Опции (СИ) - "Шлифовальщик" - Страница 6

Он вынул из кармана сотовый телефон и включил задорную попсовую мелодию. Затем Ставр дунул в блестящую трубочку, и в воздухе засияли пузыри, похожие на мыльные. В такт песне они начали подёргиваться и мигать разными цветами.

— Очень полезное изобретение! — похвалил я. — Самое главное — нужное.

— Видеотату, — объявил Ставр, с трудов вытащив с самой верхней полки огромный рулон. — Наклеивается на тело. Так сказать, это — живая татуировка. Очень многим молодым людям хочется иметь на теле живую картинку.

— Поразительно! — прокомментировал я, начиная скучать. — Трудно даже себе представить, как молодые люди жили раньше без живых картинок на теле.

— Кстати, у нашего лучшего креаторщика, Рощина Валеры, возникла блестящая идея телетату. Чтобы можно было на человеческом теле воспроизводить видеофильмы и принимать телепрограммы. Думаю, мы эту идею будем оформлять и предлагать.

— Ваш Валера — просто гений! — сказал я довольно искренне, потому как мне понравились бредовые идеи этого Рощина.

Надо будет подумать, как завербовать этого Валеру в лоферы: был бы достойный конкурент болтуну Пургену.

— Наш Валера, надо говорить "наш", — поправил меня директор, улыбаясь. — Мы ведь теперь в одной команде.

— Можно режиссёрам теперь снимать фильмы разного формата, — помечтал я. — Если тату наклеена на животе — один формат, на женской груди — уже совсем другой. Чтобы лучше видно было. А фильмы так и подписывать — "фильм для спины" или "кино для области крестца". Программы тоже снимать соответствующие. Ток-шоу, например, для ягодиц. Одна часть аудитории сидит на одной ягодице, а их оппоненты — на другой.

Директор и заместитель переглянулись, и я пожалел, что дал простор своей фантазии. Рановато пошлить начал, самоуверенный осёл!

— А ты уверен, что хочешь работать в аналитическом отделе? — спросил Владимир Николаевич. — Может, тебя лучше перевести в креаторный? Идея ведь какая красивая! А, Ставр?

— Нет, нет! — испугался я теперь уже по-настоящему. — Я лучше поработаю в области аналитики. Мне нужно понять все тонкости бизнеса идей. А лучше, чем в аналитическом отделе, этого не сделать. Ну, а дальше видно будет.

Не хватало мне ещё работы в креаторном отделе! Там больше двух месяцев не продержаться, потому что от меня потребуют новых идей. А это будет уже считаться работа с последующим позорным изгнанием из лоферского братства. Я представил, что мне скажет Чемодан, и зажмурился. Он глотнёт пива и начнёт читать проповедь, мол, я тебя устроил, чтобы ты вёл нормальную лоферскую жизнь, то есть бездельничал и развлекался от души, а ты вдруг работать начал.

С сегодняшнего дня надо держать язык за зубами и быть поаккуратнее с идеями.

Как пишут в романах, потекли мои трудовые будни. Как я выяснил в первый же день, аналитический отдел занимался тем, что обнаруживал проблемы и потребности у потенциальных заказчиков. По собранным в виде отчёта данным креаторный отдел выдавал идеи, способные разрешить выявленные проблемы. Сотрудники аналитического отдела частенько ездили в командировки, и это радовало, потому как это значительно ослабляло контроль руководства. Не будет же начальник звонить клиенту и спрашивать, сколько времени сотрудник провёл у заказчика, целый день или один час. Тем более, что командировки прекрасно подходили под третий пункт Устава лоферов: "Лофер должен стараться нанести максимальный ущерб компании, в которой он числится, законными способами. Например, бесполезными командировками".

Но меня пока никуда не отправляли. Сандалов Костя, мой непосредственный начальник, решил, что первые две недели я буду находиться в офисе и вникать в суть работы отдела.

Я начал "вникать в суть работы", а точнее, искать возможные пути устроиться поудобнее и ни черта не делать. Обнаружились некоторые приятные моменты. Например, в фирме не было системного администратора, локальную сеть настраивали креаторщики, "кто немного понимает в железе", поэтому в сети не было никаких следящих и контролирующих программ. Можно ползать по любым сайтам в Интернете и безнаказанно трещать в местном чате. Это мне по секрету рассказал Сухов Коля — менеджер по продажам. Колю я выбрал в приятели себе сразу, как только понял, что у него язык без костей. Этот менеджер — настоящее хранилище внутриофисных сплетен и тайн. Для лофера просто находка.

Знаменитый Рощин Валера, меланхоличный молодой человек с похмельной внешностью и поразительно низким голосом, к сожалению, не подходил для лоферства. Для этого он был слишком скучен. Однако его наплевательскому взгляду на всё окружающее следовало бы поучиться даже Чемодану. Большую часть рабочего дня Валера сидел, уставившись в одну точку, и в воспалённом его мозгу рождались невероятные бредни, с восторгом воспринимаемые начальством.

С Дашей мы регулярно ходили на перекуры. Это был целый ритуал. В здании курение было строго воспрещено, поэтому мы, предварительно списавшись в чате, выходили на улицу. Вначале я хотел приударить за симпатичной секретаршей, но всезнающий Сухов Коля предупредил меня, что Дашка — родственница самого генерального директора, который строго следит за её моральным обликом. К тому же Дашин очередной бойфренд — боксёр. Поэтому я решил ограничиться только разговорами. Во время ритуала курения я рассказывал секретарше такие байки, что мне позавидовал бы лучший креаторщик компании, сам Валера Рощин.

В родном отделе я мало с кем общался. Сандалов Костя со своим хроническим насморком был угрюм и нелюдим, за что его ценило руководство, принимая молчаливость за вдумчивость и сосредоточенность на работе. Я даже позавидовал его умению глубокомысленно молчать: почему-то создавалось впечатление, что он всё время думает о делах и о благе компании. Один раз я попытался заговорить с ним на отвлечённую тему; он с таким удивлением глянул на меня, что навсегда отбил охоту говорить о посторонних вещах в рабочее время.

Подчинённых Костя набрал себе под стать. Казалось, что все аналитики нашего отдела — клоны Сандалова. Такие же молчуны и зануды. Единственные, кто не вписывался в негласные нормы поведения в отделе — я и плотная шатенка Аня. У неё была смешная фамилия Пеструхина, и от неё самой веяло чем-то сельским, сермяжным, кондово-домотканным.

В первый же день, когда мне выделили рабочий стол рядом с ней, она ошарашила меня вопросом:

— Ты чем занимаешься?

— В смысле? — не понял я.

— Ну, в смысле по жизни?

Признаться, я даже растерялся. Пока я обдумывал себе хобби (я так понял это самое "по жизни"), Аня помогла мне:

— Я вот занимаюсь моунтин-скейтингом. Горноконьковый спорт. Заливают трассу, и вперёд. Правда, у нас в городе с трассами плоховато, приходиться за сто километров ездить. А ты чем занимаешься?

— Почему ты думаешь, что я чем-то занимаюсь? — спросил я, отметив, что уже второй раз отвечаю вопросом на вопрос.

— Потому что ты худой, — объяснила она. — В основном все парни у нас толстые, а ты тощий. Значит, спортсмен.

Когда-то я занимался плаванием, даже дошёл до второго взрослого разряда. Но потом, в старших классах бросил из-за лени. Неужели она разглядела в моей сутулой фигуре, истощённой никотином и нездоровым образом жизни, спортивные чёрты?

— Я занимаюсь кондактор-раннингом, — заявил я. — Бег по высоковольтным проводам.

Удивительные в "Опционе" девчата работают — на любой бред удивлённо вытаращивают глаза и говорят: "Да ты что? Ни фига себе! Правда что ли?"

— Ни фига себе! — удивлённо произнесла Аня, вытаращивая глаза. — Так в проводах же ток!

— Специальное снаряжение нужно покупать, — придумал я тут же. — Резиновые боты, резиновый костюм… У нас соревнования даже проходят: забираемся на высоковольтные мачты, и вперёд! Наперегонки. Нормативы есть, разряды — всё, как полагается.

— Экстрим! — прошептала Аня.