Влюблённая ведьма (СИ) - Джейн Анна - Страница 78

— Проходи, Таня, — пригласил меня Костя с обаятельной улыбкой — вот она точно осталась прежней. Раньше я безумно ее любила, эту улыбку, а сейчас… Сейчас ничего не чувствовала, глядя на то, как он улыбается. Мы стали слишком чужими, а то, что было между нами, растворилось во времени. От нашей любви остались обрывки воспоминаний.

Я вошла. Он помог мне снять куртку и проводил в гостиную зону, из которой открывался вид на заснеженную набережную и реку, над которой парил молочный туман. Холодное бледно-голубое над рекой казалось хрустальным и готово было вот-вот осыпаться тысячами осколков. Эта красивая картина напоминала зимний пейзаж на новогодней открытке, и я засмотрелась на нее, не слыша, что говорит Костя.

— Таня. — Его ладонь коснулась моего предплечья, и я вздрогнула.

— Извини, задумалась, — тихо сказала я.

— Садись, — кивнул он на диван. — Хочешь чай? Или кофе? Я помню, какой ты любила, сейчас приготовлю. Или, может быть, чего-нибудь покрепче?

— Нет, спасибо, Костя, я ничего не хочу, — ответила я, садясь. Он опустился рядом со мной — сел так, чтобы касаться своим коленом моего. Мне пришлось отодвинуться — я не хотела, чтобы он дотрагивался меня.

— Ты красивая, — зачем-то сказал он, глядя на меня не мигая, с непонятной надеждой во взгляде… Я не знала, что ему ответить и на мгновение замешкалась, а Костя, восприняв это по своему, взял мою ладонь в свою. Теплые и нежные пальцы. Совершенно чужие. Почему раньше мое сердце взрывалось при виде этого человека, а теперь совершенно спокойно? Действительно ли я любила его? А он? Любил ли он меня?

Костя придвинулся ко мне ближе, склонился — так, словно готов был поцеловать меня. Уверена, он готов был сделать это, однако я оттолкнула его и высвободила свою ладонь.

— Не нужно, — тихо сказала я. — Я не за этим приехала.

Костя вздохнул.

— Тогда почему ты приехала? — спросил он.

— Я хочу спросить кое-что, — прямо сказала я.

— Что именно? — посерьезнел он. — Это ведь не наших отношений касается, верно?

— Верно, — подтвердила я. — Мы ведь говорили с тобой. И я ясно дала тебе понять, что между нами ничего не может быть. Совсем ничего. Ни любви, ни дружбы.

— А я уже решил, что ты передумала, — усмехнулся Костя и встал с дивана, чтобы скрестить руки у окна. — Что поняла, кто тебе действительно нужен. Не он, а я.

Костя попытался толкнуть мне речь с тридцатью причинами, почему он лучше собаки, то есть, Олега, и у меня глаза едва не закатились куда-то за Никарагуа. Опять он об этом. Достал, ей богу!

— Стоп! — замахала я руками. — Костя, остановись. Мы уже все решили. Хватит истерить и дай мне, пожалуйста, задать свой вопрос.

Он прикусил губу, и я вдруг подумала, что, возможно, он специально уводит меня от темы.

— Костя, что ты знаешь о том, что произошло с Олегом? — спросила я, внимательно наблюдая за его лицом.

— Что с ним произошло? — спросил он равнодушно, но на мгновение опустил взгляд. Мне хватило этого, чтобы понять — ему что-то известно.

Я встала и вплотную подошла к нему.

— Костя, — вкрадчиво повторила я. — Скажи мне правду.

— Какую, Таня?

Я смахнула с его плеча невидимую пылинку.

— Костя, не играй со мной, — предупредила я. — Ты ведь знаешь, что играть со мной не стоит.

Он молчал. Смотрел на меня, улыбался уголками губ и молчал. Я сделала еще один маленький шаг к нему. Теперь между нас разделяла лишь жалкая пара сантиметров, и мне показалось, что я чувствую жар, исходящий от его тела.

— И не думал. Значит, ты хочешь правду, маленькая моя? — спросил он, гладя меня по щеке.

— Убери руку, — злым голосом предупредила я. Он рассмеялся, опустил руку и немного отошел назад. Я снова сделала шаг. А затем второй, третий, четвертый. Костя отходил к стене, не сводя с меня веселых глаз, а я шла за ним — пока его спина, наконец, не уперлась в белоснежную стену. Я собиралась вытрясти из него правду, чего бы мне это ни стоило.

— Ты такая забавная, Таня, — сказал Костя.

— Да ты что, — сощурилась я. — Отвечай на мой вопрос, черт побери! Иначе мне придется вытрясти из тебя ответ силой.

— Что ж, попробуй, — ответил он. И вдруг резко все поменялось. Теперь к прохладной стене оказалась прижата я, а он оперся о нее ладонью и склонился ко мне, как в какому-нибудь романтическом фильме. Только я никакой романтики не чувствовала. Я кипела от возмущения!

— Я знал, что ты задашь этот вопрос, — прошептал Костя мне на ухо. Его горячее дыхание обжигало кожу.

— Неужели? — процедила я сквозь зубы.

— Да. У твоего Олега неприятности, и ты решила узнать правду о том, что случилось, — продолжал он загадочным тоном.

— То есть, ты эту правду знаешь? — усмехнулась я. — Поведай ее мне.

— Без проблем. Но за определенную плату. Может быть, для начала ты меня поцелуешь? — спросил Костя. Его руки обвились вокруг моей талии.

— Только поцеловать? — проворковала я и провела языком по нижней губе, заставляя Костю широко улыбнуться. Он что-то знает, он определенно что-то знает. А может быть… он во всем виноват?

Верить в это не хотелось, но я не могла идти против фактов.

— Не только… Я скучал по тебе, — продолжал Костя, буквально пожирая меня глазами.

Его руки нагло поползли вниз, и я, не выдержав, со всей дури ударил его по колену. Он охнул и тотчас выпустил меня из своих объятий.

— С ума сошел?! — заорала я. — Какого черта ты меня лапаешь? Рука лишняя?!

— Тань, блин, — схватился он за колено. — Больно! Ты с ума сошла?

— Это ты с ума сошел. Не смей распускать руки. Иначе я разобью ее о твою голову, — пообещала я, схватив со столика вазу — белую, под цвет стен, и довольно увесистую.

— Положи ее на место, — поморщился Костя. — Это мамин подарок.

— Да мне фиолетово. Выкладывай все, что знаешь про Олега. И не смей ко мне приближаться. Еще одна попытка, и я позвоню Кайрату. Он и его друзья ждут меня около твоего дома. И, клянусь, если я позвоню ему, он от тебя оставит ножки, рожки и кровавую лужицу, — предупредила я Костю.

Он поднял руки, словно говоря, что сдается, и направился к барной стойке.

— Будешь сок? — спросил он, словно ничего не случилось. — Я только что сделал свежий.

— Ты будешь говорить или нет?! — взорвалась я.

— Вазу поставь на место. Извини, я не подумал, что ты так бурно отреагируешь, — пожал плечами Костя. — Я не мог не попробовать, понимаешь? Я бы не сделал тебе ничего плохого, Таня.

— Все, что можно было сделать мне плохого, ты уже сделал, — фыркнула я. — Рассказывай, что тебе известно, иначе я действительно сейчас наберу номер Кайрата. А потом поеду к твоей маме. Расскажу ей удивительную историю о том, как ее любимый сыночек занимается грязными делишками, связанными с наркотиками. Вот она обрадуется! Образ идеального сына распадется на кусочки. И тогда, наверное, мамочка перестанет спонсировать тебя, да?

— О чем ты говоришь? — рявкнул Костя и со стуком поставил стакан с соком на стойку. — Я никакого отношения к наркотикам не имею! А твой Владыко… Он сам напросился! Перешел кому-то дорожку, вот и поплатился!

— Рассказывай, — попросила я. — Костя, пожалуйста, рассказывай.

И он рассказал — ему ничего больше не оставалось делать.

После встречи с Олегом около дома Тани, Костя затаил на него обиду. Во-первых, его раздражал тот факт, что бывшая девушка выбрала не его, а какого-то старпера, а, во-вторых, он чувствовал себя униженным после той стычки. Этот Олег оказался сильнее, и это задело Костю, которые последние годы постоянно тренировался в зале, как ненормальный. Он справился с ним, как с беспомощным котенком. Даже бить по всю силу не стал — ударил кулаком по забору, разбив его в кровь. Свой кулак, а не его лицо.

Костя хотел отомстить. Но прежде чем мстить, нужно было побольше узнать о своем сопернике. Он пробил Владыко по своим каналам через одного знакомого в университете, и тот оказался почти идеальным. Отличный лектор, уважаемый научный работник, обладатель гранта и прочее, прочее, прочее. У Кости скулы сводило от того, каким правильным казался это Владыко. И чем больше он узнавал информации о нем, тем больше не понимал, как Таня — яркая и эффектная! — могла запасть на такого, как он. Окей, наверное, девчонки считают его симпатичным, но хорошая фигура и красивое лицо есть и у него, Кости. Чем Владыко так приглянулся Татьяне? Тем, что был ее преподом? Или казался не таким правильным, как на первый взгляд?