Я - богиня по вызову (СИ) - Юраш Кристина - Страница 11

— Ну как? Исполнилось? — поинтересовалось зеркало, снова урча и затуманиваясь серой дымкой. — Вперед! Находишь человека, которому суждено умереть, узнаешь последнее желание, идешь и выполняешь. Как только выполнишь, указываешь причину смерти и переходишь к следующему!

— Ничего, ничего! Скоро все будут бояться смерти! — потерла я ручки, с тяжким вздохом глядя на список лиц, к которым должен прийти конец. Перед моими глазами появилось самодовольное лицо облезлого полуголого мужика в одних штанах, который, спокойно шел по улице небольшого городка, здороваясь со случайными прохожими.

Я положила руку на зеркало, чувствуя, как пальцы просачиваются внутрь, потом схватила косу, подпирающую стену, и через мгновенье очутилась в темном и мрачном переулке, дожидаясь свою жертву. Опыт работы уже показал, что нападать лучше спонтанно и внезапно, пока жертва не успевает прийти в себя. Мусорные кучи облепили стены домов, неподалеку валялись старые доски, сломанная телега, а кто — то заботливой рукой развесил старенькое постельное белье. Послышались шаги, гулким эхом, отражающиеся от каменных стен, а я уже застыла для прыжка. Мужик, беззаботно насвистывая, шел мимо, пока я пряталась за мокрым бельем, вооружившись косой.

Мужик поравнялся со мной, а я попыталась выскочить на него, но попала ногой в старую, обмотанную веревками корзину, выронила косу, запуталась, пытаясь пнуть подальше старую дырявую ловушку. Мокрая простыня шлепнула меня по лицу, я потеряла равновесие и упала вниз, слыша, как подо мной что-то жалобно пискнуло и умолкло. Пока я сдирала простыню с лица, послышался глухой стон.

— Ты кто? — сипло простонала невидимая за дырявой простыней лепешка, пытаясь трепыхнуться напоследок. — Слезь с меня!

— Это было твое последнее желание! — обрадовалось я, сплевывая волосы. На меня сверху завалилось оставшееся белье. Меня резко оттолкнули, но я не собиралась сдаваться и схватила его за штанину, усиленно дергая ее на себя.

— Аааа!!! Караул!!! — завопила камбала, пытаясь уползти подальше и отпихивая меня ногами. — Нет! Нет! У меня другое желание! Я хочу звезду с неба! Я…

— Я тебе сейчас дам звезды! Вот только белье сниму! — возмущалась я, пытаясь сбросить с себя мокрое белье. Я ползла за ним, чувствуя, что со спортом мы друзья, но больше по переписке. — Стоять! Куда пошел! У меня серьезные намерения!

— Я женат! — орал мужик, а я упорно тянула его к себе двумя руками.

— Жена. Фух…. Фух… — задыхалась я, яростно дергая его, не смотря на отчаянное сопротивление. — Точно будет знать, где ты находишься.

Внезапно штаны перестали вырываться, а я слышала, как от меня со скоростью пять нецензурных слов в секунду удирал мужик. Я перевела взгляд на свои руки, в которых намертво были зажаты штаны, а потом грустно осмотрелась по сторонам, вскакивая на ноги.

— Стоять! — кричала я, выбегая со штанами на оживленную улицу. Мимо меня со скрипом проехала телега, груженая кудахчущими курами, кто-то истошно заорал: «Лучшее мясо во всем городе! Налетай!». И я налетела, сбивая с ног какого — то мужичка, обвешенного окороками.

— Ты что творишь? — опешил он, а я краем глаза видела, как жертва устремляется в сторону торговых рядов.

— Считай, что я муха! — огрызнулась я, бросаясь вдогонку и видя, как мелькает среди одетых горожан один голый и прыткий бегун. Мужик перешел на скорость звука, а я, расталкивая прохожих на скорость крика: «Стоять!». Торговке с орехами досталось на орехи, торговцу тыквами по тыкве, а хитрый торговец яйцами сразу просек, что не нужно стоять на пути смерти, которая норовит снести ему товар с прилавка и повод для гордости.

— Помогите! Спасите! Она хочет меня взять! — верещала жертва, прижимая руку к самому дорогому и мельтеша голым задом среди возмущенных горожан, обильно высыпавших на рыночную площадь.

— Свежие колбасы, — кричал гнусавый голос, перекрикивая гул толпы и возмущения какой-то бабки ценовым беспределом. — Только недавно бегали!

Моя жертва услышала про колбаски, которые еще недавно от кого — то убегали, и дабы не повторить их участь набрала скорость. Я хваталась за бок, понимая, что никогда не слышала, чтобы смерть за кем-то бегала. В кулаке у меня были сжаты штаны, которыми я размахивала, как победоносным знаменем.

— Спасите! Она… меня хочет… — задыхался бегун, приставая к какому-то крепкому детине с мясницким топором и заляпанном кровищей фартуке в надежде, что мне нравятся мужчины с топорами, и мое внимание переключится на более жизнеспособного кандидата, но нет!

— Еще как! — на бегу огрызнулась я, видя удивленные и заинтересованные лица прохожих. — Что смотрите? Мужиков мало, а ласки хочется! Вот себе и заприметила кандидата! Это любовь! С первого гада!

Внезапно где-то послышался бой часов, а бегун встал как вкопанный. На остроконечной ратуше пробили старинные часы, а я домчалась до него, прикоснулась и. И ничего!

— Ансельм смог убежать от смерти! Если смерть не догнала в течение четырех минут, то я буду жить дальше! Ура! — закричал он, а я посмотрела, как на меня двигается заинтересованная в моем бегстве толпа. Меня тут же выдернуло, и я очутилась в мрачном храме, прижимая к груди штаны жертвы.

— Ну как охота? — ядовито поинтересовалась бездна, пока я гневно сопела.

— Ну как охота? — ядовито поинтересовалась бездна, пока я гневно сопела, все еще сжимая в руках чужие штаны.

— Он убежал, — горестно вздохнула я, все еще переводя дух и те заковыристые выражения, которые слышала в свой адрес в момент погони.

— Далеко? — осведомилась бездна, пока я рассматривала чужие штаны. — Забыл тебя предупредить! Если человек загадал последнее желание, а ты не забрала душу в течение четырех минут, то, считай, что он убежал от смерти, и ему назначается новый срок жизни.

— А почему этого не было в договоре? — возмутилась я, швыряя в зеркало чужими штанами и оседая на стул.

— Потому что это было изначальное правило, не имеющее отношения к договору. Смерть любит дерзких! — усмехнулась зубастой улыбкой бездна. — Если смерть пришла к тебе, а ты успел убежать от нее, и в течение четырех минут она не смогла догнать тебя, то тебе назначается новая дата смерти.

Отлично! Если спросят, кем я работаю, я могу смело отвечать, что за мужиками бегаю. И не только за мужиками! Мне высветилось следующее имя, а я понимала, что смерти при таких обстоятельствах нужны хорошие кеды и разряд по легкой атлетике.

— Мадам Намронель, — прочитала я, понимая, что такими темпами мои труповые будни подойдут к концу. Хотя, погодите? Смерть должна быть видимой? От смерти можно убежать? От смерти можно отмахаться последним желанием?

Я прищурилась, глядя на мрачные своды собственного жилища, где в пыльном углу стоял гроб с надписью: «Если что похороните меня здесь!».

— Мне нужно в город! — усмехнулась я, мерзко улыбаясь себе улыбкой злого гения. Перед моими глазами в туманной дымке зеркала поплыли картинки, а я пристально выискивала нужную.

— Сюда! — остановила я, глядя на целую веревку женского белья и одежды навырост, развешенного на улице. Через две минуты выгрузила все на крышку гроба, рассматривая серое застиранное платье и встряхивая его.

— Смерть должна быть видимой? — самодовольно заметила я, скидывая с себя черных халат и укомплектовывая прелести в старое платье. — Но нигде не сказано, что она должна носить черный плащ!

У зеркала отпала зубастая челюсть, когда я неумело плела косичку на своих волосах, пытаясь завязать ее тесемкой. На меня смотрела девица на «заберите ее, пожалуйста!», а я повертелась и поправила грудь в декольте, затянув тесемочки. Мое отражение расплывалось, а в поплывшем тумане проступили очертания мрачного дома, в котором сидела старая женщина в накинутом цветном платке на плечи. Вокруг нее висели какие — то дивные штуки, напоминающие работы начинающих «очумелых ручек». Сушеная рыбья голова была примотана к какой-то палке, а под ней виднелся маленький колокольчик. Рядом громоздилась горсть бус, вокруг которых была обмотаны какие-то сухие травы. Мадам расположилась в старинном потертом кресле, перебирая в руках карты и шевеля узкими губами.