Кровь эльфов. Час презрения - Сапковский Анджей - Страница 9

– Сделай выводы, Лютик.

– Если ты знаешь, где находится Геральт, то должна поехать и предостеречь его. Ты ему кое-чем обязана, Йеннифэр. Ведь что-то тебя с ним связывало.

– Верно, – холодно подтвердила она. – Кое-что меня с ним связывало. Поэтому я немного знаю его. Он не любит, чтобы ему навязывали помощь. А если и требует помощи, то ищет ее у людей, которым доверяет. С тех событий прошло больше года, а я… а у меня не было от него никаких известий. Что же касается долга, то я обязана ему ровно стольким, скольким и он мне. Ни больше ни меньше.

– Значит, поеду я. – Он поднял голову. – Скажи…

– Не скажу, – прервала она. – Ты погорел, Лютик. Тебя могут поймать снова. Чем меньше ты знаешь, тем лучше. Исчезни. Поезжай в Реданию, к Дийкстре и Филиппе Эйльхарт, примкни ко двору Визимира. И еще раз предупреждаю: забудь о Львенке из Цинтры. О Цири. Прикидывайся, будто никогда не слышал этого имени. Сделай так, как я прошу. Я не хочу, чтобы с тобой случилось что-нибудь скверное. Я слишком тебя люблю, слишком многим тебе обязана…

– Ты второй раз говоришь это. Чем ты мне обязана, Йеннифэр?

Чародейка отвернулась, долго молчала, наконец сказала:

– Ты ездил с ним. Благодаря тебе он не был одинок. Ты был его другом. Ты был с ним.

Бард опустил глаза.

– Невелика же была ему с того польза. Немного он выиграл на такой дружбе. Из-за меня у него были одни лишь неприятности, постоянно приходилось вытаскивать меня из беды… Помогать мне.

Йеннифэр снова перегнулась через стол, положила ему руку на пальцы, сильно сжала, не проронив ни слова. В ее глазах была грусть.

– Поезжай в Реданию, – спустя некоторое время повторила она. – В Третогор. Там ты будешь под присмотром Дийкстры и Филиппы. Не пытайся изображать героя. Ты впутался в опасную аферу, Лютик.

– Я заметил. – Он поморщился, помассировал все еще болевшее предплечье. – Именно поэтому я считаю, что надо предупредить Геральта. Ты одна знаешь, где его искать. Знаешь дорогу. Догадываюсь, что ты там бывала… гостем.

Йеннифэр отвернулась. Лютик видел, как она сжала губы, как дрогнул мускул у нее на щеке.

– Правда, как-то случалось, – сказала она, и в ее голосе было что-то неуловимо странное. – Доводилось мне бывать там гостем. Но никогда – непрошеным.

Ветер яросто взвыл, закачал покрывающие руины метелки трав, зашумел в кустах боярышника и в высокой крапиве. Тучи пронеслись по диску луны, на минуту осветив замок, залив бледным, колеблющимся светом ров и остатки стены, вырвав холмики черепов, щерящих поломанные зубы, черными провалами глазниц глядящих в небытие. Цири тонко пискнула и спрятала голову под плащ ведьмака.

Подгоняемая пятками лошадь осторожно переступила кучу кирпичей, вошла под разрушенную арку. Подковы, ударяя по сломанным плитам, будили меж стен призрачное эхо, которое тут же заглушал ветер. Цири дрожала, вцепившись руками в гриву коня.

– Я боюсь…

– Нечего бояться, – ответил ведьмак, положив ей руку на плечо. – На всем свете нет места безопаснее. Это Каэр Морхен. Пристанище ведьмаков. Когда-то здесь был прекрасный замок-крепость. Очень давно.

Она не ответила, только ниже опустила голову. Лошадь ведьмака по прозвищу Плотва тихо фыркнула, словно и она хотела успокоить девочку.

Они погрузились в темноту, в бесконечно длинный черный туннель меж колонн и арок. Плотва шла уверенно и охоче, не обращая внимания на непроницаемую тьму, весело позвякивая подковами по полу.

Перед ними в конце туннеля неожиданно загорелась красным вертикальная линия. Вырастая и расширяясь, она превратилась в двери, из-за которых вырывался свет, мерцающее пламя лучин, укрепленных в железных держателях на стенах. В дверях возникла черная, нечеткая в неверном свете фигура.

– Кто? – услышала Цири злой металлический голос, прозвучавший как лай. – Геральт?

– Да, Эскель. Я.

– Входи.

Ведьмак слез с лошади, снял Цири с седла, опустил на землю, сунул ей узелок, в который она тут же вцепилась обеими руками, жалея, что он слишком мал, чтобы спрятаться за ним.

– Подожди здесь, с Эскелем, – сказал Геральт. – Я отведу Плотву в конюшню.

– Пошли на свет, малыш, – проворчал мужчина, которого ведьмак назвал Эскелем. – Не стой во тьме.

Цири подняла глаза, взглянула на его лицо и с трудом сдержала крик ужаса. Это был не человек. «Ни у одного человека, – подумала она, – не может быть такого лица».

– Ну, чего ты ждешь? – повторил Эскель.

Она не шевельнулась. Слышала, как в темноте удаляется стук копыт Плотвы. По ноге шмыгнуло что-то мягкое и пищащее. Она подпрыгнула.

– Не стой во мраке, малыш, крысы башмачки прогрызут.

Цири, прижимая узелок, быстро шагнула к свету. Крысы с писком прыснули из-под ног. Эскель наклонился, отобрал у нее узелок, снял шапочку.

– А, зараза! – буркнул он. – Девчонка. Этого только не хватало.

Цири испуганно глянула на него. Эскель улыбался. Она увидела, что это все-таки человек, что у него вполне нормальное человеческое лицо, только от уголка губ через всю щеку до самого уха его уродовал полукруглый длинный шрам.

– Ну, коли уж ты тут, приветствую тебя в Каэр Морхене, – сказал он. – Как тебя кличут?

– Цири, – ответил за нее Геральт, беззвучно появляясь из мрака. Эскель обернулся. Резко, быстро, не произнеся ни слова. Ведьмаки обхватили друг друга, крепко, сильно сплелись руками. На мгновение, не больше.

– Жив, Волк.

– Жив.

– Ну, славно. – Эскель вынул лучину из держателя. – Пошли. Я закрою внутренние ворота, тепло уходит.

Они пошли по коридору. Крысы были и тут, бегали вдоль стен, попискивали в темных провалах боковых проходов, прыскали из неверного круга света, отбрасываемого факелом-лучиной. Цири семенила, стараясь не отставать от мужчин.

– Кто зимует, Эскель? Кроме Весемира.

– Ламберт и Койон.

Они спустились по скользким крутым ступеням. Внизу был виден отсвет. Цири услышала голоса, почувствовала запах дыма.

Огромный холл освещало бушующее в гигантском камине пламя, с гулом рвущееся в пасть уходящей вверх трубы. В центре холла стоял большой тяжелый стол. За таким столом могли разместиться никак не меньше десяти человек. Но сидели только трое. Три человека. «Три ведьмака», – мысленно поправилась Цири. Она видела только их силуэты на фоне огня, полыхавшего в камине.

– Привет, Волк, мы ждали тебя.

– Привет, Весемир. Привет, парни. Приятно снова оказаться дома.

– Кого это ты привел?

Геральт минуту помолчал, потом положил руку на плечо Цири, легонько подтолкнул ее вперед. Она шла неловко, робко, спотыкаясь и сутулясь, наклонив голову. «Я боюсь, – подумала она. – Я ужасненько боюсь. Когда Геральт меня нашел и взял с собой, я думала, что страх уже не вернется, что уже все позади… И вот, вместо того чтобы быть дома, я оказалась в этом страшном, темном, разваливающемся замке, забитом крысами и полном кошмарным эхо… Я снова стою перед пурпурной стеной огня. Вижу грозные черные фигуры, вижу уставившиеся на меня злые, неестественно блестящие глаза…»

– Кто этот ребенок, Волк? Кто эта девочка?

– Она мое… – Геральт осекся. Она почувствовала на плечах его сильные, твердые руки. И неожиданно страх исчез. Пропал без следа. Пурпурный, рвущийся вверх огонь излучал тепло. Только тепло. Черные силуэты были силуэтами друзей. Покровителей. Блестящие глаза выражали любопытство. Заботу. И беспокойство…

Руки Геральта стиснули ей плечи.

– Она – наше Предназначение.