на поезд. Я все так же сидела у него на руках, крепко сжимая его рубашку руками, и смотрела в окно. За ним мелькали расплывчатые огни и другие станции. Я видела, как приближаются и отдаляются небольшие селения. Глаза постепенно начали закрываться, под тяжестью ночи. Все померкло.

***

Флоренс мыла посуду, в одиночестве стоя на кухне. Рэнджин уже ушел в свою комнату, ища там заслуженный отдых. Как только последняя тарелка была домыта и положена в сушилку, девушка задумчиво вытерла руки об полотенце и, взяв мишку, отправилась наверх.

Их дом был обычным для современной Японии. На первом этаже была кухня-столовая и зал, на втором этаже располагалось несколько спален: Рэнджина, ее, гостевая, и ванная комната. Ничего лишнего и вычурного: светлые стены, темный дощатый пол.

Девушка тихо прошла в свою комнату мимо спальни Рэна. Он не знал, что она давно не ходит в школу и, чтобы не выдать себя, девушка днем вела себя тише воды, ниже травы. Но иногда ситуацию усложняла ЭТА женщина, приходящая к ним в дом без ведома девочки и вела себя так, словно уже была хозяйкой их маленькой обители.

Флоренс ненавидела ее, просто заочно, даже не совсем понимая, что является источником этого чувства. Однажды Рэнджин привел ее в дом на их совместный завтрак. Это было полтора года назад. Он представил ее как свою коллегу по работе. Да, конечно, коллега… Девушка тогда скептично подняла бровь, чем вызвала странную понимающую улыбку со стороны женщины, которую кажется звали Карин.

Флоренс не была совсем уж невинным цветком, который ничего не знает о взаимоотношениях между взрослыми. Поколение интернета. Рэнджин бы ужаснулся её познаниям в этих самых аспектах. Но один факт ломал её предположения — даже когда эта женщина приходила, в доме все так же была полная тишина, лишь иногда слышался шёпот и шуршали листы бумаги. Может её предположения были необоснованными, но всё же неприятное тянущее чувство под лопаткой возникало каждый раз, когда дверь внизу оповещала о визитёре.

***

Когда я открыла глаза, то обнаружила, что нахожусь в каком-то совершенно незнакомом мне месте. Воспоминания прошедшей ночи бушующей волной накатили на меня, и на мгновение я забыла, как дышать. Жар огня и пылающие листья деревьев, все это затопило мой разум, заставляя пережить все заново с новой силой. Я ничего не могла сделать с ужасом, что постепенно заполнял каждую клеточку сознания. И даже не заметила, что начала кричать, пока его руки не обвились вокруг меня, прижимая ближе к себе. Он шептал что-то успокаивающее и мягко гладил по голове, слова что он произносил не имели никакого значения, но вот звук его голоса растекался мягкой негой, и ужас постепенно начал отступать под натиском его звучания. Я выровняла дыхание и подняла наполненные слезами глаза вверх, посмотреть на него. На его лице читалась едва скрываемая тревога, это вызвало странное чувство — мне захотелось утешить, успокоить его. Буря внутри медленно стихала утопая в его глаза столь странного цвета.

— Как тебя зовут? — тихо произнесла я, голос слегка сипел.

Он удивленно посмотрел на меня, чуть приподнимая одну бровь, потом что-то прикинул у себя в голове и ответил:

— Рэнджин Грин.

— А меня Сузуки Флоренс.

— Теперь тебя будут звать Флоренс Грин.

— Почему? — с искренним удивлением спросила я.

Другое имя? Почему моё имя должно измениться после пожара?

— Огонь съел моё старое имя?

Мужчина замер, он явно не ожидал такого странного умозаключения от ребенка, который пару минут назад был охвачен паникой.

— Нет, — вновь эта едва заметная улыбка. — Потому что теперь я буду заботиться о тебе.

Я чуть склонила голову, всё ещё не до конца понимая зачем же нужно для этого менять своё имя, но если это было условие для того чтобы остаться рядом с ним, то я готова его принять.

— Хорошо.

Рэнджин кивнул и опустил меня на кровать, размыкая свои объятия. На мгновение паника и страх вернулись в мой разум, словно с его руками ушел и покой.

— Это тебе.

Он торжественно достал откуда-то из-за спины большого плюшевого медвежонка. Я во все глаза смотрела на красивую игрушку. В храме у меня не было ни одной плюшевой игрушки, в основном то играть приходилось с тем, что осталось у тетушки Анн еще от папы. В большинстве своем это были машинки или паровозики, кукол она вязала мне сама. Я протянула руки и обняла мягкую игрушку, ее мех приятно щекотал щеку. Мои губы растянулись в радостной улыбке, мужчина был явно доволен подобной реакцией и протянув руку, потрепал меня по голове.

На шее медвежонка что-то сверкнуло. Я нащупала пальчиками небольшой медальончик, на котором было написано имя медведя — Аи, «любовь». Держа его в своих руках, мне казалось, что я держу саму «любовь» этого прекрасного создания, что подарил мне новую жизнь вдали от ненавистного храма и одиночества. С этого момента я всегда носила его с собой — так мне казалось, я могла сохранить любовь Рэнджина в её первозданном виде.

Дни потекли, как теплый весенний ручей. Они был наполнены яркими эмоциями, и все мои тревоги и печали смылись в их потоке. Рэн постоянно водил меня гулять: зоопарки, аттракционы, аллеи и дворы наполненные ребятнёй — первое время всё это вызывало лишь страх и непонимание, но постепенно негативные эмоции сменялись положительными и другие люди переставали быть столь пугающими. Особенно благодаря Рэнджину, который не отходил от меня ни на шаг, никто не смел даже взглянуть косо в нашу сторону без страха за собственную жизнь. Тогда мне было это не сильно понятно, отчего люди настолько сильно опасались такого хорошего и доброго человека, как Рэн.

Другие дети поначалу вызывали во мне двоякие чувства, в храме я была единственным ребёнком, и общаться с кем-то своего возраста приходилось только по праздникам, когда прихожане собираясь семьями посещали храм. Попытки сдружиться при полном отсутствии коммуникабельных способностей с треском проваливались, а Рэнджин который тенью кружил всегда рядом не вызывал у окружающих желания подойти ко мне ближе и познакомиться.

Отчего-то меня совершенно не расстраивал данный факт. Мужчина частенько сам присаживался на край песочницы и лепил куличики, ловил у края горки и учил ползать по деревьям. Порой Рэн засыпал в тени дерева, но даже находясь в полудрёме успевал поймать меня летящую попой вниз с дерева. Это всегда веселило и не вызывало и капельки сомнения, что однажды он не успеет — ведь это был Джин-тян, самое прекрасное и сильное существо на этой планете. К сожалению это видела не только я.

Самой главной причиной моего нежелания принимать в наш узкий круг общения посторонних — простая неприязнь к окружающим. Они не вызывали во мне никаких положительных эмоций, лишь страх, непонятный первобытный страх, словно это были и не простые люди вокруг. Уже тогда для меня стала привычна компания скорее нечеловеческих существ, тех, кого стоило бояться. Особенно неприятными существами казались разведённые мамочки, которые слетались на Рэнджина словно пчёлы на мёд. Эти женщины всегда заходили с другой стороны — сначала отправляли своих деток ко мне, после чего как бы невзначай присоединялись к игре и тут же пытались вовлечь в разговор мужчину, который смотрел в их сторону с едва заметным интересом.