Мэвр (СИ) - Филдпайк Марк - Страница 12

Мозг оттаивает. Не головной. Спинной. Включаются древние инстинкты выживания. Пальцы отпускают дверную ручку, рука вытягивается вдоль тела, правая нога дёргается вперёд. Существо на лестнице не шевелится, хотя уже должно было понять, что его заметили. Быстро перебирая ногами, Юдей возвращается к гостевой, пробует открыть её. Ничего. Остаётся спальня родителей.

«Тебе придётся спуститься», — думает она, но мозг блокирует мысль, отрекается от неё, как животное, которое бросает болезненного детёныша, чтобы спасти здоровых. Закрыта. Существо продолжает наблюдать.

Юдей дотягивается до подсвечника и со всей силы дёргает. С громким чавкающим звуком он отделяется от стены. На месте отверстия содрогается склизский кусок розовой плоти. Он не кровоточит, просто дрожит, словно потревоженный вилкой студень. Со стороны лестницы доносится ленивый клёкот. Хищник уверен, что жертва никуда не денется.

Юдей встаёт прямо и вытягивает в сторону лестницы нелепое оружие.

>>>

Всё становится прозрачным.

Извилистые оборочки на изразце Хагвула, улочки, тонкими венами спускающиеся к Портам, острые шпили и величавые фасады, тупоносые мобили, выпуклые бока торговых судёнышек — всё теряет цвет и истончается, сохраняя силуэты, обведённые тонкими чёрными линиями.

Хэш Оумер падает в прозрачный мир.

Свет проделывает с ним тоже самое. Забирает цвет и форму, низводит до примитивных высоты и длины. Первыми сдаются пальцы рук и стопы, но Хэш этого не видит. Он захвачен в плен повторяющейся мыслью, которая вся состоит из обрывков букв и звуков. Она застит ему глаза. Её породил толчок таинственного незнакомца. Нет. Не так.

Её породил крошечный клочок кожи на руке незнакомца, которую Хэш успел разглядеть.

«Не может быть», — тут же выдаёт мозг, как будто отрицанием можно избежать истины. Будь Хэш слабее — так бы и произошло, но он точно знает, что видел. Тёмно-синюю кожу, бархатистую на вид. Она туго обягивала мощную костяшку среднего пальца, и пускай свет в странном внутреннем обиталище приглушен, но когда ему нужен был свет? В серебряную сферу его толкнуло существо одной с ним расы.

«Как это возможно?» — задаётся он вопросом, не обращая внимания на исчезающие ноги, торс, плечи. Хэш до сих пор их чувствует, и этого ему достаточно.

Тридцать лет назад он прибыл в Хаолам сквозь портал, скрытый в пещере под Университетом, спасённый человеком, который стал ему названным отцом. Десять лет люди продолжали рисковать жизнями, погружаясь в мэвр в поисках его сородичей, но так и не обнаружили признаков другой разумной жизни. Хэш привык думать, что он — последний осколок погибшей расы, свидетельство цивилизации, уничтоженной неведомым врагом.

Тем временем Хагвул, сотканный из линий, надвигается на него, вмещает себя в поле его зрения целиком, искажаясь в пропорциях. Хэш смотрит на город, узнаёт некоторые улицы и здания, но что-то всё время отвлекает его, какое-то навязчивое мельтешение в уголках глаз.

«Что за чертовщина?»

Он не ожидал, что этот мир потребует от него действий.

Хэш пытается сделать шаг, но, непривычный к плоской фигуре, слишком сильно заваливается вперёд. Колени подгибаются и верхняя часть тела падает, эластично натягиваясь в поясе. Кто-то рядом кричит и Хэш, кое-как восстановив равновесие, оборачивается.

Он различает силуэты мобилей, телег, людей, но то, что двигается на него слишком хаотично, чтобы хоть как-то его интерпретировать. Хэш не единственный заметил аномалию: несколько силуэтов-горожан показывают в сторону приближающегося вихря.

— Зовите патрульных!

— Чудовище! Чудовище!

— Уводите детей!

«Почему чудовище?» — думает Хэш. Аномалия пронизана хищной грацией, уродливой красотой острых углов и неряшливо склеенных частей. Чистый авангард.

— Это… — пытается сказать он, но замолкает. Слова кажутся плоскими, как и весь этот мир. Ещё свежи воспоминания о другой реальности. Жёлоб, сверкающая сфера, сильный толчок в спину.

— Бегите!

— Элоим, защити…

Аномалия подбирается вплотную, взмахивает выпирающим в верхней части тела углом и протыкает чей-то силуэт насквозь. Крик сотрясает воздух. Насаженный силуэт трепыхается, воздевает руки к небу и виснет, исторгая реальную алую кровь. Замершая улица оживает. Горожане бегут. Что-то грохочет, хотя грохотать здесь нечему.

Аномалия отращивает второй острый угол, вонзает его в жертву и разрывает пополам. Одну часть она сбрасывает в отверстие, открывающееся прямо в центре тела, вторую прижимает к земле.

Хэш пятится. Он уже видел нечто подобное, но никак не может вспомнить где. Перед глазами стоит картина: плохо освещённая комната с низким потолком, серебрянная сфера парит в центре. Толчок в спину. Он летит вперёд, но успевает взглянуть на руку, исчезающую под плащом. Тёмно-синяя кожа, туго натянутая на костяшку среднего пальца.

«Сородич».

Свет мгновенно вспыхивает, изничтожая линии, оставляя после себя чистый лист, который закручивается по краям, скатывается сам в себя. Хэш не успевает заметить, как поверхность становиться зеркальной, лишь осознаёт, что видит в непрерывно-текущем серебристом потоке своё обычное отражение. И незнакомца в чёрном плаще. За левым плечом.

>>>

Холодный пот прошибает Юдей. Она не помнит, сколько уже стоит на месте, с подсвечником наизготовку, и смотрит в пустые багряные глаза. Два узких полумесяца не шевелятся.

Юдей отлипает от стены. Голова кружится, и, лишившись опоры, она чуть падает, в последний момент выставляет руку перед собой. Взгляд на секунду соскальзывает с лестницы, но тут же возвращается. Полумесяцы ещё там. Всё так же пусты, неподвижны. Так же опасны.

«Что это?» — думает Юдей, но мысли, скованные страхом, тяжело перекатываются в едва оттаявших лакунах мозгах. Она не замечает, но большая часть движений, вроде руки, что упёрлась в противоположную стену, продиктованы ей кем-то древним. Кем-то, кто давным-давно потерял голос. Этот немой старик исподволь верховодит, пока сама Юдей путается в липких лапах ужаса.

«Бежать… Надо бежать…» — думает она и даже делает шаг назад, но вспоминает, что все двери заперты. Как это произошло? Она сама загнала себя в ловушку? Что она вообще здесь делает?

Первый ярус Мраморной дороги, Благородная улица, дом номер семнадцать. Тёмно-серая кладка, строгая резьба, узкие, будто клыки, колонны в эркере. Внутренний дворик, чуть ли не целиком скрытый огромным старым каштаном.

«Зачем я пришла сюда?»

Детство, надломленное смертью отца. Что-то постоянно выступает на месте слома, но Юдей никогда не пыталась разобраться, что именно. Она построила свою жизнь, собрала из тех деталей, до которых смогла дотянуться и вырвать из рук немилосердной судьбы. Так стоит ли ей бояться того, что скрывается за багряными глазами? Мгновение проходит быстро. Юдей сжимает подсвечник и медленно идёт в сторону лестницы. Она не отрывает взгляда от полумесяцев. Ей кажется, что они стали темнее, но всему виной освещение. Оно медленно гаснет по всему дому. Что-то будто глодает пламя свечей.

Уши Юдей наполняет шипение. Она кричит в ответ.

Существо с багряными глазами прыгает вниз, опутанное шорохами словно диковинной мантией. Женщина бежит следом. Она не может разглядеть существо. Враг предстаёт неясной чёрной тенью, скоплением тьмы, скользящим над полом.

— Стой! — кричит она, но существо не слушается.

Юдей проскакивает прихожую, не замечая, что кто-то переставил вешалку к потивоположной стене. Существо скользит через столовую и бросается в кухню. Морав налетает на полностью сервированный стол. Раздражённо звякает посуда, Юдей сцеживает гневный рык — и упускает из виду, что у стульев вместо ножек — пожелтевшие берцовые кости.

Погоня оставляет кавардак в кухне, гостиной, библиотеке. Спускается в подвал. Только когда свет окончательно гаснет и Юдей оказывается в бархатистой, пахнущей сыростью и гнилью темноте, бравада отступает.

Шипение становится громче. Женщина пытается вспомнить, в какой стороне выход, вертит головой, пока не натыкается на два багряных полумесяца.