Богоубийца (СИ) - "So..The End" - Страница 47

— Демоны… — одним словом описала Винн.

— Ну конечно, как же Мор, да без них, — то ли хмыкнул, то ли фыркнул молодой страж.

— Поговорите с заместителем рыцаря командора храмовников, без их запасов лириума ритуал невозможен.

— Спасибо, миледи Винн, — учтиво поклонился Дункан и покинул апартаменты первого чародея.

Прибывшую группу с интересом разглядывали все жители башни. Некоторые узнавали рисунок на груди у Дункана и шептались друг с другом.

— Алистер, можешь пойти за леди Алдуин? Думаю, мы тут не задержимся.

— Я с ним! — с готовностью вызвался сэр Ромерик, он же чемпион Денерима.

Молодой страж нехотя согласился послужить ищейкой. По дороге он часто вспоминал встречу с Морриган, сестрой Лелианой и с Алдуин в деревне Редклифф. Ничем не примечательная деревня стала сборной точкой весьма колоритной группы людей.

***

Около две недели назад купец Амос сдержал своё слово и перевез чету Кусланд в договоренное место. И с тех пор Дункана лечили в местном лазарете. Дункан смутно помнил те дни. В обрывках памяти в тумане он видел лишь то, как за ним ухаживали женщины семьи Кусланд. За все время, когда он лежал прикованный к постели, от Эамона почему-то ни разу не было вестей. Хотя Дайлен и Элеанора не раз спрашивали местных об Эрле, но все разводили руками. Тогда мало кто придал отсутствию ответов из замка, другие дела стояли на кону.

Опустошенная королевским призывом деревушка до того дня проживала обыденные рутинные дни. Церковники пели песни, проводили свои обряды, пастухи гоняли скот, трактирщик угощал всех элем, мельники мололи зерно. Поначалу ходили слишком неясные слухи о тяжелой болезни Эрла, что тот якобы прикован к постели и к нему никого не пускают. Потом все чаще и чаще, ведь от замка давно уже никто заглядывал.

Замок Эамона был наглухо закрыт для любого путника, а его доблестные рыцари разбрелись по уголкам страны в надежде отыскать лекаря, способного вылечить их лорда. Поэтому не нашелся ни один человек, способный ответить на вопросы о делах внутри замка. Даже сама Эрлесса буквально испарилась из виду вместе с банном Теганом, правителем деревни.

Потом пришли тревожные вести с южных земель, о поражении королевских войск в Остагаре и все как-то резко позабыли об Эрле. Только потом, когда в Редклиффе впервые показались разбитые остатки королевской армии, Дункан и остальные решили узнать, почему Эрл игнорирует самого короля. Но тогда они пока и думать не смели, что истина окажется настолько ужасной. Все их мысли занимали порождения тьмы, и Эрл был нужен, когда Мор уже почти был на пороге его дома.

Дункана последняя новость едва не подкосила окончательно. Чувство вины сжимало его в свои крепкие тиски. Еле передвигаясь по комнате, он корил себя за своё состояние и отсутствие в том бою. «Если бы я там был с ними… Если бы… Я мог бы помочь… Я должен был быть там…», — раз за разом прокручивал у себя в голове подобные мысли страж командор.

Жителей деревни не так сильно взбудоражили вести о падении Остагара как Дункана. Ведь армия Эрла Эамона не успела покинуть земли. Из-за этого они чувствовали себя в какой-то степени защищенными. Оставшиеся без своего правителя командующие войсками не решились переступить границы Эрлинга и укрепились на южных границах, оставаясь там следить за движением Орды.

Через два дня по всем баннорнам прошла невероятная молва, мол, король выжил, но находится при смерти, а, как известно, у молодого Кайлана не было наследника. И тогда Денерим буквально взорвался от споров. Учуяв слабость престола, в борьбу за трон сцепились все, кому не лень. Судьбу Кайлана быстро порешили, что он точно не выживет и на его место рядом с королевой стали греть руки все. Ферелден медленно, но верно начал распадаться. Многие знатные дома тут же повспоминали свои старые обиды и расколотая страна позабыла о нависшей угрозе Орды порождений тьмы, погрязнув в пучине распрей.

Мор, конфронтация местных лордов, казалось, что ещё может быть хуже, но нет. Однажды ночью на деревню неизвестно откуда напали демоны. Первая же ночь унесла много жизней. Только утром выяснили, что напасть пришла, откуда не ждали — из Замка Эрла. Снова прошли слухи, мол, Эрл давно мертв и там хозяйничают проклятые духи. Многие передавали из уст в уста эту страшную байку из древностей о проклятии замка и тому подобном. Дункан вместе с Дайленом разгорелись идеей выяснить, что случилось с Эамоном. К томе времени страж уже смог ходить.

Однако, нападение произошло и на следующую ночь. Если бы не подошедшие к полудню остатки гвардии короля, то деревня была бы вырезана вплоть до каждого жителя. Каково было удивление Алистера, встретить своего командира, прихрамывающего по улице вдоль убитых тел. Алистера вновь накрыли все те чувства, когда из всех стражей в живых остался только он. Подавленное чувство вины уцелевшего вновь охватило его с головой. «Даже командор стражей из ненавидимой Ферелденом страны отдала свою жизнь, а я… остался в живых. Даже рекруты выполнили свой долг стража…», — мелькали предательские мысли у молодого стража. По крайней мере, он старался не вспоминать мимолетную встречу с Ильмой и рекрутами, отдавая всю себя спасению короля.

***

Некогда зло мирового масштаба, а отныне привлекательная дама с невероятной грацией бежала вверх по потрескавшимся ступенькам башни. Её длинные волосы плавно развевались по воздуху, когда она поднималась к разрушенной части башни на полном ходу.

С момента сражения с довакином прошло не так много времени. Но сейчас невозможно было и подумать, что эта женщина была когда-то огромным черным драконом, вселявшим первобытный страх и трепет всему живому, что сказать о каких-то смертных.

Алдуин за это время пытался или пыталась осмыслить произошедшее с ней. Он(а) точно помнил, кто он(а). Но не всё. Память иногда подбрасывала ужасные картины, словно как наказание за прошлые деяния. Она всё время напоминала ей, что та творила будучи драконом. Что касается остального, всё человеческое ей было в новинку и ей пришлось привыкать. Человеческий язык, передвижение на двух ногах без крыльев казались ей каким-то дефектом. Зато она могла ясно мыслить, исчезло всепоглощающее чувство Жажды и ГОЛОДА. То, из-за чего она так страдал(а) и возненавидел(а) всё живое.

После размолвки с довакином в горах, она всё чаще копалась в своём прошлое и стала немного понимать, почему Акатош так поступил с ней. Хотя, все равно до конца не смогла Его простить. И ясно, почему Ильма так относится к нему (ней). Довакин уже тогда в хижине Флемет мог с чистой совестью убить ее. Алдуин решила, что Ильма сохранила ей жизнь из-за ее слабости. Теперь она не представляет такой опасности как прежде. А по поводу Акатоша у Ал также имелись кое-какие сведения, которые могли помочь довакину. Дракон Творец в давние времена не смог полностью покончить с абстрактом пожиравшего его мир. Акатош принял решение ограничить космическую сущность, поместив остатки абстракта в душу своего первенца.

Алдуин, как самый сильный из своих братьев, по замыслу Акатоша являлся самым верным кандидатом в тюремщики Абстракта. Только своему самому сильному дитя Он мог доверить такую непосильную ношу. Первые тысячи лет все шло нормально. Алдуин рос и не показывал признаков Голода и безумия. Акатош будучи уверенным в правильности своего деяния оставил своего первенца в Нирне и покинул Мир.

Однако со временем сущность стала влиять на Алдуина, извращать его помыслы, нашептывая свои правила. Благородный сильнейший дракон с некогда блестящими золотом чешуйками медленно, но верно впал во тьму. Его чешуя покрылась, словно сажа чернотой и окончательно потерял свой блеск, когда шепот невыносимого ГОЛОДА уже вовсю диктовал свои условия.

После очередного приступа ГОЛОДА, Алдуин стал подозревать что-то неладное, но уже было слишком поздно. Его поиски избавиться от этой дряни внутри своей души привели его к Древним Свиткам. Неизвестно кем созданные свитки носили в себе невероятные знания, именно благодаря одному из них Алдуин узнал о своем Отце, о космических сущностях, что убивали самих Творцов. Дальнейшие поиски прервала война против Пожирателя Миров. И когда первые языки и герои Совнгарда заточили его во времени с помощью древнего свитка, Алдуин понял, что даже абстракт — ничто по сравнению с этими свитками.