Просто друзья (СИ) - "PaperDoll" - Страница 22

Есть особо не было чего, но мне подошла и миска с салатом, что сделала для меня Дженна. Сама девушка ограничилась чашкой чая, от которого и я не отказался. Проверил мобильный. Джо не подавала голоса. Ни одного пропущенного звонка или сообщения. Стоило объяснить всё Дженне и попрощаться с Джо. Но я не сделал этого, потому что объяснять нужно было слишком много, и половины из этого ей было бы не понять. Я и сам до конца не понимал, зачем согласился писать вместе с Джо историю, что будоражила не самые приятные воспоминания из детства, зачем примчался по первому зову на помощь к ней, зачем так сильно волновался за неё.

Я щелкал каналы, когда Дженна принимала душ. Её дом не был мне интересен, к тому же я слишком устал для его изучения. Чувствовал, как почти засыпал прямо-таки на неудобном диване, из которого выскакивали пружины, а вместе с тем, наверное, и клопы. Когда я смирился с тем, что не удастся посмотреть что-нибудь интересное, выключил телевизор, что продолжал странно светиться и дальше, а затем всё же стал бродить вокруг, будто это могло убить как-то время.

Желтые обои, дряхлый сервис, едва удерживающийся на месте, телевизор с антенной едва ли не потолка и всё тот же старый диван. Если гостиная должна была представлять семью Малиган, то делала это отлично. Их положение было не безоблачно и они, не единственные ли люди, как подумалось мне тогда, что даже не пытались скрыть этого. Дженна отчаянно рвалась к другому миру, не понимая простой истины, что её попытки быть выше этого всего будут успешными лишь, когда она сама создаст себе тот мир, в котором с таким стремлением мечтала жить. Громкие компании надменных детей богатых родителей не могли стать залогом успеха, ведь для них Дженна оставалась едва заметной тенью. Жаль, что она сама этого не понимала.

Я вошел в первую же комнату наугад. Пошарил ладонью по стене, обнаружив переключатель, один щелчок которого бросил свет на место, где, скорее всего, жила Дженна. Окно подпирала двухместная кровать, что занимала большую часть комнаты. Напротив неё лениво развалился комод, одну из ножек которого заменяла стопка книг, которые девушка уже никогда не прочитает. Круглое зеркало в разводах на стене, а рядом с ним плакаты известных людей, слава которых ослепляла Дженну. Маленькая прикроватная тумба с одной стороны кровати, сломанный торшер — с другой. В комнате оказалось несколько душно, хоть и форточка была приоткрыта.

— Как тебе здесь? — девушка подкралась сзади, напугав меня до чертиков.

— Немного неряшливо, — честно признался я. Дженна и сама такой была, и знать об этом ей, наверное, стоило бы.

— Это же не твоя скудная обитель холода и мрака, — девушка демонстративно закатила глаза, не забыв при этом игриво хихикнуть. Я позволил себе присесть на край кровати, увеличив между нами расстояние, чтобы избежать очередного обжимания или поцелуя. И когда я увидел Дженну, не чувствуя её теплого дыхания на шее, то обнаружил её в одном лишь полотенце, что едва ли скрывало свои прелести. Похоже, положение, в котором мы оказались смутило меня больше, чем её. — Я хотела поблагодарить тебя, Фред. Я знала, что ты не бросишь меня одну.

Зато я бросил Джо, и Дженна лишний раз напомнила мне об этом. Но сожалению не было места, когда девушка села мне на колени, обвив влажными руками мою шею. Я чувствовал запах манго, которым пах её гель для душа, а теперь и кожа, на которой виднелись капельки невысохшей воды. Я не любил Дженну, но природа тела подводила меня, когда девушка начала ладонью скользить по моему колену.

— Это сущий пустяк…

— Нет, — её палец остановился на моих губах. — Никто прежде не делал подобного для меня. Мир отвергает меня, но не ты, — она поцеловала меня крепко, как никогда прежде. Её порывы были рваными, словно эти поцелуи были её единственной отдушиной. А затем я почувствовал на кончике языка соль. Когда я немного отстранился от девушки, то заметил, как на её глазах выступили слезы. Вытерев их неуклюже пальцами, я не впервые ли первым потянулся к ней, вовлекая в поцелуй. Я целовал Дженну, и когда не думал о том, как не хотел этого делать, чувствовать её оказалось проще.

Девушка вскоре перекинула обе ноги, прижав меня к месту. Её теплые ладони обнимали моё лицо, когда мои руки блуждали по её телу. Эрекция усилилась, и я подозревал о том, что чувствовал это не только я. И вдруг мне стало так неловко за естественную слабость собственного тела, что я вновь оторвался от Дженны, глядя на неё в этот раз с некоторой неуверенностью.

— У меня нет с собой…

— У меня есть, — Дженна потянулась к комоду. Её грудь была как раз напротив моих глаз, и я почему-то я чувствовал себя неправильно, ощущая каждой клеткой своего тела вожделение, что ранее было мне незнакомо. Через несколько секунд девушка протянула мне серебристый квадрат, зажатый между двух пальцев. — Мне надеть или…

— Я сам, — я резко выхватил из её рук контрацептив. От волнения у меня тряслись руки, но, в конце концов, я смог разорвать фольгу, а затем и надеть его на себя. Как только я это сделал, Дженна припала к моим губам, словно те были источником и целовала всё время от начала и до самого конца.

Я не знал, делал ли всё правильно, но собственные ощущения подсказывали, что я всё делал верно. Наблюдая за лицом Дженны в перерывах между тем, как она продолжала покрывать моё лицо беспорядочно поцелуями, я подозревал, что всё происходило не так уж плохо, как я мог надеяться.

И лишь когда по окончанию всего из Дженны вырвалось хриплое «Я люблю тебя» я, кажется, наконец-то понял, что произошло. И за этим осознанием пришло сожаление. Заниматься сексом с Дженной было приятно, но я почувствовал, как он отдалил меня от Джо, с которой я так и не остался.

Я не ответил девушке ничего, но она и не требовала. Дженна быстро уснула, вымотанная событиями прошедшего дня. Я отчаянно пытался уснуть рядом с ней, но не мог находиться в этом доме хоть немного дольше, а потому ушел, не оставив по себе даже записки.

***

Оказавшись у порога своего дома, что в эту ночь придержал двери открытыми специально для меня, я всё же не спешил в него заходить. Мне нужно было немного охладить пыл противоречий, что я продолжал испытывать по дороге обратно. Я расположился на той самой лавке, что была чаще всего приговором непослушания, и пропускал через легкие холодно влажный ночной воздух, из-за которого внутренности замерзали, а вот душа продолжала пребывать в мятеже.

Нашел в джинсовке пачку сигарет. Курил я крайне редко при особо остром желании, что теперь пронизывало насквозь, поэтому всегда держал при себе в каждой куртке, джинсах или рюкзаке по упаковке. За год осталось три сигареты. После этой ночи ни одной. Я жадно глотал дым, будто тот был недостающим легким кислородом. Отравляя организм, я чувствовал себя живее, чем когда-либо.

Питаясь холодом и горьким дымом сигарет, я и не заметил, как уснул на той самой неудобной лавке. Не снилось мне ничего, или, по крайней мере, ничего из того, что я должен был запомнить. Окутан прохладой летней ночи, я спал, как убитый, забыв о событиях предыдущего дня.

Когда я проснулся, солнце уже встало. Сложно было угадать, сколько было времени, потому что я не слышал, как отец выходил на крыльцо хрустеть своими костями, но в то же время газеты, за которой он выходил и в самый сильный дождь, и ветер, и снег, на газоне не было. Солнце светило достаточно ярко, разлепляя сонные глаза с большим усилием. И без прогноза погоды было очевидно, что будет теплее, чем днем ранее. Холод был мне больше по душе.

Поднявшись с места, я отряхнул с куртки пепел сигарет, что скурил гораздо больше, чем обычно. Чувствовал в легких застрявший ядовитый табачный дым, что и не думал покидать их, ослабляя своё губительное действие. Собрал с земли окурки и спрятал в карман, чтобы выбросить при первом удобном случае подальше от бдительного внимания отца, у которого не было этой вредной привычки. Он промышлял тем, что давил мне на мозг, скорее всего, не замечая того, что делал это всё чаще не по обходимости, а из привычки, что медленно убивала и меня самого.