Дом ночи и цепей (СИ) - Аннандейл Дэвид - Страница 40

Тервин был прав. Это был взгляд того, кто точно знает, насколько далеко может зайти.

Тервин снова потянул меня за руку. Сморщившись от отвращения, я отвернулся от окна и последовал за ним. Пытаться вмешиваться в это ради рабов Монфор было более чем бесполезно. В разврате она проявляла столь же тонкую остроту ума, как и в политических интригах.

Тервин остановился у подножия стены особняка. Окна над нами были темными. Из других частей дома доносилось много шума, приглушенного стенами. Этот шум напоминал мне о том жутком веселье, которое слышалось мне в комнате Зандера, хотя и отличался от него. Природу этих отличий было трудно определить. В том, что я слышал здесь, было нечто упорядоченное. Это была жестокость, имевшая систему и цель, полностью лишенная хаоса.

Тервин снова выстрелил из арбалета, запустив мононити куда дальше, чтобы мы могли подняться до самой крыши особняка. У крыши были крутые скаты, и нам приходилось идти с большой осторожностью, пробираясь к шпилю.

- На какую дальность стреляет эта твоя штука? – прошептал я.

- Не так далеко, как нам хотелось бы сегодня, - ответил Тервин, снова открыв ящик и перезаряжая магазин. – Сейчас мы поднялись примерно настолько, насколько хватает одной лестницы, а у меня осталось материала еще на две.

- Значит, до вершины башни мы не доберемся.

- Не сразу. Я говорил, что путь будет головокружительным. Мы можем пойти в обход.

- Нет, не можем.

- Ладно. На этот раз первым пойдете вы.

Он снова выстрелил, и мы стали взбираться по башне, преодолев примерно треть пути. В нескольких ступеньках от конца лестницы Тервин продел руку в ступеньки, крепко за них держась, и выстрелил еще раз. Болты со свистом пролетели мимо меня и попали в стену башни, нижний конец новой лестницы повис на расстоянии вытянутой руки от верхнего конца прежней.

Впечатленный точностью прицела Тервина, я стал подниматься дальше. Когда мы добрались до верхнего конца новой лестницы, он задержался, чтобы подобрать и свернуть старую. Крюки арбалета зацепили мононити, и Тервин, вращая механизм, свернул лестницу и снова зарядил ее в арбалет.

Я, глядя вниз, наблюдал за этой процедурой, стараясь не думать о том, как мы будем спускаться. Когда земля перед глазами поплыла, я заставил себя отвести взгляд.

Мы поднялись еще выше, и Тервин повторил процедуру, снова свернув нижнюю лестницу. То, что выполнять такую работу на качающейся лестнице было крайне неудобно, казалось, его не беспокоило. Его движения были уверенны, вор не сомневался, что сумеет не упасть. Я был далеко не так в этом уверен.

Мы продолжали подниматься на башню. Я сосредоточился на непосредственной задаче, преодолевая ступеньку за ступенькой. Моя левая рука – живая - болела от напряжения, а аугметическая правая, хоть и не уставала, но недостаток чувствительности в ней все время заставлял сомневаться, схватился ли я за ступеньку. Наконец мы добрались до окна на вершине башни. Подоконник оказался достаточно широким, чтобы мы вдвоем смогли забраться на него и укрыться в арке оконной ниши.

Окно было сделано из прозрачной стеклостали. Тервин достал из своего ящика маленький плазменный резак и принялся за работу. Процесс разрезания окна шел медленно. Ветер на такой высоте был силен, и хотя он дул с севера, и мы были укрыты от полной его силы, его порывы то и дело пытались сбросить нас с подоконника. Я схватился за его край, и пальцы моей левой руки постепенно немели. Тервин спокойно продолжал работать, прорезая в окне отверстие достаточно широкое, чтобы мы могли пролезть в него по очереди.

Наконец он выключил резак.

- Готов? – спросил он. Прежде чем я успел ответить, он ударом ноги выбил окно. Центральная часть окна упала в комнату с таким грохотом, что, казалось, он был слышен во всем Вальгаасте.

- Они не услышат, - сказал Тервин. – Слишком шумят внизу.

Комната, в которой мы оказались, представляла собой круглый кабинет. Перед каждым из окон стоял бронзовый письменный стол, так что владелец кабинета мог выбирать вид из любого окна. Центр комнаты занимал трон на механической платформе. Стены между окнами были заняты полками, заполненными пергаментными свитками и книгами в кожаных переплетах.

Когда мы оказались внутри, я почувствовал, чем пахнет это место. Старое зловоние перемешивалось с новым, впиталось в стены и пол, и явно все время обновлялось. Это был запах пота, секса, боли. Запах крови, старой и новой, тоже ощущался здесь. Это был смрад упадка и растленности. Я сморщился от отвращения при мысли о том, что это зловоние было так сильно здесь, в комнате, явно предназначенной для наблюдений. И подумал о том, какие ужасные формы могли принимать эти наблюдения.

Далеко снизу доносилось омерзительное эхо воплей развлечений Монфоров.

- Надо было направить сюда Инквизицию, - прошептал я.

- От этого не было бы толку, - возразил Тервин. – Вам не первому пришла в голову такая мысль. Как я и говорил, Монфоры знают, что делают и как далеко могут зайти.

- Но такие бесчинства…

Он покачал головой.

- Нет. Люди, с которыми я говорил – которым было заплачено за участие в этом – дают об этом иное представление. Это не бесчинства, а своего рода наказание.

Тервин казался одновременно впечатленным и испытывавшим отвращение.

Он достал фонарь и включил его, стараясь не светить в окна.

- Ну? – сказал он. – Искать то, что нужно, придется вам, лорд-губернатор.

Утвердительно хмыкнув, я медленно обошел темную комнату. На письменных столах были разбросаны документы, но быстрый взгляд на них показал, что, хотя в них могли содержаться сведения о злоупотреблениях, они все же были не настолько ценны, чтобы оправдать риск, на который мы шли. То, что я видел на полках, также не выглядело многообещающе. Моя цель была слишком туманной.

- Не думаю, что то, что я ищу, будет оставлено на виду, даже здесь, - сказал я наконец, бросив взгляд на маленькую дверь в западной стене кабинета. Через нее мы могли спуститься в другие части особняка. Но такой долгий и крупномасштабный поиск неминуемо обречен на неудачу.

Тервин тем временем изучал переключатели на подлокотниках трона.

- Эти поворачивают влево и вправо, так-так, - прошептал он. – Ну а эти? Для чего они?

Он сосредоточил внимание на маленьких переключателях на нижней стороне подлокотников. Включил их сначала по очереди, потом одновременно. Попытавшись еще минуту, он наконец подобрал правильную комбинацию. Со скрежетом металла платформа трона поднялась, вытянувшись в железную колонну диаметром около пяти футов. Тесный дверной проем в колонне вел на узкую лестницу, спускавшуюся в тайник под кабинетом.

Тервин передал мне фонарь.

- Полагаю, что бы вы там ни нашли, мне для моей же пользы лучше об этом не знать. Но если вы найдете что-то, что могло бы пригодиться обычному вору…

- Я непременно это заберу, - пообещал я.

Я спустился во мрак. Потолок был таким низким, что мне пришлось согнуться. Со всех сторон стояли дубовые шкафы. Я начал открывать их в случайном порядке. Некоторые из документов, оказавшихся внутри, были старыми, такими же старыми, как записи, которые я видел во Дворце Администратума. Другие были более новыми. Но все они были написаны шифром. Я выругался.

Я стал рыться в шкафах быстрее, бегло просматривая найденные документы. Все они были написаны от руки, в разное время, разными людьми, и все зашифрованы. Единственные записи, которые не были зашифрованы, на первый взгляд казались бесполезными для меня. Это были копии документов, относившихся к заседаниям Совета. Они касались разных тем, и сами по себе не выглядели подозрительно. Лишь просмотрев около дюжины из них, я начал понимать, в чем тут дело. Все эти документы имели отношение к деятельности губернаторов из рода Штроков. Я видел имена, которых никогда не знал, имена моих предков, полностью забытых историей.

Забытых всеми, кроме Монфоров. Лишь наши враги, казалось, проявляли должную заботу о том, чтобы сохранить нашу историю.