Проблема выбора - Дашевская Анна Викторовна "Martann" - Страница 21

Без четверти два я вошла в таверну, кивнула официанту и взглянула направо в сторону столика под штурвалом. Фенгари был на месте, ему как раз принесли графин с белым вином, и он медленно, по глотку допивал первый стаканчик.

— Привет! — сказала я, отодвигая стул. — Я присяду, позволишь?

Гном посмотрел на меня без восторга и пожал плечами.

— Если я скажу нет, это что-то изменит? Садись.

Я села и взглянула на официанта, тот кивнул, и в мгновение ока на столе появился второй стаканчик. Налив себе пару глотков, пригубила вино и одобрительно кивнула: совсем неплохо.

— У меня к тебе дело, — сказала я, придвигая к Фенгари кожаный мешочек. — Здесь задаток, пять сотен дукатов.

— Кого-то надо убить?

Кошель исчез, словно его и не было.

— Это я и сама бы сделала, к чему привлекать неспециалиста, — отмахнулась я. — Ты знаешь, что в начале августа в Довиле проходят королевские скачки?

Разумеется, мой собеседник ответил вопросом на вопрос:

— А ты когда-нибудь видела гнома, едущего верхом?

— Видела, но я не об этом. Мне нужно, чтобы ты написал несколько портретов людей, которые там будут, и которых я тебе укажу.

Гном хмыкнул.

— И тебе, конечно, нужно, чтобы я сделал это по памяти, без хотя бы одного сеанса позирования?

— Да.

— Сколько всего?

— Максимум десять. Скорее, меньше. — Лично мне уже понятно, что Мари-Адельфина л’Этан Сарсена не слишком подходит в качестве королевской невесты, а уж Маддалена и вовсе никак не годится, так что количество девиц сокращается на лету…

— Еще тысяча. И ты получишь свои портреты.

— Сроки?

— В течение недели после дня скачек. А сейчас уходи, мне несут мою камбалу!

Возможно, кто-нибудь удивился бы, почему я прошу написать портреты девушек не кого-то из прославленных живописцев Лютеции и не официального королевского портретиста, а мало кому известного гнома.

Беда художника Фенгари Гарланкера была в том, что его портрет показывал истинное лицо модели… Нет, даже не в этом дело! Любой хороший рисовальщик изображает модель настолько правдиво, насколько он ее видит. А вот если смотреть на работу Фенгари, сразу становился понятен характер человека, его душа.

Нет, непонятно объясняю, нужно на примере.

Когда гном только начал писать, обосновавшись в своей мастерской на шестом этаже, я вела расследование серьезного дела о магическом воздействии и крупном мошенничестве. Дело подошло к финалу, почти все доказательства вины мэтра А. были собраны, и вдруг по данным последней из экспертиз становится понятно, что виновен вовсе не А., а Б.

Тут я с некоторым ужасом поняла, что все улики равно приложимы к обоим магам и именно я могу ошибиться, решая судьбу разумного.

Ментальным даром я тогда не обладала, в Галлии вообще не было в то время ни одного стоящего менталиста. Вызвали из Нового Света, но время уходило, как песок сквозь пальцы.

В тот раз Фенгари сидел возле фонтана на площади Данкур и рисовал портреты всем желающим. Поскольку таких же художников, предлагавших свои услуги за сравнительно небольшие деньги, было немало, очередь к нему не стояла. Я заглянула через плечо рисующему просто из любопытства, все же гном… И удивилась. Он занимался портретом молоденькой блондинки, судя по всему, продавщицы из соседнего магазина. Девушка была не слишком хороша собой, а вот на портрете выходила такая красота, что я поморщилась — нельзя же так льстить модели. Потом взглянула на нее еще раз и поняла: гном рисует душу, светящуюся в глазах, улыбку, скрытую в душе, и свет, сияющий в улыбке.

Вот так мы и познакомились.

Заказов у Фенгари было немного, и он по моей просьбе изобразил обоих подозреваемых. Взглянув на портреты, мы с моим тогдашним помощником сразу поняли, что нужно искать дополнительные доказательства, свидетелей, что угодно, потому что преступником был мэтр А., а своего коллегу он просто умело подставил.

Нашли, конечно. Менталист прибыл, подтвердил нашу правоту, да и А. сознался. Но благодаря ему у меня осталось вот такое необычное знакомство.

Кстати, и по сей день Гарланкер заказами не обременен. Мало кто обладает столь прекрасной душой, чтобы на портрете его работы быть лучше, чем в реальности. А уж нам ли не знать, какие жабы получаются иной раз из признанных красавиц…

Довиль встретил нас штормом: свинцово-серые волны с шипением выбрасывали на берег белую пену, низкие тучи цеплялись за причальную мачту для дирижаблей, норд-вест рвал канаты.

— Надо полагать, все рейсы отменены до окончания шторма? — спросила Валери, пытаясь перекричать ветер.

— Наверное, — пожала плечами я. — Большая удача, что сюда, в Довиль, есть стационарный переход. Я бывала здесь, но очень давно, сама построить портал не решилась бы. Вот тьма!..

Резкий порыв ветра вырвал из моей руки листок с адресом очередной девушки, но Анри в прыжке поймал беглеца.

— Итак, нас ждут окрестности Онфлера! — сказал он, возвращая мне бумагу. — Пойдем потрошить местного мэра?

— Между прочим, предлагаю обсудить причину нашего появления в поместье… Как там оно называется? Заранее, а не на пороге, — с ехидством сказала Валери. — Госпожа профессор?

— Хорошая мысль! Вон там кафе, сядем, и я выслушаю ваши предложения за чашкой кофе.

— Наши предложения?

— Именно!

К кофе я заказала один из местных деликатесов — обжаренный камамбер с джемом из яблок с кальвадосом. Валери соблазнилась мирлитонами, корзиночками из слоеного теста с миндальной начинкой, а ее друг предпочел яблочный пирог.

— Итак, — сказала я, отодвигая тарелку. — Ваши предложения?

— Если я правильно помню, девушка, к которой мы должны попасть, художница? — спросил Анри.

— Да.

— Может быть, в качестве покупателей ее работ?

— Не пойдет, — тут же отвергла идею Валери. — Мы не знаем, выставлялась ли она когда-нибудь… Не знаем ведь? — Я помотала головой. — Ну вот. Где бы мы могли услышать о работах никому не известной рисовальщицы, да еще и возбудиться настолько, чтобы прискакать в Довиль?

— Ну, например, по рекомендации ее педагога по классу живописи.

— Не пойдет. В досье указано имя учителя, но нет информации ни об их взаимоотношения, ни о том, где он сейчас. А вдруг умер или уехал в Новый Свет?

— Странное какое-то у нас досье, госпожа профессор, — пробурчал Анри себе под нос с точно рассчитанной громкостью: тихо, но так, чтобы я услышала.

— А давайте глянем по карте, где находится поместье? — предложила Валери. — Как удачно в прошлый раз с монастырем получилось, вдруг и здесь что-то подобное есть?

— Ну не буду же я за столиком в кафе разворачивать объемную карту! Предлагаю другой вариант…

— Какой? — Две пары глаз, голубые и темно-карие, уставились на меня в ожидании кроликов, которых я буду вытаскивать из рукава.

— Возьмем комнаты в какой-нибудь здешней гостинице, потратим сегодняшний день на изучение подходов, составим план, а уже завтра с утра отправимся… э-э-э… в гости.

Я помахала рукой хозяину заведения, отиравшемуся возле стойки в ожидании новых заказов. Толстяк неспешно подошел и поклонился.

— Что угодно господам? Камамбер понравился?

— Выше всяких похвал, — честно сказала я. — Посоветуйте нам, где можно остановиться на одну ночь? Выяснилось, что наши дела требуют задержаться в городе.

— Так что же. — Он разгладил белоснежную салфетку и положил ее на край стола. — Можно и у меня тут, на втором этаже есть комнаты. Не обессудьте, ванная только одна в конце коридора, а умывальник в каждой спальне. Хотя…

— Что?

— Небось не по статусу вам так-то, в трактире жить, надо в «Ройял отель» селиться…

— Если бы я хотела жить в отеле, я бы туда и пошла, — с некоторой резкостью ответила я. — Сколько?

— Десять дукатов за три комнаты, завтрак подам.

Выложив на стол десять монет, я встала и попросила: