Просто друзья (СИ) - "PaperDoll" - Страница 76

Я не подозревал, как это — быть с ней. Она была замечательным другом, раздражающей девушкой, умным, забавным, добродушным человеком, мысли которого были направлены в совершенно другое русло, нежели мои. Они достигали гораздо больших высот, когда мои лишь упирались в потолок внутренних ограничений, вызванных страхом. Иногда я задумывался над тем, что я не боялся встречаться с Джо, а просто не знал, как это делалось. Хотя по большей мере боялся. Нелепое признание в чувствах могло вспугнуть её, заставить дать задний ход, закрыться заново в себе. Она не была готова к этому. По крайней мере, я внушал себе это, пока ещё сам не был к этому готов.

— Это случилось где-то в октябре. Мы с тобой поссорились. Ты попросил, чтобы я не ходила повсюду за тобой. Меня это обидело, потому что, во-первых, я не ходила за тобой повсюду, а во-вторых, ты сказал это слишком грубо. В тот день в доме Майлза была вечеринка, куда я пришла. Хотелось немного расслабиться после нашей ссоры. Я немного выпила и… Это случилось само собой. Я не хотела этого. Я поняла, что сделала глупость, — её голос стал на тон тише. Стал подозревать, что девушка хотела расплакаться. И всё же она сломалась первой.

Я вспомнил тот день без затруднений. Особенно четко врезалось в память, как Дженна пришла ко мне поздно вечером. Постучала в окно моей комнаты, и я впустил её внутрь. Девушка плакала и просила прощения, хотя виноватым себя должен был чувствовать я. Её поведение ещё тогда показалось мне странным, а оттого запоминающимся. Теперь всё сошлось. Она переспала с дурацким Майлзом Ричманом, с которым мне между делом однажды случилось подраться, и пришла ко мне, преисполнена чувства вины.

— Это ведь случилось только один раз? — спросил я, будто это имело хоть какое-то значение. Не теперь точно.

— На самом деле, нет. Несколько раз.

Дженна упала на моё плечо со слезами. Дешевая драма. Она плакала, а я несокрушимо сидел на месте, задумавшись о том, когда чёртова планета внутри меня должна была взорваться. Меня не преисполняли эмоции, излишек которых порой душил, убивая излюбленные холод и темноту. Напротив, они вернулись. Я не чувствовал ничего. Плохо ли это было? Наверное, в моем случае, даже хорошо.

Я не ненавидел Дженну. Было ли у меня на это право? Я не любил её и показывал это, как только мог. Всё время мне приходилось терпеть её, хоть и в последнее время между нами образовалась уже некая привязанность. Чем дольше мы были вместе, тем больше я боялся оскорбить её чувства, хоть те уже давно были искажены.

— Я всего лишь хотела, чтобы ты любил меня, — внезапно она спохватилась с места и стала бить меня кулаками. Я не стал её останавливать. Она была всего лишь той, в кого её превратило моё безразличие. — Думала, ты другой. Добрый, чуткий, заботливый. Думала, тебе не всё равно! А всё, что ты делал, это называл меня этим дурацким именем!

— Дженна! Дженна, ладно. В этом я был не прав, — я обхватил её запястья ладонями, остановив её бесноватый порыв.

— И вот опять. Почему ты так меня называешь? — её руки обмякли в моих. Я и не заметил, как они легко выскользнули, только чтобы переплести наши пальцы.

— Как?

— Меня ведь зовут Джемма, — на выдохе произнесла девушка.

Я смотрел на неё, будто видел впервые. Что ж, это поразило меня больше всего. Это ведь и было той самой причиной, почему она не обращала внимания на то, как я обзывал её Джеммой. В то же время, почему она не возражала на чуждую ей Дженну?

Я был идиотом. Встречался с девушкой полгода и не знал даже её имени. Стоило ли удивляться, что она мне изменила?

Один резкий порыв, и её губы ударились о мои. Дженна (можно ли её и дальше так называть?) обхватила моё лицо руками и стала целовать так страстно и дико, как никогда раньше. Казалось, будто она была дементором, поцелуй которого должен был отобрать у меня всю радость. Я пытался её оттолкнуть, но эти попытки были тщетными.

— Обмани меня в последний раз, — шепотом попросила девушка. В её глазах собралась влага, чёрные круги вокруг них ещё больше размылись. Вблизи заметил, как её губы были искусаны до крови, что успела запечься. Её тяжелое дыхание всё ещё несло за собой перегар, запах которого вызывал тошноту.

И всё же я поддался её просьбе. Мы занялись сексом, после чего девушка уснула. Лежа рядом с ней, я пытался упорядочить в голове всё, что произошло за этот длинный день. Признание Дженны выбило меня из колеи. Я был несколько ошеломлен, хоть и не сказать, что разбитым. Она не могла разбить то, чего я ей так и не предложил. Джо ржавым гвоздем царапала моё сердце каждый раз, когда вдруг умолкала, исчезала, заставляла её ненавидеть, но не Дженна. Удивлен да и только.

Открыл окно, чтобы покурить. Дженна съёжилась, спрятав голову под одеяло. Мы достигли своего пика. Я был уверен, что это был конец. Не всякий из них бывает трагическим, и этот не представлял собой большой угрозы. Ещё труднее это можно было назвать традиционным хэппи-эндом, хотя для меня сам факт завершения отношений с девушкой был приятным.

На улице начинало темнеть. Пушистый снег поблескивал под тусклым светом фонарей, что начали зажигаться один за другим. Вспомнил о Джо. Мы должны были встретиться «как-нибудь», и она, наверное, успела набрать мой номер несколько раз, прежде чем убедится, что я был недоступен. Подарок для неё лежал в пакете на столе в моей комнате. Я приготовил для неё банку розового варенья, связанный мамой любезно шарф и книгу, одну из тех, что я никогда бы не стал читать.

Мысли о ней, как обычно, были приятными, но я не был уверен, хотел ли видеть девушку в тот день. Казалось, это было бы слишком. Рождество оказалось не самым светлым праздником, хоть и чудо всё же произошло. Этот день был полон сюрпризов и разочарований, к которым я не был готов. Ни один праздник не мог стать более запоминающимся, чем этот.

Дженна крепко спала (или ловко притворялась), когда я уходил. Проверил по дороге телефон и выкурил ещё одну сигарету. Плевать, если кто увидит и проболтается маме. Этот день был слишком волнующим, чтобы я мог позволить себе подобную фривольность. От Джо было семь пропущенных звонков. Почти символично. Также она оставила одно голосовое сообщение, в котором поздравила меня и просила перезвонить, чтобы она убедилась, что со мной всё было в порядке. Я почти был уверен, что девушка успела позвонить и моей матери. Одна мысль об этом заставила поморщиться и спрятать телефон обратно в карман. Не сегодня. Ты будешь управлять моей жизнью в любой другой день моей долгой скучной жизни, но не сегодня.

Дома вокруг горели яркими холодными огнями, напоминая о празднике, которому я никогда не позволял поджигать свою душу напускными радостью и весельем. Мимо проходили компании подвыпивших сверстников. Люди постарше засиживались допоздна либо в пабе, либо дома. Кто приехал с учебы, кто поехал на все каникулы к родственникам, а кто на отдых в другую страну, предпочтительно теплую. Мне же, как никогда прежде, хотелось оказаться в Лондоне. В этот раз без Джо, собаки и детей. Одному в холодной сырой студии-квартире с большими панорамными окнами на центральную часть города, вечно занятую и копошащуюся.

Не хотелось возвращаться домой и раздражать родителей измученным видом. Я сильно устал и не прочь был лечь спать, но для этого ещё было рано. Прежде меня ждал семейный ужин, один из тех, которые я ненавидел. Поэтому я свернул у дома Джонни, оказавшись на его пороге.

— Это ты мой друг! Счастливого Рождества! — двери мне открыл Джонни, облаченный в костюм Санты, которого я и не сразу узнал из-за искусственной бороды и очков, закрывающих всё лицо. Это было странно, потому что детей у них с Лив не было и не могло быть, а потому я не мог дать объяснения этому маскараду, кроме как удовлетворить больную фантазию жены. Хотя и об этом не хотелось думать. Джонни сжал меня в крепких объятиях, когда мои руки по-прежнему оставались в карманах.

— Надеюсь, не помешал.

— Конечно, нет. Лив немного задержалась у подруг. Ушла ещё полтора часа назад. У них было что-то вроде Тайного Санты. Лив купила для Алекс утягивающее белье, хоть я и говорил, что это слишком жестоко, — он говорил много, но это, наверное, и хорошо. Я по-прежнему был плохим слушателем, но это немного отвлекало. — Будешь пудинг? Лив готовит его вкуснее мамы. Услышала бы она только это, — Джонни громко расхохотался, ударив себя по губам.