Маг поневоле (СИ) - Алексин Иван - Страница 26

— Толик! Лучше сам выходи! — Проорал я, подбегая к дому. — Я тебя, сука, сейчас, по стенке размазывать буду! Очень долго и очень больно!

Мужики, выпучив глаза, опасливо расступились, давая дорогу. Рванув, со всех дури, дверь и чудом успев пригнуться и тем самым избежать близкого знакомства с дверным косяком, я ввалился внутрь. В хате было тесно. В небольшой, даже по меркам местных стандартов, комнатке, находилось с полдюжины крепких мужиков, мрачно уставившихся на меня.

— А Толик где? — Машинально спросил я, тщётно пытаясь разглядеть в полумраке знакомую фигуру.

— Да Трое с ним, с Толиком этим, — ласково, как-то даже заискивающе, произнёс Тимофей, выходя из-за спин мужиков. — Ты заходи, раз уж пришёл. Не поверишь. Рад тебе, как сыну родному!

Мужики дружно заржали и, не спеша, двинулись в мою сторону. Почуяв неладное, я попятился было к двери, но в неё уже протискивалась троица с улицы. Стало совсем тесно.

— Толик! Хорош прикалываться! Это уже перебор! — Заорал я, отчаянно рванувшись к двери. Вернее попытавшись, рванутся. С десяток рук моментально облепило меня со всех сторон. Кто-то, жёстко ухватив за волосы, рывком запрокинув голову назад.

— Уроды! — Заскрипел я зубами от боли. — Я же вас по судам затаскаю, твари!

И тут же поперхнулся, от заскрежетавшей по зубам горлышку баклажки. В горло хлынула вонючая обжигающая жидкость. Я попытался дёрнуться, но сильная рука лишь крепче сжала волосы.

— Ну, уж нет, — хихиканье Тимофея донеслось нечётко, словно уши плотно закупорили ватой. — Раз уж зашёл в гости, отведай моего угощения.

Откуда-то издалека донёсся хохот мужиков. Последнее, что я услышал, прежде чем провалится в пучину беспамятства, был чей-то вопрос:

— А кто такой Толик то?

Я очнулся от дикой головной боли, паровым молотом, пульсирующей у меня в висках и глухо застонал.

Господи, как хреново то! Надо заканчивать эти гулянки! Сопьюсь же в лоскуты! Вон ещё и кошмары стали реалистичные снится. Так и до белочки докатиться можно запросто! И чёртиков… Зелёненьких, в крапинку! Хотя лучше уж чёртики, чем та жуть, что мне привиделась. В общем, решено. Прихожу в себя, бью Толику морду и завязываю… Морским узлом!

Я открыл глаза и тут же зажмурился, от слишком яркого света. Чёрт, как плохо то! Нет. Однозначно, завязываю! Рядом негромко звякнуло. Шаркающие шаги. К губам прижалась кружка. Живительная влага впиталась мгновенно, словно попала на высохшую, после долгой засухи, почву. Стало чуть легче. Я снова открыл глаза, проморгался, мотнул головой, пытаясь стряхнуть накатившую, было, с новой силой, дурноту и с недоумением уставился на склонившуюся надо мной фигуру.

Лицо местного водочерпия, без сомнения, принадлежало моему сверстнику. Выглядел он, правда, достаточно скверно. Оно и понятно. Синяк под левым заплывшим глазом, сломанный, причём явно неоднократно, нос, разбитые потрескавшиеся губы, ссадины на обтянутых кожей скулах, никого не украсят. Но главное было даже не в этом. Глаза… На меня смотрели глаза глубокого старика… Старика, всё познавшего в этом страшном жестоком мире.

— Ещё принести? — Скорее констатировал факт, чем спросил "старик". — Мне не трудно. Воды тут много. — И он пошаркал куда-то в сторону, направляясь за добавкой. Я рывком поднялся с неровного каменного пола и тут же охнул, от скрутившей меня боли.

Господи! Так и до пролежней проваляться недолго! Хоть бы половичок, какой, подложили!

Щуплая низенькая фигура, в, изношенном до лохмотьев, грязном сером плаще с капюшоном, между тем неспешно проковыляла, позвякивая тяжёлой ржавой цепью, на правой босой ноге, к огромной деревянной кадке в углу. Негромкий всплеск и незнакомец, покачиваясь, словно пьяный, прошествовал в обратном направлении.

— Пей уже, — втолкнули мне в руки кружку, брызнув на одежду. — Чего застыл как паломник у храма Троих!

— Очухаться не может после угощения Никодимкиного! — Зашевелилась груда тряпья у противоположной стены. — Хлебосольный у нас хозяин, радушный!

Новый собеседник закашлялся и, тяжело дыша, уселся, облокотившись на стену.

— Хотите воды, мастер? — Почтительно спросил его юноша и, вырвав у меня кружку, вновь заковылял к бочке.

— Спасибо, Ставр, — прохрипел тот в ответ, скидывая с головы капюшон. — Хорошо меня накрыло. Мне и раньше такие заклинания тяжело давались. А тут ещё и сил почти не осталось. Думал, совсем, окочурюсь.

Одежда мастера ничем не отличалась от лохмотьев Ставра. Такой же донельзя изношенный плащ, отсутствие обуви и даже цепь, на правой ноге, присутствовала. А вот сам он был далеко не молод. Если Ставра, хоть и с сомнением, можно было признать одного со мной возраста, то мастер был гораздо старше, уже переступив ту грань, когда просто пожилого человека начинают называть стариком. Правда, выглядел он чуть получше своего более молодого товарища. Лицо, хоть и сильно измождённое, но почти без ссадин, нетронутый немного крупноватый нос, проницательный взгляд из-под густых бровей. И даже грязная, свисавшая какими-то несуразными клочками, бородка, не портила общего впечатления.

Старик, между тем, жадно выхлебал принесённую Ставром воду, вытер грязным рукавом губы и, прищурившись, уставился на меня.

— Ну, здрав, будь, отрок! Благословения Троих желать не буду, — усмехнулся он, — так как боги от тебя явно отвернулись, раз уж сюда попал. Меня Вимсом величают, его вон Ставром кличут, — Кивнул он на водочерпия.

— И тебе здоровья, дедушка. А где я? — Очумело, уставился я на старика и зачем то пожаловался. — Что-то я плохо соображаю. Голова как чугунная!

— Это от зелья сонного, — объяснил мне сочувственно Вимс. — Но оно быстро выветривается. Скоро полегчать должно.

— А Толик где? — Машинально поинтересовался я, сам до конца не понимая своего вопроса. Кто такой Толик и зачем он, собственно говоря, мне нужен, я понятия не имел. В голове всплыл ответ — в Караганде. Я тупо призадумался, пытаясь понять, где это может быть.

Вимс сокрушённо покачал головой и ничего мне не ответил. Наступило неловкое молчание. Я огляделся, получив частичный ответ на мой вопрос.

Где? Где? В подвале я нахожусь! Вот где! Причём довольно глубоком! До массивного бревенчатого потолка, с ярко светящейся круглой лампочкой, метра три будет! И никакой лестницы, чтобы добраться до видневшегося посередине люка не наблюдается! Это как же мы сюда спустились? А как вылезать будем? Стены тоже бревенчатые, каменный пол и деревянная кадка с водой. Вот и весь незатейливый интерьер. Взгляд тупо зацепился за цепь на ноге Ставра. Поражённый страшной догадкой, я лихорадочно посмотрел на свои ноги. Так и есть! Цепь была. Внушительная такая, толстая, в общем, довольно солидная, несмотря на встречающийся местами налёт ржавчины. И тут воспоминания водопадом хлынули в моё сознание. Словно какаю-то плотину, прорвало! Пробуждение в доме Вилима, Калистрат, Силантий, Гонда, Никодим, Толик… Толик?! Сука!!!

И тут меня буквально взорвало. Минут пять я бессвязно матерился, обещая в будущем всем участникам этого вертепа в целом, и Толику в частности, устроить весёлую жизнь.

— Берегов уже не видите! — Орал я, потрясая закованной в цепь ногой. — Это уже не шутки и не розыгрыш! Это уже на похищение и насилие потянет! Я всю вашу шайку за решётку посажу! Выпустите меня немедленно! Я больше в этом маскараде участвовать не желаю! Или я тут всё, сейчас, по брёвнышку разнесу!

Решив подкрепить слова делом, я всерьёз принялся за цепь. Вернее попытался приняться. Цепь, прикреплённая к кольцу, торчащему из стены, хоть на вид и была ржавой, но прочности своей не потеряла. Во всяком случае, не настолько, чтобы её руками можно было рвать. Быстро убедившись в бесполезности предпринимаемых усилий, я в бешенстве уставился на своих соседей. Те, усевшись рядом, молча, наблюдали за моими потугами. В глазах старика мелькала тень сочувствия.

— Что уставились то? — Зло прошипел я. — Зовите режиссёра или кто тут у вас главный! Хватит комедию ломать! Не проканает больше сказочка про другой мир. Понятно?! Хоть вы себя бабуинами нарядите, и татуировки на мордах нарисуйте! Я Толика прекрасно разглядел! И камеру вашу!