Сороковник. Книга 3 (СИ) - Горбачева Вероника Вячеславовна - Страница 77

— Вань, не дури. Начнёшь сейчас себя во всех грехах обвинять… Запуталась ты, могу допустить, но ты ж не девочка — сломя голову, от одного мужика за новым красавцем кидаться. Я ж тебя знаю, как облупленную, хоть мы и недолго знакомы. Да ведь иной раз совсем мало нужно, чтобы человека до печёнок почувствовать, вот как я тебя сейчас. Мы вот что сделаем: пойдём ко мне, и ты мне всё-всё расскажешь, а тогда и покумекаем вместе, как дальше быть. Аркаша после Совета задержался, больно охота ему посмотреть, как там твои родственнички новые работать будут, — она невесело усмехается. — Ох, знала бы ты, чего мы сегодня наслушались и насмотрелись, подруга… Ты ещё дёшево отделалась — пальцами да лёгким испугом, а сколько там косточек под одной только пыточной башней зарыто было. Да, вот что, Вань, — она вдруг запинается, — у тебя же… ты же… — собравшись духом, выпаливает, — в общем, от Васи беременна, да? Ты прости, что спрашиваю, но я ж не знаю, когда вы с твоим бывшим, то есть теперешним, сошлись, вдруг у вас что-то как-то…

Смотрю на неё негодующе.

— Ну, ты балда! — только и говорю в сердцах. Она вдруг виснет у меня на шее.

— Вань, ну прости! Ты не представляешь, как мне это нужно было знать! — Я сердито отбиваюсь, но потом отмякаю.

— И как тебе такое в голову могло придти?

— Вань, ну всё, не буду больше. Не буду. Скажи, а тебе не страшно? — внезапно спрашивает она и вдруг густо краснеет. — Ну, в таком возрасте, всё-таки…

— В каком? — огрызаюсь. — Можно подумать, меня кто-то спрашивал! И вообще, что за глупости? Любить, значит, можно, а рожать — возраст не тот? Моя бабка самого младшего своего в сорок восемь родила, едва-едва мужа с войны дождавшись, и ничего.

И вдруг подозрительно гляжу на Лору. А та почему-то расплывается в улыбке.

— Не поздно, значит. Вот я ему так и скажу. Чтоб не пугался.

— Кому — ему? — осторожно спрашиваю.

— Арка-аше… — тянет подруга. И мечтательно щурится.

Была бы я на лошади — точно свалилась бы.

***

Мы сидим в маленьком уличном кафе, неподалёку от центра. Лошадку свою Лора сплавила проезжавшим мимо товаркам, поручив отвести на конюшню, но домой к боевой подруге мы так и не пошли. Не хотелось сидеть в четырёх стенах в погожий день, а тут кстати повстречались на соседней улице милые мирные столики, расставленные прямо на тротуаре и прикрытые от солнца зонтиками, что так и потянуло к ним. Мы с Лорой, не сговариваясь, устремились к ближайшему свободному столику.

— Как ты думаешь, — спрашивает она нерешительно, — а можно нам по случаю встречи — да по рюмочке?

— И думать не моги, — заявляю категорически. — В ближайший год — это уж точно. Особенно, если сама кормить будешь.

Лора вдруг заливается краской.

— Что буду делать? Ой, прости. Я — и… нет, не представляю.

— Нет, ты скажи мне, как ты всё-таки решилась? — не выдерживаю. — Ты ж была категорически против!

Рядом с нами вырастает юноша-официант. Мы заказываем чай со льдом, — а больше пока ничего не хочется.

Лора рассеянно наматывает на палец прядь волос.

— Да так получилось…Случайности в этом деле тоже бывают. Только за два дня до боя поняла, что, кажется, влетела — видишь, и на старуху бывает проруха. И как-то всё не до себя было: к войне готовились, арсенал проверяли, коней, санчасть, а перед самым боем меня вдруг мысль шарахнула: а что, если Аркаша… не вернётся, в общем. Как же я без него? Неужели ничего не останется, кроме памяти? О себе как-то и не подумала, что прихлопнуть могут, мы ж себе вечными кажемся. В общем, решилась. — Она хлопает ладонью по столешнице и задорно добавляет. — Как вот только сообщить моему обормоту — ума не приложу. Ведь взовьётся, по потолку начнёт бегать, орать станет…

— От радости, — уточняю.

Она сбивается, смотрит недоверчиво.

— Да ты что? Скорее, ругаться начнёт. Скажет: мы ж договаривались, опять ты всё одна за себя решаешь! Знакомая песня, сто раз слышала.

Я упрямо качаю головой.

— Ло, а ты не думаешь, что всё это время он просто подстраивался под тебя? Не мог же он, в самом деле, заставить тебя родить? С твоим-то характером, да если ты решила, что никогда — дело просто кончилось бы скандалом. А чтоб Аркаша собственному ребёнку не обрадовался — в жизнь не поверю!

— Думаешь? — Лора в нерешительности вертит в пальцах стакан. На стекле остаются смазанные отпечатки в крошечных каплях. — Боюсь, — неожиданно признаётся. — Давно уже такого не было, чтобы так боялась за наши отношения. Вдруг он решит, что я на него как-то давить начинаю?

Я отпиваю глоток ледяного чая с лимоном и мятой. Слишком холодный напиток, и я отставляю стакан, — пусть немного согреется.

— Чем гадать — скажи сразу. Нет ничего хуже, чем придумывать за других ответы. На самом деле всё может оказаться гораздо проще.

— Думаешь? — повторяет она. — Может, так и есть. А вот скажи, — внезапно меняет тему, — как ты вообще удержалась, чтобы Ипатию глаза не выцарапать за его слова? Ведь я ещё за углом всё слышала, голос-то у него командирский, и попрёки его дурацкие, и гадости на всю улицу слышны были. Хорошо, Маги рядом не случилось, он бы его за такие слова в землю по ноздри вбил. Ты-то как удержалась? Я бы не смолчала…

У меня вдруг начинают гореть ладони, и я поспешно обхватываю ими стакан. Тончайшие перчатки впитывают влагу с запотевших стенок.

— Я в последнее время вообще не тороплюсь с ответами, Ло. С тех пор, как поняла, что это именно я Магу присухой припечатала. Да ведь и он меня словом жахнул — вроде и сгоряча, а видишь, как всё обернулось. Вот иногда думаю: а что было бы с нами, окажись мы обычными людьми? Как оно всё повернулось бы? Должно быть, наорали бы друг на друга, разбежались — и точно больше не встретились бы, и снова мне рожать бы пришлось, но хотя бы знала при этом, от кого. А может, и помирились бы на другой день, и всё пошло бы по-другому.

— Вань, — севшим голосом говорит Лора, — я ж ничегошеньки не поняла. Давай с начала, что ли. А то у меня уже голова кругом от твоих "если бы да кабы". Будь человеком, расскажи. Что ж мне со всех правду трясти по крохам и слухам? Рассказывай, кому говорю!

И уже настроилась слушать. Подбородок рукой подпёрла, глаза горят в ожидании… Умнищие глаза, рассудительные, хоть и до новостей жадные. И как долго я в себе буду держать то, что накопилось? С кем мне ещё посоветоваться? По-крайней мере, она беспристрастна и сможет оценить ситуацию со стороны. Не с доном же мне обсуждать свою жизнь?

Вздохнув, я развязываю очередной узелок воспоминаний

…Легко, словно пушинку, Мага выдёргивает мою сумку-чемодан из вагонного тамбура на перрон. И как бы небрежно, а на самом деле цепко придерживает меня под локоть, помогая выйти.

— Тебе далеко? — интересуется, спиной ограждая меня от случайных толчков выходящих пассажиров. — Не могу же я тебя бросить, как-никак ты на меня полночи потратила. Есть где остановиться?

— Да, тут где-то рядом, на улице Нахимова. Там частная гостиница, я перед отъездом созвонилась с хозяевами, меня ждут. Мага, да не заморачивайся, возьму такси и доберусь за пять минут.

— Знаю я ваши такси, — бурчит он, ввинчиваясь в толпу и увлекая меня за собой, вернее сказать — за чемоданом. — Их тоже нужно делить на женские и мужские. Одну я тебя не отпущу. — Не слушая возражений, перехватывает водилу и уже забрасывает мои вещички в багажник новенькой "четырнадцатой". — Нахимова, говоришь? А дом?

— Восемнадцать. — Сдаюсь. Похоже, так просто он не отвяжется. К тому же, мой попутчик в более выигрышном положении: он-то здесь уже бывал, а я впервые. Два-три его слова, брошенные водителю, похоже, пресекают попытку намотки лишних километров. По узким улочкам, на которых две машины с трудом разъедутся, нас доставляют к нужному дому за считанные минуты. Но Маге этого мало. Кажется, он намерен лично убедиться, что меня действительно ждут, что комната готова… За считанные секунды он успевает очаровать хозяйку, похвалить мощёный камнем дворик с летней кухней и навесом, увитым виноградом, а заодно ненавязчиво доставить мой багаж прямиком в номер на второй этаж коттеджа. Морщится в ответ на мои робкие возражения.