Муж мой - враг мой (СИ) - Ясная Яна - Страница 5

—  Я не дам согласия на брак своих детей.

—  Вы забываетесь, герцог Аласский, — еще мягче обронил его величество.

Они застыли друг напротив друга в напряженных позах — Вольтур Аласский сухой и жилистый, Астей Пятый Герингем более грузный — но во многом схожие: один рост, один возраст, даже профили одинаковые, остроклювые.

Красно-белый и черно-алый наряды феноменальным образом лишь подчеркивали сходство.

Я не испытывал желания лезть между ними. Зачем? Пусть старый недруг первым разозлит Астея и первым примет на себя удар. А когда король приведет его в чувство и спустит пар, тогда и поговорим.

—  Перед моим именем стоит не “рихт[1]”, а “тэйр”, ваше величество!

[1] Рихт – обращение к мужчине-простолюдину. Рихта – к замужней женщине. Рихтим – к незамужней.

Моего будущего тестя несло: только что он фактически заявил королю, что это ОН, Астей Пятый Герингем, забывается, вмешиваясь в семейные отношения высшей знати.

И не стоит думать, что его величество не заметит или спустит старому другу эту правду на грани дерзости. Королевская дружба — она такая. В ней крайне не рекомендуется переходить границ.

—  Мои привилегии и права я заслужил не шаркая каблуками при дворе, а защищая границы королевства от набегов инородцев, — продолжил, набычившись, Аласс.

Видимо, здорово его величество задел дворянскую гордость своего вассала, если тот пустил в ход шантаж, напомнив, кто бережет спокойствие королевства.

Герцогства Аласское и Вейлеронское — щит Карлиона, последний оплот равнин. Предгорья, за которыми Сонные Горы, откуда то и дело рвутся в равнинные земли, в человеческие королевства, орды неведомых тварей.

Это тебе не симпатичные лесовички и горянки разных форм и мастей, с которыми иной раз могут закрутить лихой роман искатели экзотики и новых впечатлений, и даже не инородцы-приживалы, которых выявить сложнее, чем избавиться.

Это в прямом смысле слова — неведомые, и в прямом смысле слова — твари.

Королевства, конечно, и между собой сцепиться не дураки — именно последняя такая драка покрыла меня славой и приблизила к монаршей милости, но орды инородцев… Это другое.

Когда на равнины идет очередная Великая Волна, королевства объединяют силы, и все резервы и ресурсы встают за щитами воинов пограничных земель, протянувшихся по предгорьям. Но Великая Волна — особый случай, само собой. Это случается не каждый год и даже, слава богам, не каждое десятилетие.

А вот рядовые набеги на земли каждого пограничного тэйра бывают по два-три раза в год, а то и чаще. Обычное дело: племена инородцев Сонных Гор тянут языки к мягкому мясу равнин, но напарываются на клинки сторожевых замков.

Вольтур Аласс, герцог Аласский, только что дал понять, что, продолжи король упорствовать, он способен пропустить следующую малую волну к неготовым к такому повороту событий соседям.

Если, конечно, у меня от близкого семейного счастья не приключилось слуховых галлюцинаций.

—  Мятеж? —  ощерился Астей.

—  Посягательство на неотъемлемые права дворян? —  зеркально осклабившись, отразил выпад Аласский.

—  Что ж, — и в этом королевском голосе скрежетнул металл монаршей воли. — Будь по-твоему. Я не стану требовать этих брачных уз. Но сегодня же все члены рода Аласс оставят занимаемые должности, и в три дня должны будут покинуть столицу. С этого момента и до моего отдельного распоряжения вам запрещено появляться в Акрейне. Вы можете…

Его величество огласил список оставленных старому другу свобод (не балуя его оными —  осталось как раз то, что входит в неотъемлемые права дворян), и Аласс, не дрогнув, склонил голову в почтительнейшем из согласий:

—  Да будет так, ваше величество. В таком случае род Аласс добровольно ограничивает свое экономическое присутствие вне границ герцогства и отзывает вложения в следующие проекты…

А ведь сцепились не на шутку, оба на взводе, глаза горят — рвут друг из друга куски мяса, как волки над добычей. Показным сопротивлением ради сопротивления и не пахнет: почтенный тэйр, похоже, твердо намерен загнать свое герцогство в опалу, но не смешать кровь с заклятым врагом!

Про моё присутствие здесь же, в кабинете то ли оба забыли, то ли наплевали пока… Сдержав усмешку, я позволил себе откинуться на стену и наблюдать за схваткой отстраненно.

О необходимости жениться его величество заговаривал со мной уже не раз. Я отшучивался, пока это было прилично, а когда увиливать стало чревато, признался, что невесту уже выбрал, и помолвка — дело почти решенное, осталось договориться об условиях. После победы над Фолебергом Астей Пятый стал звать меня другом, приблизил и дозволял многие вольности, но королевская дружба — такая зыбкая почва, которой я старался не злоупотреблять. Благо, интересы мои лежали достаточно далеко от дворца и придворной жизни.

Правильно делал — это я точно мог сказать, наблюдая, как ради государственных интересов его величество гнет в дугу старого друга, с которым действительно дружил не одно десятилетие, а не просто благоволил в свете удачной военной кампании.

В отличии от меня, прославившегося при дворе не только победами, но еще и редкой нелюдимостью, герцог Аласский — влиятельный политик и экономический деятель. И от его влияния Астей Пятый сейчас отхватывал здоровенные куски.

Интересно, Вольтур Аласс так любит детей, или так не любит меня?

Нельзя сказать, что Астей Пятый был так уж неправ в своем желании помирить враждующих соседей. Просто шансы на успех я оценивал как мизерные.

Вражда началась около трех веков назад.

В наших предгорьях, богатых лесом, охотничьими угодьями и многими другими, без сомнения, ценными ресурсами, исключительно мало пахотных земель. Каждая сажень, годная под распашку, стоит очень дорого. Около двухсот лет назад некий тэйр Кассиль Ингер, имеющий во владении весьма лакомый кусок земель с романтичным названием “Медовая долина”, в народе носящий куда более простецкое название “Воловьи лужки”, возжелал передать его за кое-какие услуги некому эссею[1], о чем была составлена соответствующая бумага.

Новый владелец Долин-Лужков с документом на право владения явился к моему почтенному предку, герцогу Эриху Волкоглазому Вейлерону, и предложил продать ему эту землю. И продал, за огромные деньги — ибо прекрасно понимал, какова ее ценность в наших суровых краях.

А лет через десять, после смерти тэйра Ингера, к герцогу Гийому Аласскому явился сын покойного, унаследовавший Воловьи лужки согласно завещанию, и вступивший в право владения законным образом. И продал их повторно.

Когда стороны, каждая из которых считала себя единственным и законным владельцем угодий, столкнулись, случилось то, что и должно было — конфликт интересов.

Сын тэйра Ингера утверждал, что никакой передачи земель не было, а полученный моим предком документ — фальшивка. Эссей, продавший Эриху Вейлерону землю, за это время, разумеется, затерялся на просторах королевств.

Единственным способом восстановить справедливость оставался королевский суд — вот только незадолго до него бумага, подтверждающая что эссей получил Медовую долину в оплату неких услуг, исчез без следа. Не важно, что её видела целая толпа свидетелей — магически доказать подлинность документа стало невозможно. И король признал законным владельцем земель герцога Аласского.

Эрих Волкоглазый не стерпел подобного унижения. Ведь мало того, что у Аласских и так земель, годных под возделывание, было больше, так его еще и выставили дурнем, облапошенным безродным горожанином.

Он поднял боевые стяги и силой отбил принадлежащее ему по праву. Так началась междоусобная война, затянувшаяся на полстолетия. Когда мои предки не отражали набеги инородцев — они сражались с Алассами. Со временем столкновения пошли на убыль, но вражда так и осталась. Вейлероны не оставляли попыток вернуть своё, Алассы не желали отдавать неправедно полученное, и сколько дров было подброшено в топку этой вражды за века — не сосчитать.