Волки и вепри (СИ) - Альварсон Хаген - Страница 12

Помолчал, ковыряя пером в зубах, и добавил:

— А коли так случится, что Яльмара постигнет неудача, мы вернёмся во дворец и доведём дело до кровавого, но милого моему сердцу завершения.

— А ребёнок? — напомнил Лейф.

— Какой ребёнок? — не понял Хродгар.

— Кольгрим. Сын Тивара и Хейдис. Наследник престола.

— Ну и что, что Кольгрим? — удивился Торкель. — Сельмунд и дальше будет его опекать…

— Не будет, — покачал головой Хродгар. — Ему семь зим, он уже не сущеглупый кутёнок, который всё забудет. У него не та кровь, не те предки. Сельмунд его не заморочит. Мне было девять, когда убили моего отца. Я всё помнил и ничего не простил.

— Это не наши трудности, — бросил Хравен раздражённо, — это возня регинфостри.

— Напомним ему об этом, — сказал Хаген.

У него в груди залегла хладная гадина недоброго предчувствия. Сводило пальцы на правой руке. Убивать детей ему ещё не доводилось.

— Солнце почти на юго-востоке, — Хродгар выглянул в окно, щурясь на яркий свет, — пора бы нам наведаться к Сельмунду сыну Сигмунда.

И добавил:

— А Хейдис Ведьме Коллинга скажем, что мы пока думаем. Нам спешить некуда.

Когда Хродгар и Хаген пришли на приём к Сельмунду, тот беседовал с каким-то бородатым господином средней важности — то ли купцом, то ли помощником советника. Увидев викингов, заметив, какие у них решительные и нехорошие лица, Сельмунд извинился перед посетителем и попросил его зайти через полчаса. Нет, лучше через час.

И едва за ним закрылись двери, Хродгар обвиняюще ткнул пальцем в регинфостри:

— Твоя Хейдис — ведьма!

Тот покосился на хёвдинга и без того косым глазом:

— Ты чего орёшь?

— Говорю, что твоя Хейдис — ведьма, — повторил Хродгар тише.

— А. Это. Ну… — пробормотал Сельмунд растерянно. — Да они все такие. Женишься — поймёшь.

— Не совокупляйся с содержимым моего черепа, — Хродгар рывком подтянул кресло и уселся без приглашения, Хаген последовал его примеру.

— Сдаётся, ты не всё нам рассказал, добрый хозяин, — заметил он, — как нам после этого с тобой работать? Это ведь ты послал дворецкого к Хейдис той ночью, не так ли?

— Хотел удостовериться. А что мне было, — нахмурился Сельмунд, — сразу нанять вас для убийства собственной супруги? Да это, наверное, и не поможет.

— Не поможет, — кивнул Хаген, — хотя убить её всё равно придётся.

— Вчера вечером, — добавил Хродгар, — я имел с ней приятнейшую беседу…

— О том мне ведомо, — вяло отмахнулся Сельмунд. — Предлагала отступиться?

— За три тысячи гульденов, — кивнул Хродгар.

— И что вы решили?

Хродгар и Хаген переглянулись. Вождь произнёс:

— Ей сказали — подумаем. Тебе скажем — мы сделаем то, на что подрядились. Хотя и придётся повозиться. Всем нам. Скажи, достойный сын Сигмунда: зачем ты поддержал восстание Яльмара Молчуна против его брата-конунга?

Сельмунд ответил не сразу. Молча переводил взгляд с одного викинга на другого, нехорошо прищурившись. Затем снял с шеи перстень с королевской печатью:

— Кольцо власти должен носить истинный конунг. Оно слишком тяжёлое для простого человека. Тивар не был истинным конунгом. О, знали бы вы, как мне опротивели эти благородные детки! Знали бы вы, как мне надоело искать серебро для казны. Для всех этих придворных лизоблюдов, слуг, музыкантов, бездельников-стражей, шлюх, конюхов, псарей, ловчих, советников, их помощников и помощников их помощников… Яльмар был куда скромнее в своих запросах. У него не было нужды в столь великолепном дворе. У него, как и у его деда Тидрека Погибель Кораблей, у прадеда Бранда Кровавая Секира, была нужда в сильном войске, быстрых кораблях и богатой державе. Мы часто о том беседовали.

— Тогда зачем ты его отравил? — спросил Хродгар.

— Да не травил я его, — досадливо поморщился Сельмунд, — кто-то из слуг расстарался. Они сразу полюбили нашу Фрейю Коллинга.

— А почему бы тебе не предать огласке её… хм… занятия? Сразу перестанут любить…

— А какие мои доказательства? — Сельмунд развёл руками. — Подумаешь, дворецкого убили! Тогда всё повесили на мертвецов, у нас теперь так принято. Нашу дорогую королеву не взять голыми руками: Белые плащи не дадут.

— Я так понимаю, — сказал Хаген, — они прибыли не из Южной четверти, откуда родом Хейдис, а появились тогда же, когда и туманы на курганах, и прочие ваши неприятности?

— Проницательное замечание, — одобрил Сельмунд. — Эти перебьют всех моих людей и не вспотеют, потому что мертвецам сие, как известно, не свойственно… Короче, юные герои: вам есть, что мне предложить?

— Уведи как можно больше людей из дворца сегодня вечером, — сказал Хродгар. — Убери стражу. И не высовывайся сам, пока всё не кончится. Тут нынче ночью будет мокро от крови. Будет жаль, если пострадают посторонние.

— Что вы задумали? — напрямую спросил Сельмунд.

— Во-первых, — загнул палец Хродгар, — отправить Тивара на вечную охоту. Больше нога его не ступит в Гримсаль. А во-вторых, как было сказано, убить твою жену.

— Как вы собираетесь это сделать?

— То наши трудности, — отрезал Хродгар.

— У меня будет к вам просьба, — неуверенно проговорил Сельмунд, пряча взор. — Кольгрим…

— Э нет! — вскинул руки Хродгар. — Это — твоя трудность.

— Но что вам стоит? — с недоумением и мольбой воззрился Сельмунд на викингов.

— Гляжу я, — презрительно бросил хёвдинг, — ты боишься мести мальчишки…

— Я займусь этим, — неожиданно перебил Хаген.

— Уверен? — Хродгар тревожно глянул на друга.

— Не за так, — продолжил Хаген. — В обмен на услугу. Тебе, герре Сельмунд, должен быть знаком некто Альвард Учёный. Я видел его в городе.

— Он жив ещё? — вскинул брови регинфостри.

— Представь себе. Возьми его назад ко двору, вместе с сыном, причём немедленно. И можешь быть уверен, что королевич не увидит нового дня.

— На это я согласен, — кивнул Сельмунд, — но вряд ли Альвард отблагодарит тебя. Великовата цена для его возвращения к хорошей жизни.

— Альвард не узнает, — потребовал Хаген. — Ведь не узнает, не так ли? Старик был хорошим учёным, а малец не будет хорошим королём. Больно болтлив.

— По рукам, — вздохнул Сельмунд.

— А своей королеве скажешь, — добавил Хродгар, — что мы отказались от дела. Ибо я с ней прощаться не намерен. И уж постарайся, чтобы она тебе поверила.

Когда Хаген и отряд стражников из дворца прибыли к убогой хижине Альварда, то повстречали там давешних разбойников. Они пришли к старику стребовать должок его сына, но немного опоздали. Завидев стражу, головорезы застыли, как тролли под ярким солнцем, и долго провожали глазами торжественный поезд. Разумеется, рисковать из-за сотни марок не стали.

— Будет у меня поручение к твоему сыну, — сразу же сказал Хаген Альварду, прерывая начавшийся было поток благодарностей, — вот деньги, пусть купит три бочки смолы и спрячет где-нибудь в развалинах недалеко от Хаугенфельда.

— Вряд ли он согласится, — с сомнением покачал головой старик.

— Ты не понял? — негромко, но жёстко проговорил Хаген, глядя в глаза учёного глазами викинга. — Я не спрашиваю его согласия. Я ему приказываю. Я ему плачу. На правах помощника державного советника. Мне насрать, что он боится. Мне насрать, что у него похмелье. Мне больше не к кому обратиться. Поясни ему, да не мешкай. Наш друг Хравен видел там пустую пивную «Слепая подкова» — место подходящее.

— Я всё сделаю, герре, — неожиданно произнёс Грис слегка дрожащим голосом.

— Да не болтай, а то язык вырву, — добродушно пообещал Хаген.

И поехал прочь.

Викинги провели остаток дня в покинутой лачуге Альварда. Линсейцы по очереди дежурили снаружи. Хаген и Хродгар играли в тэфли. Вождь спросил:

— Зачем ты нанял этого пьянчугу Гриса? Он же бестолочь!

— А ты думаешь, люди королевы за нами не следят? — возразил Хаген.

Тут явился Хравен, усталый, но довольный: