О-Л 2 (СИ) - Лифантьева Евгения Ивановна "Йотун Скади" - Страница 29

— Красиво говоришь, Илват! — перебил пацана желтозубый Прых. — Точно, парень, быть тебе шаманом! Если старый дурак Будекай так боится за свою Малинку, найдем тебе бездетного учителя.

— А я чо? Я — ничо! — испугался орчонок.

— Ничо — так говори еще!

— Ну… это… ну, когда Гырбаш-князь с другими воинами пошел на битву с тварями, эти герои вдруг упали в самой середке войска Хаоса и стали убивать врагов сзади. Откуда упали? Конечно, с неба, с пятого неба, куда шаманы провожают все души. Души смотрят оттуда на землю, и когда их родичи в беде, могут спуститься к ним. И еще с теми, о ком сложены песни, была дева-воительница, о которой раньше никто не слышал и никто не рассказывал. На орчанку она не похожа, а у человеков и у эльфов нет дев, которые умеют сражаться саблями. Была эта дева сильная, словно дикий бык, и ловкая, как хорек. И красивая… как река красивая, как рассвет, как птица!

Старшие захихикали, но рассказчик уже вошел в раж и продолжал:

— Когда орки разбили тварей, они поднялись к их храму и увидели там трех героев. Великие воины с ног до головы были покрыты кровью, а вокруг них был целый вал из трупов их врагов. Они были все изранены, а сильнее всех был изранен воплощенный Ылек, Скачущий На Белом Льве. Правда, льва там не было, зато у шамана был точно такой щит, как поют в песнях — сверкающее колесо Небесного Щитоносца. По нему орки и узнали героя. Первым узнал его Гырбаш-князь. Он сказал, что это — его брат, только он не знал, что в брата воплотился дух древнего героя. И великая целительница Жужука, сестра Гырбаш-князя, признала старого шамана.

— Так что, этот Ылек и до битвы бродил по степи? — спросил самый молчаливый из орков.

— Выходит, так. Но ведь говорят же, что удел Того, Кто Скачет На Белом Льве, — Дорога. Дорога без конца…

Парнишка с завистью вздохнул и продолжил:

— Ылека положили на волокушу и повезли вместе с войском потому, что его больше некуда было деть, а с войском ехали самые лучшие лекарки из степных кланов. И вот когда воины дошли до наших земель, случилось еще одно дело, про которое нельзя не сказать. Дева-воительница, которая билась плечом к плечу с древними героями, шла рядом с волокушами, на которых лежал шаман. Однажды он застонал и попросил пить. А я как раз был рядом, потому что Ахы-князь послал меня к знахаркам, чтобы взять зелье…

— А ты, конечно, и рад был, потому что любишь везде совать свой нос, — добавил желтозубый.

Но орчонок, охваченный воспоминаниями, словно не услышал реплики старшего:

— Раненый щитоносец захотел пить. Тогда дева-воительница подошла к знахарке Жужуке и что-то сказала. Я не слышал, что. Жужука кивнула, а дева взяла свою саблю и ударила о землю, и из травы начал бить родник. Потом знахарка достала из-за пазухи маленькую птицу и подбросила ее в воздух. Только это была не просто птица, а дух птицы, вроде тех, что носят шаманов на пятое небо, только очень маленькая, совсем птенец. Тот взмыл в небо и исчез. А родник остался и когда войско ушло. Мы стали гонять сюда овец потому что вода тут чистая и сладкая…

— Ты про птицу скажи!

— А что про птицу? Я хотел, чтобы Будекай учил меня, и пришел к нему в юрту. Сначала он согласился, и я три раза по сорок дней жил у него в юрте. Однажды прилетела маленькая птица-дух. Я ее узнал. Птица сказала Будекаю, что тут, возле родника, нужно сложить капище — такую круглую юрту из камней и глины, вроде большой печи для лепешек. Шаман послушался, и мы построили эту печь. А птица летала рядом и говорила, как что делать… И еще она сказала, что Ылек снова умер, так и не оправившись от ран, но не ушел на пятое небо, а теперь всегда будет в степи. И если приносить ему жертвы, он всегда поможет в дороге. И что все лекари теперь почитают Скачущего На Белом Льве потому, что он дает им силы.

— Во как! — заключил Прых.

— Остальное ты, Щитоносец, конечно, знаешь. Сейчас многие бродят от капища к капищу и ищут птицу-духа, чтобы стать сильными лекарями. Только идти в капище лучше всего на рассвете. Говорят, птица Жужуки любит юное солнце.

— Конечно, на рассвете, — кивнул я.

Не знаю, каких усилий мне стоило, чтобы не расхохотаться во время рассказа орчонка. Оказывается, мои собственные приключения уже успели стать легендой. Лихо это у орков получается!

Утро выдалось ясным. Впрочем, каким еще оно могло быть в этих краях, где на землю месяцами не падает ни капли дождя?

Я проснулся раньше, чем пастухи — этот день они решили провести рядом с источником и не торопились сниматься со стоянки. Овцы лениво бродили по распадку под присмотром пары волков, а орки, даже женщины, которые всегда встают затемно, еще не показывались из юрт.

Воздух был сыроватый, знобкий. Трава намокла от росы. Но небо уже посветлело, и на его фоне таинственное святилище походило то ли на огромное, размером с двухэтажный дом, осиное гнездо, то ли на спускаемый космический аппарат. Темный купол — шар без опознавательных знаков, примерно на треть зарывшийся в землю.

Орки не строят капища.

Все храмы в степи — эльфийское наследство. Это на Земле завоеватели первым делом жгут церкви, чтобы лишить врага веры, а здесь высшие существа реальны и могут недвусмысленно выразить свою волю. Если старый бог принял под свое покровительство новоселов, то зачем ему отказываться от собственного дома?

Впрочем, с богами орки общаются редко, а духи предпочитают то, что создано природой. Так что в большинстве случаев капище — это пещера. Замкнутое пространство легче защитить от визитов мелких астральных сущностей, которые не прочь ухватить капельку чужой энергии. Опытный шаман отлично знает обитателей тонкого мира. Он без труда отличит голос Владыки Волн от стонов свежей утопленницы из соседнего болота. Но в капища порой приходят и не ведуны. Для обычного орка-пастуха что глас, что вой — мороз по коже. Чтобы простецы не дарили свою энергию жадным до халявы духам, шаманы покрывают стены святилища знаками, не дающими просочиться в него никому, кроме того, кому оно посвящено. Ну, и сам «хозяин» добавляет что-то от себя. Капище — это уютный и хорошо защищенный дом. Когда Матушке-Земле надоедает общество ее многочисленных бестелесных детей, она прячется в молитвенной пещере, обустроенной кем-нибудь из знахарок. За «постой» платит частицей своей божественной силы…

А для защиты самая удобная форма — это полый шар. Любой стык или угол — риск, что появится щель-лазейка. Круглые пещеры встречаются часто. Но в голой степи строителям пришлось постараться, чтобы придать «дому птицы-духа» нужную форму.

Стены капища из плетеной лозы обмазаны необожженной глиной. Но свито это «гнездо» весьма добротно. Стены гладкие, ровные, в глину вдавлены цветные камешки, образующие затейливый узор. В округе нет гор, значит, строители специально привезли с севера осколки яшмы и малахита, чароита и бирюзы, агата и кровавика…

Вход в капище — резко уходящая вниз лестница, ступени вырублены в почве, укреплены ивовой «плетенкой». Тяжелая занавесь из сыромятных шкур, заменяющая дверь, — ниже уровня земли, поэтому с расстояния в десяток шагов и не поймешь, как попасть внутрь…

Меня всегда поражала способность орков создавать такие надежные вещи, как это глиняное «гнездо» при полном отсутствии каких бы то ни было технологий. Наверняка верхняя часть шара укреплена так, что ее не размоет никаким ливнем. Да и внутрь ничего не натечет, у нижней ступени лестницы я заметил водоотвод, уходящий в землю…

С не меньшим вниманием отнеслись шаманы и к наложению защитных заклинаний. Пульсирующая внутри плетений энергия ощущалась уже на подходе к святилищу.