Линия раздела (СИ) - Янковский Дмитрий Валентинович - Страница 12

-- Не думаю, что тут живая очередь, -- невесело добавил отец.

Машин было больше двух десятков, некоторые сильно повреждены, другие даже не помяты. По всему видать, не малая часть городской коммерческой и военной элиты, когда грянул гром, устремилась к спасительному бункеру. Но доехали тоже не все – по прикидкам Кирилла, в одной только городской администрации, служебных бронированных машин должно быть больше.

Один из представительских «Мерседесов» стоял особняком, в стороне от других и поперек общего направления движения, врезавшись задним бампером в замшелый гранитный валун у края поляны. На его лобовом стекле, изнутри, отчетливо виднелись кровавые подтеки, прилипшие волосы и фрагменты мозговой ткани.

-- Почему они ворота не открывают? – заволновался водитель. – Я понятия не имею, насколько хватит системы автономного дыхания.

Отец вызвал по рации бункер, но дежурный попросил его, и всех остальных, не занимать эфир, так как вскоре командир внутреннего гарнизона выступит с общим обращением в котором будут содержаться подробные инструкции. Оставалось лишь ждать. Напряжение нарастало, говорить не хотелось. Никто не понимал, в чем проблема, почему через шлюз не пускают тех, для кого, собственно, этот бункер строился.

Но внутри, в помещении главного командного центра, ситуацию видели под совсем другим углом, нежели она представлялась городским «шишкам», прибывшим на служебных бронемобилях.

Интерьер командного центра был незатейливым, и сохранился еще с советских времен, поэтому нес на себе печать той эпохи. Вдоль стен большого бетонного помещения стояли металлические шкафы, посередине два огромных стола с разложенными на них топографическими картами, над которыми склонились офицеры среднего командного звена. Еще одна огромная карта Санкт-Петербурга и области висела на торцевой стене, занимая ее почти целиком. Под ней располагался Т-образный «командирский» стол, с селектором и компьютером, за которым восседал пятидесятилетний полковник Измайлов, командир внутреннего гарнизона, а по бокам его заместители и командиры функциональных частей, включая начальника медицинской службы, майора Ирину Милявскую – высокую сухопарую женщину лет сорока на вид. Дальняя от командирского стола треть помещения была отгорожена от остального пространства толстой прозрачной стеной из акрила, на которой тонкими линиями были нанесены топографические контуры местности в радиусе пятьсот километров, включая территорию сопредельной Финляндии. За этим планшетом скучали без дела трое планшетистов с нашивками сержантов, и пять женщин-радисток, одна из них в чине прапорщика, остальные сержанты разного ранга. Помещение было наполнено не очень громким, но всепоглощающим гулом работающих систем циркуляции воздуха, из-за чего всем приходилось говорить чуть на повышенных тонах, еще больше подчеркивая напряженность обстановки.

-- Ирина Васильевна, мне бы хотелось услышать от вас хоть какой-то позитив, -- обратился к Милявской полковник Измайлов.

-- Честно говоря, Максим Робертович, особого позитива у меня нет, -- ответила она, не вставая со стула. – Я прекрасно понимаю, что шлюз необходимо открыть, хотя бы ввиду имеющихся инструкций. Но, в данном случае, мы не просто рискуем, понимаете? Все имеющиеся у меня данные говорят, что бункер, в случае открытия шлюза, будет неминуемо заражен, и спастись помогут только индивидуальные средства защиты изолирующего типа.

-- Поделитесь своими данными. – Измайлов кивнул. – Они не всем тут известны, что называется. Впрочем, начать, наверное, лучше мне, а Ирина Васильевна потом меня дополнит. В общем так, чуть больше часа назад мы получили радиограмму из московского генштаба. В ней сообщалось, что из всех европейских дипломатических представительств и консульств получена информация о лавинообразном заражении людей неизвестным вирусом. Нам было приказано срочно, в режиме боевой тревоги, перевести бункер из дежурного режима, что называется, в штатный, и быть готовыми принять и разместить ведущих лиц городской элиты, буде таковые прибудут. Сразу после этого я приказал командиру связи и наружного мониторинга устроить тотальный радиоперехват, с целью сбора максимального количества информации. И, как это ни странно, уже через пятнадцать минут начали поступать тревожные сообщения как от городских гражданских служб, так и от штабов армии, флота и ФСБ. Ирина Васильевна, дополните меня по медицинской части, пожалуйста.

-- Да. – Милявская на секунду задумалась. – Скорость распространения заражения не укладывалась ни в какие разумные рамки. Обычно, как ни крути, мы имеем картину перемещения вируса от носителя к носителю, волной от очага заражения. Тут же, судя по карте сообщений, вообще не наблюдалось никакого очага. Кому любопытно, на столе лежит карта мира с моими отметками. Места, откуда получены сообщения о заражении, все маркированы временными метками, с точностью до минуты. По ним видно, что Европу и Северную Африку накрыло, по сути, почти одновременно, с разницей в пятнадцать-двадцать минут, не более. С Кубы сообщили уже после начала заражения у нас. Но, в целом, в Москве и Петербурге на принятие мер имелось не более получаса, поэтому приняты они были, как правило, локально и далеко не везде.

-- С кем-то есть постоянная связь? – поинтересовался один из офицеров с погонами капитана.

-- На настоящий момент связь установлена с дизель-электрической подводной лодкой “Выборг». – ответил Измайлов. -- На момент объявления тревоги она проводила тренировки в надводном режиме, но в полной готовности к погружению, поэтому личный состав на борту остался незараженным. В настоящий момент лодка находится в миле к востоку от Кронштадта, но ее автономности надолго не хватит.

-- Значит, личный состав атомных подводных ракетных крейсеров вообще должен полностью уцелеть. – предположил капитан.

-- Теоретически да, -- ответила Милявская.

-- Но у нас нет информации по этому вопросу, -- добавил Измайлов. -- Так как субмарины способны связываться лишь со специализированными комплексами, которые передают данные в штаб. У нас же нет связи ни со штабами, ни с комплексами. Так что находимся в некотором информационном вакууме, что называется, скрывать не буду. Кроме «Выборга», часть личного состава надводных кораблей, при объявлении тревоги, успела облачиться в средства индивидуальной защиты, и избежать заражения. Отбившись от мутантов, моряки укрылись на одном из ошвартованных сторожевых кораблей. Они отошли от «стенки», и так же готовы выполнять любые приказы. Их полных две сотни человек. Но их выживание зависит от ресурса кислородных картриджей изолирующих противогазов.

-- Может их к нам? – прикинул капитан.

-- Вот в этом и проблема! – пояснила Милявская. – Первое, что приходит в голову, это собрать всех выживших в одном месте. Но это далеко не так просто, как кажется. По обрывочным сведениям, переданным из разных мест, и, в основном, из Кронштадта, где процесс заражения, гибели и мутации зараженных наблюдали спасшиеся моряки, результатом заражения можно считать три разных состояния. В первом случае это смерть в страшных мучениях. Во втором случае – мутация, очень быстрая, во что-то трудновообразимое. В третьем случае – ничего. На некоторых людей вирус просто не действует, по крайней мере это никак не проявляется. Но об этом никак нельзя узнать, пока не заразишься. Поэтому заразиться все боятся, исход-то не ясен. Хуже всего, что про сам вирус ничего не известно. Ни как передается, ни при каких условиях гибнет. Но если мы кого-то впустим через шлюз, заразим бункер, так как на любой поверхности может оказаться вирус. И тогда даже говорить страшно, что тут начнется.