О-Л 2 (СИ) - Лифантьева Евгения Ивановна "Йотун Скади" - Страница 54

От созерцания песка меня отвлекли шаркающие шаги. Я поднял голову: на пороге застыл низенький сухощавый старик. Он смотрел на меня, я разглядывал его.

Морщинистая кожа коричневатого оттенка — похоже, выходец из прибрежных кланов. Нос такой маленький, что, будь щеки чуть полнее, утонул бы в них. А вот глаза… Глаза пронзительно-черные, словно дед из колодца глядит, а колодец тот глубиной — до чертогов старых гномских королей, что таятся в самом сердце земли.

Но это видно, только когда он смотрит тебе в глаза. В остальном же — старик как старик. На улице мимо пройдет — не заметишь. Никакой придворной роскоши, никакой величавости. Волосы спрятаны под традиционный в Кароде полосатый платок, но повязан тот не как обычно у крестьян — на манер банданы, а намотан чалмой. Темно-синий халат подпоясан черным шелковым поясом с вышивкой. Низ правого рукава — в чернильных пятнах. На ногах — мягкие туфли без задников.

В конце концов старик коротко кивнул и произнес:

— Приветствую тебя в доме, право жить в котором даровано мне Великим Владыкой! Приветствую тебя, кем бы ты ни был: названным братом моей жены или богом, принявшим земной облик…

Я чуть не икнул от удивления. Вроде я еще не представлялся, а дед без труда сумел вычислить меня! Похоже, мой новый родственничек, Норто-махан, кое-что может. Что ж, тем лучше. Не придется ничего объяснять и бродить вокруг да около.

— Ты — муж сестры, значит — брат. И зови меня так, как зовут братья: Мышкун, — ответил я, приподнимаясь с лавки, чтобы поклониться, как положено при встрече с близким.

— Не беспокой себя, гость! К чему между равными по рождению излишние знаки почтения? — старик пододвинул поближе к столику табуретку и сел. — Я прикажу принести угощение, и ты расскажешь о том, что привело тебя в мой дом.

Не знаю, как и когда Норто-махан отдавал приказы, но служки с подносами появились сразу же после того, как он занял место возле низкого столика, на котором стояли песочные часы. В ресторанах официантов приходится ждать гораздо дольше. Новоявленный зять — телепат? Впрочем, мне сейчас незачем от него таиться, главное, не вспоминать о прошлом, чтобы не бросить тень на Жужуку. Думать о ней с нежностью можно — нет ничего странного в том, что брат и сестра привязаны друг к другу. Она-то, возводя капища в мою честь, наверное, не скрывала особого отношения. Но контролировать мысли, разговаривая с Норто-маханом, думаю, все же придется.

Это не сложно: после разговора с Оракулом прошлое казалось мелким и не значимым.

Служки быстро освободили столик от письменных принадлежностей и водрузили на него вазы с фруктами и сладостями, кувшины, чаши — все, что нужно, чтобы достойно принять гостя.

— Разве желание навестить родню — не важная причина? — спросил я, улыбаясь. — Когда семья роднится с мудрецом — польза всему клану.

Дед оказался равнодушен к лести, поэтому ответил вопросом на вопрос:

— Ты, которого степняки называют богом, пришел посоветоваться со мной?

Пришлось состроить серьезную физиономию и сразу же начать с главного:

— Узнал я, что Великий Владыка недужен. Пока лечение не приносит пользы…

Норто-махан нахмурил брови:

— Разве богу не достаточно пожелать, чтобы усилия лекаря увенчались успехом?

— Не всегда. Причина не внутри, а вне больного. Лекарь способен исцелить рану, но он не остановит кинжал, наносящий новую.

Сказав это, я уцепил с блюда спелый персик и принялся высасывать нежную мякоть. В степи с витаминами напряженка, так что я собирался отвести душу, налегая на ранние абрикосы и черешню. А тут — на удивление — на столе были те фрукты, чья пора еще не наступила: и персики, и сливы, и яблоки летних сортов — небольшие, светло-желтые и сочные настолько, что прикосновение к ним оставляло вмятину, а на просвет они казались прозрачными.

Старик молчал. Жаль, что со мной не увязался никто из мозголомов — было бы интересно узнать, что творилось в голове моего зятя. На сколько ходов вперед он просчитывает ситуацию?

Наконец, он пристально взглянул на меня:

— У Великого Владыки много воинов, и ни один кинжал не коснется его кожи. Но я знаю, о чем ты говоришь. Здоровью вредит не только острая сталь. Чем я могу помочь тебе, родственник?

Ну, дед! Ну, умница!

В этот момент у меня отлегло от души. И я вдруг простил Жужуку. Такой интеллект многого стоит.

Поэтому я расслабился и отбросил околичности:

— Сегодня я гулял по дворцовому саду…

Норто-махан и бровью не повел. Действительно — ерунда какая: гуляет бог по саду Владыки, охраняемому с максимальной тщательностью… Как проник сквозь ограду? Какая разница? Он — бог. Что делал в саду? Цветочки нюхал. Всем известно: дворцовый сад — самый прекрасный в Кароде, и где еще богу наслаждаться красотами природы, как ни здесь?

— И случайно услышал разговор двоих, — продолжил я. — Разговаривали эльф по имени Золотой Лист и князь Фырхот из рода Синегривых…

У старика дернулась щека. Похоже, Норто-махан испугался. Интересно, чего? Поговорим об этом потом. А пока я продолжил:

— Эльфу зачем-то понадобился один из кухонных служек, мальчик из черного клана. Я хочу увидеть, что будет делать с ним эльф. Ты покажешь мне, как попасть в покои посланника, чтобы тот не заметил гостей.

Старик с ужасом уставился на меня:

— Как я могу это сделать?

— Библиотека — то место, где хранятся всевозможные записи, в том числе — те, что оставляют строители…

В комнате снова повисла тишина. Норто-махан смотрел на меня испуганно и… просительно. Дескать: «Родич, дорогой, пожалей, не втягивай меня в эти игры!» Но я не поддался умоляющему взгляду. Хотя в чем-то дед прав — не стоит болтать о таких вещах во дворце, где самые сильные маги служат далеко не Владыке. Поэтому я достал из сумки амулет «купола тишины» и положил его на столик:

— Знаешь, что это?

Норто-Махан прищурился, рассматривая магические плетения, потом поднял одну бровь и понимающе кивнул.

Демонстративно щелкнув над амулетом пальцами, я активировал его:

— Теперь нас не услышит никто из смертных. Даже долгоживущих. Все-таки я — действительно немножко бог, в этом моя сестренка права.

Старик посмотрел на меня еще более испуганно, пожевал губами и вдруг заговорил — быстро, почти захлебываясь словами:

— Никто не спрашивал про эти записи с тех пор, как покойный Эвэш-махан взял меня в свой дом служить и учиться. Кому нужно это старье? Но три года назад господин Золотой Лист тоже вдруг захотел посмотреть планы дворца, оставленные строителями. Я сказал, что их нет. И никогда не было. Ведь здания возводили долго, лет сто, наверное, сначала одни работали, потом другие. И что строили разные зодчие, и эльфы, и пленные люди, и гномы… Новый дворец закончили строить лишь две сотни лет назад. Есть расписки за потраченные материалы и бумаги про еду для каменщиков. И запись про то, как пригнанные на строительство рабы восстали и сожгли бараки, и убежали к морю… Господин Золотой Лист сказал, что все орки — идиоты. Потом в библиотеку несколько раз пробирались воры, но я спрятал все, что касается строительства, так что невозможно найти, даже если сотня солдат будет обыскивать этот дом весь день. Потом однажды меня опоили и отвели в какое-то странное место. Похоже, оно где-то в Старом городе. Там незнакомый шаман долго ворожил надо мной, требуя рассказать, где я спрятал планы дворца. Но тогда Жужука уже жила в моем доме, и она дала мне снадобье, которое на время стирает память. Когда я понял, что меня похитили, я проглотил эту волшебную смолу. Шаман долго плясал вокруг меня, а потом сказал кому-то, кого я не видел, потому что лежал связанный: «Ничего не получается. Вы перестарались со своим зельем подчинения. Сейчас его разум похож на разум больного младенца. Он ничего не знает и ничего не скажет, даже если очень захочет. Я не уверен, что он вообще помнит слова». Тот, кого я не видел, приказал раздеть меня и выкинуть тело в канаву. Когда меня хватятся во дворце, то пойдут искать и, в конце концов, найдут тело. И не удивятся. Мало ли что случилось со стариком? Может, удар на улице хватил, а воры обобрали дочиста и бросили. Они думали, что я ничего не понимаю, но из-за волшебного зелья Жужуки я все слышал и запоминал, хотя не мог двинуть ни рукой, ни ногой, а мой дух был похож на дух безумца.