Просто друзья (СИ) - "PaperDoll" - Страница 33

— И тебе, наверное, плевать, но я в команде Джо-зефины, — девушка подмигнула, когда я в ответ лишь закатил глаза, улыбнувшись.

Родители уехали с Эллой. Я мог поехать с ними, но перспектива остаться на два дня дома одному была слишком заманчивой. По большей мере сестра нуждалась в матери, чтобы обустроиться и свыкнуться с новым местом, а отец нужен был лишь, чтобы переносить коробки с вещами из машины в комнату. Много чего не поместилось, а потому мама решила скупиться по большей мере на месте. «Должны же в Кэмбридже быть гипер-маркеты» — возразила она отцу, когда тот не успел даже в чем-либо её упрекнуть. Кроме того они решили переночевать там же, чтобы немного прогуляться и узнать город. Когда мама спросила, был ли я против этого, мне хотелось лишь рассмеяться в ответ.

Блаженное уединение длилось не больше трех часов, пока не позвонила Дженна. Будучи сонным, я даже не удосужился взглянуть на имя абонента, а потому пожалел о принятом звонке слишком поздно. Девушка должна была вернуться через три дня. По её словам она ждала этого с нетерпением. Я же мечтал, чтобы эти дни длились бесконечность.

Дженна говорила о чем-то, но я не слушал её, как обычно. Не мог этого делать, потому что её голос действовал на меня иначе. Он не привлекал внимания, оставаясь в памяти, а напротив служил фоновым шумом, как радио. Я мог слушать её и одновременно делать миллион дел, не отвлекаясь от них ни на секунду. Речь Дженны была монотонной и скучной. Я не любил разговоров ни о чем, в которых она была настоящим профессионалом, а она, кажется, не возражала моему неумению слушать.

Подошел к окну. На небе, кажется, собрались тучи, а, значит, к вечеру стоило ожидать дождя. Мама оставила достаточно еды, но я хотел купить много чего вредного для многочасового просмотра очередного сериала с предсказуемым концом или серии фильмов. Не был уверен, чем хотел заняться, но знал точно, что хотел провести день в одиночестве. И для этого следующие звонки нужно было тщательно отбирать, чтобы кто ещё не побеспокоил.

Напротив нашей гостиной располагалась гостиная семьи Майер. Я не любил наблюдать за жизнью других из окон, врываясь заинтересованным взглядом к ним домой, будучи там непрошенным гостем, но когда заметил там Лив, стал наблюдать за ней, коротая время, пока Дженна не собиралась умолкать.

Когда она присела на диван, я заметил, что в комнате женщина была не одна. С ней был мужчина. Не Джонни, его бы я узнал сразу, а кто-то другой. Кажется, более высокий, подкачанный и смазливый или, иными словами, полная противоположность её мужу. Это мог быть ещё один из соседей, которых я плохо знал, коллега по работе, а может и брат. Я не стал рассматривать его, задаваясь этим вопросом, потому что это напоминало не больше, чем дружескую беседу за разными краями стола, что не могла привлечь внимания.

— Ты меня слушаешь? — спросила для проверки Дженна, отвлекая. Я что-то промямлил в ответ, потерев по-прежнему сонные глаза. Тот день не был полон событий или поражений, но я ужасно хотел спать. Тучи нависали над головой, утаскивая рассудок за пределы реальности, в темноту, куда я безоглядно прыгал, временно забывая обо всех заботах. Нужно было успеть сходить в магазин, пока не начался дождь, но прежде покончить с Дженной.

Когда я снова заглянул в соседнее окно, то заметил, как Лив и тот мужчина стояли запредельно близко друг к другу. Он сделал ей напротив неуверенный шаг. Она же неуверенно переминалась с ноги на ногу, опустив голову вниз, будто решалась перейти черту позволенного. В этот раз увиденное захватило внимание, и я пристальнее приглянулся к тому, что там происходило. Прошло не больше секунды, прежде чем он сделал ещё один шаг напротив, обхватил её лицо большими ладонями и крепко поцеловал.

Я невольно дернулся, когда Лив сначала сделала попытку отстраниться. Подумал, что она начнет пручаться, освобождаться от его посягательств, но она расслабилась, прижавшись к нему ещё крепче в ответ.

Это было неправильно, но я продолжил наблюдать за ними, даже когда дело, кажется, заходило слишком далеко. Мужчина начал снимать с Лив одежду, как и она с него. Они не беспокоились о том, что кто-то мог их потревожить или уличить. Похоже, Лив знала наверняка, что Джонни не мог появиться дома скоро, а потому не переживала по этому поводу. Я же напротив почувствовал жжение в груди, будто это мне вот так вот бессовестно изменяли.

Когда Лив остановила действия мужчины, я подумал, что она одумалась, а потому даже успел выдохнуть с облегчением, но она всего лишь перенесла продолжение начатого в другую комнату. Я не последовал за ними, подозревая, что они не собирались останавливаться. Возможно, подобное повторялось с ними не впервые.

Джонни был хорошим парнем, хоть и немного грубоватым в делах сердечным. Я не мог знать его совершенно, как знал Эллу, Дженну или, чёрт её побери, Джо (хоть и это было сомнительно), но почему-то мне стало жаль его. Может, всё дело было в мужской солидарности, но увиденное поразило меня до глубины души, и я решил, что должен был рассказать Джонни. Эта правда была разрушающей, но он заслуживал её. Я не хотел разрушать их семью, ведь, похоже, Лив справлялась с этим не хуже.

— А если бы мы расстались? — вдруг спросил я, перебив Дженну посреди её нескончаемой речи. Я по-прежнему заглядывал внутрь комнаты, где больше не было двух людей, что бессовестно обманывали третьего. У меня получилось спросить об этом без страха обидеть девушку, как будто это было чем-то самим собой разумеющимся.

Она умолкла, перетравливая мои слова. Я опустил глаза вниз, надеясь, что это скоро закончиться. Хотел услышать от неё хоть что-нибудь, хоть и до конца не знал, чего же.

— Ты ведь шутишь? — неуверенно спросила девушка, преодолев эту тишину.

— Всего лишь предположил. Ничто ведь не вечно, — отвернулся от окна, присел на подоконник, став пристукивать ногой в ритм быстро стучащегося сердца.

— Мы будем вместе всегда. Не сомневайся в этом, — с легкостью ответила Дженна, повесив на мою шею камень, тяжелее всех забот мира. Язык присох к нёбу, и я не мог ей даже возразить, хоть и так страстно желал этого. Не было никаких «всегда», «мы» и «вместе».

— До скорой встречи, Джемма, — я и не заметил, как оговорился, пока не отключился. Даже не подозревал, разозлило ли это девушку, вывело из себя или оскорбило, но в голове созрел безумный план, выполнение которого показалось самым важным, что я должен был сделать в свой жизни. Я хотел правды и освобождения. Туман неуверенности и страха размывал горизонты, но теперь я четко видел дорогу, что должна была вывести меня из лабиринта неразберихи, который я сам выстроил вокруг себя.

***

Вернулся на скейт-площадку, где не бывал ещё с уезда Найджела. Мы оба не умели выделывать различные трюки, но в отличие от парня у меня неплохо удавалось хотя бы использовать скейт, чтобы кататься на ровной дороге, чего он не умел. Обычно мы приходили туда, чтобы поболтать, понаблюдать за другими, скоротать время. Кроме Найджела друзей у меня не было, поэтому, как бы сильно он меня не раздражал, я не мог бросить его, потому что без него моя жизнь была бы совсем грустной. Иногда с ним даже было веселою. Было что-то особенное в том, как мы злили ребят Рика, дрались с ними, как в последний раз, а затем разбитыми возвращались домой, словно пережили ещё одно приключение, что заключалось в немногом. В большинстве случаев не мы начинали драку, от которой я никогда не отказывался, подставляя лицо для новых увечий.

Я захотел этого. Внезапно и очень сильно. Прямо руки начали чесаться, так сильно хотелось, чтобы меня кто-нибудь да избил. Устав зависеть от чувств, что снежной лавиной накрывали с головой, я хотел ощущать физическую боль, что должна была избавить странного состояния неуверенности, в котором я безутешно томился.

Джо пыталась связаться со мной, но я не мог ей иначе, как сухими фразами отвечать, будто всё было в порядке и мне нужно было немного времени, чтобы побыть в одиночестве и отдохнуть от суеты мира, во что она, кажется, безотговорочно верила. Начал сомневаться в том, стоило ли рассказывать ей о том, что знал, будто в истории с Нэнси она занимала место. Не такое важное, как я, но всё же. Джо не была безучастной, и меня почему-то это поработило. Я не чувствовал злости, как впервые узнав, и не нуждался в объяснениях, потому что поразмыслив хорошенько обо всем, решил, что она и не соврала мне вовсе.