Русские исторические рассказы
(Совр. орф.) - Шелгунова Людмила Петровна - Страница 23

— Можешь-ли ты, дедушка, дойти до саней? — спросил Ваня.

— Дойду, дитятко, дойду.

И старик, надев армяк и взяв котомку, вышел на крыльцо. Запасливая Анисья положила в сани шубу. И, уложив дедушку, Ваня закрыл его шубою и, поместившись рядом с ним, выехал за ворота.

— Ох, дитятко, да как ты бойко по басурмански говоришь.

Домой Ваня приехал, уж когда совсем стемнело, и казаки бережно внесли старика в избу.

Старик сначала бодро сел за стол и, выпив браги, стал рассказывать, как он шел к ним и как добрые люди его постоянно подвозили. Искал он Анисью не наобум. Строгановы узнали от торговых людей, что вот неподалеку от Сибири есть заезжий дом, и что там баба-хозяйка Анисья.

— Ну, вот я и дошел, а теперь и умереть можно, — проговорил дедка Савва.

— Зачем, дед, умирать, — возразила Анисья, — поживи еще с нами.

Но дед, добравшись до дому, стал слабеть, точно на путешествие он употребил все свои последние силы. Да оно так в действительности и было.

Все раненые настолько поправились, что ушли в Сибирь, и остался только один Матвей, который, хотя и встал, но на службу не годился и, чтобы не сидеть, сложа руки, он помогал Фене ходить за стариком! Оставшись, однажды, с казаком ночью, дедка подозвал его к себе и говорит:

— Все я думаю о тебе да о Фене. Вам бы надо жениться.

— Нельзя, — отвечал ему Матвей.

— Отчего нельзя? Кто мешает?

— Атаман не позволяет. Пока не кончится поход, мы должны жить монахами.

— Это-то дело! Какой уж поход с бабами.

— Ну вот, так и атаман говорит.

— А все-же обручиться-то вам надо.

И вот, на следующий день дед подозвал к себе Феню и высказал ей свое желание.

— Обручитесь вы при мне. Я спокойнее умру.

Феня исполнила желание деда и стала невестою Матвея.

Старик был очень доволен и в этот день даже привстал, но тут же уснул и с этого времени стал спать постоянно, да так и заснул на веки.

Старика похоронили тут же неподалеку, где был похоронен и Абдул.

Родные поплакали и забыли. Матвей ушел в город, но как он, так и другие казаки, и даже сам Ермак посещали Анисью, и Ермак много раз говорил ей:

— Отдай мне в дружину сына.

Но у Анисьи всегда находилась какая-нибудь отговорка: то овин надо выстроить, то баню поправить.

Наконец Ваня сам сказал, что все поправит и уйдет с казаками.

— Помни же, парень, свое слово, — сказал Ермак, — при мне будешь.

В Сибири рать его вела себя безукоризненно и местные жители были очень довольны Ермаком, обложившим их небольшою данью.

Хотя о Кучуме не было ни слуха, ни духа, но он не дремал. Племянник его Махметкул, поправившись от полученной им раны, внезапно напал 5-го декабря на 20 человек казаков, ловивших рыбу в озере по близости от города и убил всех до единого. Узнав об этом, Ермак направился туда, догнал татар и обратил их в полное бегство.

В эту зиму нечего было и думать о дальнейшем походе. Дни были коротенькие, темные, а ночи длинные и морозные. Казаки ходили на охоту и, разумеется, никогда не пропускали случая зайти погреться к тетке Анисье.

— Теперь, — говорила Анисья, — нам нечего и перебираться в Россию, ведь и тут будет та же Россия.

— Кончим войну, — говорили ей казаки, — тогда атаман позволит нам жениться и выбирай из нас любого для твоей Фени. А теперь наш атаман на баб и смотреть не позволяет и сам не смотрит.

Никто об обручении Фени не знал.

Наступила весна, реки разлились, а в Сибири снегу много и каждая маленькая речонка делается страсть какая. В это время явился к Ермаку один татарин и говорит ему, что Махметкул стоит на вершине за сто верст от города на реке Вагае.

Ермак тотчас же послал туда отряд казаков. Казаки тихонько подкрались к стану ночью, когда татары спали; напали на них, окружили шатер Махметкула, захватили его и привели в Сибирь к Ермаку. Ермак очень ласково обошелся с царским племянником и отлично содержал его.

Услыхав, что Махметкул живым достался в руки казаков, Кучум, стоявший на реке Ишиме, горько заплакал, тем более, что к этой беде присоединилась еще и новая: сын князя Бекбулата, убитого Кучумом, князь Сейдак, двинулся на слепого царя. Еще пуще прежнего заплакал Кучум.

— Горе мне! Горе! — говорил он, — все против меня.

Ермак, зная, что Кучум в такой беде, перестал его бояться и, оставив в городе Сибири часть казаков, отправился с другими воевать против вогулов, остяков и татар, живших по Иртышу и Оби. Взяв одну татарскую крепость, он перевешал непокорных, а остальным в знак верности велел целовать свою окровавленную саблю. После этого он подошел к крепости, стоявшей на высоком берегу Иртыша, где правил князь Демьян, с двумя тысячами татарских воинов. Все предложения сдаться он гордо отвергнул и Ермак узнал, что в этом городе находился кумир, вывезенный из России во время ее крещения. Этот идол становился в воду, которую татары пили, говоря, что она им придавала бодрость. Казаки выстрелами так напугали татар, что легко взяли город, но идола найти не могли. Казаки победоносно пошли далее и всюду выстрелами разгоняли неприятеля. Так, городком Нарымским они завладели одним выстрелом и нашли там только жен и детей, но вскоре явились и мужья и принесли повинную и дань. Затем Ермак, вступил в страну знатного остятского князя, Самара, который, соединившись с другими князьями, надеялся победить русских. Но хвастливый Самар был неосторожен и крепко спал на рассвете, когда казаки ударили на его стан. Войско Самара разбежалось от первого же выстрела. Далее Ермак покорил еще несколько городков и, пройдя немного пустынною Обью, вернулся назад. Во время этого похода был убит старый атаман Никита Пана, которого Ермак сильно жалел.

Вернувшись в Сибирь, Ермак увидал, что помощь ему нужна. Из восьмисот казаков у него осталось не более трехсот. Счастливый покоритель Сибири дал знать Строгановым, что ему Бог помог одолеть слепого царя, взять его столицу, землю и царевича, а с народов взять присягу в верности. К царю Иоанну он послал друга своего Ивана Кольцо с грамотою, в которой говорил, что его бедные опальные казаки, мучимые угрызениями совести и раскаявшиеся, шли на смерть и присоединили знаменитую державу к России, во имя Христа и великого Государя, на веки веков, доколе Всевышний благоволит стоять миру; что они ждут указа и воевод его, сдадут им царство Сибирское и без всяких условий, готовые умереть или в новых подвигах чести или на плахе, как будет угодно ему и Богу. Иван Кольцо поехал к царю, готовый на лютую казнь преступника.

Строгановы были в восторге от новой победы и поспешили в Москву. Они умоляли утвердить Сибирь за Россиею. Почти в одно время с ними явилось и посольство Ермаково с драгоценными соболями, чернобурыми лисицами и бобрами. Иван Кольцо был принят не как разбойник, а как почетный гост.

— Что скажешь? — спросил его царь.

— Не вели казнить, а вели миловать, — отвечал Кольцо, — Ермак повергает к стопам твоим царство Сибирское и царевича Махметкула. Он посылает тебе в дар 60 сороков соболей, 20 черных лисиц и 50 бобров.

С этими словами Иван подал царю грамоту о покорении Сибири.

^{Иван Кольцо подал царю грамоту о покорении Сибири.}

Царь так был рад, что велел трезвонить во все колокола, а сам стал расспрашивать подробности о походах, хвалил казаков и послал им денег, сукон и разных подарков, а Ермаку послал шубу со своего плеча, серебряный ковш и два дорогих панцыря. Ермака он назвал князем Сибирским и на помощь к нему отправил триста ратников с двумя воеводами: князем Семеном Волховским и Иваном Глуховым. Царь точно также щедро наградил землями и Строгановых.