Охота за тенью (СИ) - "Velena Revers" - Страница 25

Скрипнув зубами, он потер запястья, пытаясь убрать с них ощущение призрачных пут, и остался стоять на месте, рассеянно сжимая и разжимая кулаки. И как это он мог забыть о «сетях»? Даже когда она спит, не слабнут.

Упрямо сцепив зубы, вампир обошел поляну кругом и понял, что с другой стороны от нее заклинание держит не так сильно. От чего это зависело, он не знал, но уже не похоже на поводок, привязанный к колышку. Скорее на некую область, и покинуть ее границы пока невозможно.

Нужно выяснить эти границы.

На этот раз крутило слабее, и несмотря на неприятные ощущения, он смог отдалиться почти на семь-восемь саженей. И с каждым шагом казалось, что если прошел так много, то пройдет и больше… Пока не замер, словно налетел на стену, схватившись за горло. Как будто уже не руки, а удавка, которая с каждой секундой затягивается.

Выругавшись, он упрямо качнулся вперед, сделал еще шаг, еще… Ну, еще немного и эта веревка порвется, ну же, ну!?

Ему начало застилать глаза пеленой и вот он, почти не помня себя, зашипел, упал на колени на следующем шаге и рванулся вперед с таким трудом, словно лез вверх по отвесной стене. Цепляясь пальцами за траву, впиваясь в землю, хрипя от удушья — он до последнего верил, что сможет освободиться. Но настал момент, когда терпеть стало невозможно. Не было больше воздуха, не было сил даже протянуть вперед руку, и как бы надолго он ни умел задерживать дыхание, дальше двинуться не мог.

Он ненавидел тот момент, когда сломался и рванулся назад, отталкиваясь от земли. Стоило оказаться буквально на пару шагов ближе к поляне, как удавка ослабла, и вампир смог дышать — пусть и по-прежнему словно придавленный мешком с камнями.

Так просто он не сдастся!

Он снова рванулся вперед, словно надеялся, что «сети» могут упустить его, потеряв бдительность, как сторожевой пес. И когда понял, что снова не прорвется, зарычал от злости и продолжил на одном упрямстве бросаться вперед на невидимый барьер, еще раз и еще. И с каждым разом казалось, что по пяди, понемногу, расстояние увеличивается, и это придавало новых сил. Еще раз! Еще немного, и он сможет! Он даже счет потерял своим попыткам. А когда пришел в себя, то понял, что стоит на том же месте, где и в первый раз, хватаясь за шею, а в темноте перед ним, на суку сидит ведьмин ястреб.

— Ничего не получится. Даже пытаться не стоило.

Он и сам уже понял, что все бесполезно, но птица была неправа — попытаться определенно стоило. Хотя бы для того, чтобы быть уверенным, что выбора у него нет.

Отшатнулся, упал на спину. Отталкиваясь ногами, отполз подальше и снова задышал, приходя в себя. Голова кружилась, мутило, а хуже всего было от осознания собственного бессилия.

Подождав, пока он встанет на ноги, странный ястреб щелкнул клювом и снова подал голос — не громкий и ясный, а шелестящий и глухой. Слышимый не ушами, а прямо в голове.

— Если тебе так важно сбежать, почему сам предложил показать дорогу? Ведь не она заставила, сам вызвался.

— Тебе еще раз повторить, как плохо елочки подходят на роль ориентира, или сам вспомнишь? — Отозвался вампир слабым голосом и прокашлялся.

— Хочешь сказать, елочки вынудили? Допустим. Почему тогда не бросаешь попыток уйти? То доводишь ее, то сам силишься сбежать?

— Пошел ты! — Прошипел Рен и развернулся обратно к поляне. Сделал несколько шагов и на его лице уже заплясали отблески костра. Но опять не выдержал, остановился, схватившись за ближайшее деревце, чтобы не упасть.

Он не слышал никаких звуков. Но когда выпрямился, ястреб сидел прямо перед ним, на суку соседнего деревца. И смотрел, не мигая.

— Ты не все ей рассказал. Ты что-то скрыл… Уверен, это что-то было бы ей интересно.

Рен не отвечал, пытаясь продышаться. По тому, как он напрягся, несложно было понять, что дух прав. Тот и продолжал прощупывать почву.

— В чем же дело? Ты на самом деле не хочешь идти к пещере, хотя говорил совсем другое. Тебе нужно в другое место? Кому-то в другом месте нужна твоя помощь? Не сомневаюсь, это важно, раз ты так рвешься.

— Это не твое дело! — Огрызнулся вампир, наконец-то выпрямившись, и медленно побрел обратно к поляне.

— Я умею видеть в чужих душах.

— Ни черта ты не видишь — с досадой отрезал Лаурен, проходя мимо странной, надоедливой, и слишком умной птицы.

Глава 4.

Я стою и смотрю на свои руки, которые опутали черные нити, как птицу в силках. Пытаюсь выворачивать ладони, выгибать пальцы, снимая с них петли, а они только стягиваются, захлестывают, срастаются между собой.

Что же это вообще такое? Не воспоминания. Не прошлое…

И тут меня словно толкнуло в грудь, и спиной я провалилась в темную воду.

Прошлого хотела? Получай.

…Я с воплем на вдохе выгибаюсь в судороге и впиваюсь пальцами в сырую землю. Земля застряла в моих волосах, которые я лихорадочно пытаюсь убрать с лица. На руке горит охотничья метка — в прямом смысле горит, светится и жжет кожу.

Меня все еще трясет. Я не знаю почему, но тело все никак не может успокоиться. Я вообще ничего не знаю — где я, что я, когда я…

Вокруг с потрескиванием догорают деревья, и это единственный источник света.

Долго пытаюсь встать, пытаюсь вспомнить, как должны шевелиться ноги. Ползу по толстому слою пепла, в круге которого я очнулась. Хватаюсь за ствол тонкого деревца, судорожно ловлю ртом воздух, кашляю. Долго иду в темноте, путаясь в собственных ногах, запинаюсь, падаю, кричу от бессилия и страха. Вдалеке мне вторит чей-то вой.

Путь приводит к городским воротам, и пока я иду, эмоции угасают. Тело движется как ведомое чужой волей. Это не я, а кто-то другой наколдовал себе морок плаща, не я показываю метку стражам, не я стучусь в двери таверны и чеканю в смотровое окошко: «Требуется помощь человека ордена».

Меня провожают к комнате, отдают тяжелую сумку и вещи. «Нужно еще что-нибудь?»

Кто-то вместо меня, слишком пустой и бесстрастный, отмахивается.

«Оставьте».

Это словно не я, смыв с себя грязь в комнате наверху, облачаюсь, готовлю оружие, потому что собираюсь немедленно идти за своими убийцами. Но когда этот кто-то поворачивается к двери, он понимает, что силы закончились. Даже идти больно. И это не я с трудом заползаю под одеяло. Зато именно я просыпаюсь наутро от крика петуха…

…Вскочив, схватила кинжал, но спросонья промахнулась, порезалась о лезвие и выругалась в темноту. Вздрогнул и открыл глаза Рен, прикорнувший с другой стороны костра на моем одеяле.

— Это что, месть!? — Он раздраженно сел. — Специально ждала, пока усну?

Рядом, за деревьями раздавался какой-то визг, и странно, что он вообще смог заснуть под такое музыкальное сопровождение. Я поморгала, привыкая глазами к слабому освещению от почти угасшего костра.

— В смысле, какая месть?

— Слыхал я о норове ведьм, и что с возрастом они становятся хуже. Или ты поговорить хотела, и не могла придумать повода поумнее?

— Да плевать я на тебя хотела, сам подскочил! — Возмутилась я. — Тоже мне, нежная барышня!

— Иди тогда к черту со своими воплями, и дай мне хотя бы немного поспать! — И отвернулся, укладываясь обратно.

— Смотри, как бы тебе вообще не проснуться. — Зловеще прошипела я. Он передернул плечами.

— Замечательно! Хоть на том свете отдохну.

— Да ты… — Я оборвала себя на полуслове и обернулась.

А почему визг стих?

Рен тоже насторожился, поднялся, не отрывая взгляда от зарослей. Я чуть позже, чем он, услышала довольное чавканье. Судя по всему, кто-то кого-то все-таки догнал.

— Что это? — Спросила я вслух у ястреба.

— Твои клиенты! — По ту сторону костра отозвалась иная форма жизни, донельзя мерзким тоном. — Иди посмотри, чего там, авось тебя сразу же и схарчат.

Я ткнула в него пальцем, хотя он не смотрел в мою сторону, а снова улегся спиной к костру.

— Пять лет! Ты потом просидишь здесь пять лет, не забывай!

Он натянул на голову уголок одеяла, прикрывая уши, и уже в полусне, про себя, раздраженно пробормотал что-то на шалийском наречии.