Сороковник. Книга 3 (СИ) - Горбачева Вероника Вячеславовна - Страница 54

— Узнаёте, коллеги? — обращается Акара к членам Совета.

— Хоттаб, конечно, — кивает дон Теймур. — Я и не сомневался.

— Хоттаб, он самый, — охотно отзывается со своего места Симеон. — Этот жезл я ему сам выточил из молодого каштана, он его десять лет у себя во дворе растил. А что, парень, может, и красавицу Афийю покажешь?

И почти сразу же рядом воином-магом проявляется стройная чернокожая женщина, высокая, красивая, с тонким станом и крутыми бёдрами, чувственной улыбкой и смеющимися глазами. Вот в кого у белокожего отца темнокожий сын. Старый хитрец Симеон расставил все точки над i.

— Слепок ауры матери, — поясняет жрец, но в этом уже нет надобности. Голограммы исчезают, а Кайсар всё ещё не в силах отвести взгляд от опустевшего места.

— Кайсар-ад-дин ибн Хоттаб ибн Рахим, из клана Пустынных Воинов, — торжественно говорит Акара, — Советом Кланов и Орденов ты признаёшься Главой своего Клана. Приветствуем тебя как равного. После заседания ты будешь ознакомлен со всеми своими новыми обязанностями и правами.

— Только не взыщи, сынок, на новой должности пряниками кормить не будут, — бурчит из своего угла сударь Симеон, напрочь портя торжественность момента. — Я бы на твоём месте подумал, принимать такое наследство или нет. А то, может, назад, в пустыню?

— Я слишком долго ждал, — отвечает бывший евнух. — Нет, уважаемый, мне ещё рано строить келью. Сперва надо раздать долги.

Кулак его сжимается, и всем виден блеснувший на указательном пальце рубин фамильного перстня.

— Это правильно, сынок. Насчёт долгов — совершенно правильно. Сейчас тебе тут насчитают — мало не покажется… — Симеон, картинно придерживаясь за поясницу, встаёт — ну, прямо-таки, копирует недавнишнее актёрство бывшего Верховного. — Ежели Совету Глав будет угодно выбрать куратора для начинающего Главы, дабы было кому растолковать про то, кто кому и сколько должен, а заодно и присмотреть, чтобы не напортачил на первых порах — я готов предложить себя. У меня башни не рушились, школы нет, чтоб за ней доглядывать, выходит — свободен! А вы, господа Совет, все в ближайшее время будете весьма сильно заняты, и отвлекаться вам — по глазам вижу — особого желания нет. И не благодарите. — Старец благосклонно отмахивается и вновь опускается на скамью.

— Говоря откровенно, — живо отзывается ГЛАВА Паладинов, — лучшей кандидатуры для куратора нам не найти. Но мне показалось, что у дона Теймура есть какие-то возражения?

Дон великодушно отстраняется.

— Напротив сэр, Арктур. Хотя, признаюсь и у меня был неплохой кандидат на это место, но я уступаю.

— Однако… — пытается деликатно возразить сэр, но благородный дон с кроткой улыбкой повторяет:

— Я уступаю!

Они раскланиваются. Акара, испытующе поглядев на обоих и убедившись, что продолжения не последует, снова берёт бразды правления в свои руки.

— Уважаемый Кайсар, я так понимаю, что у вас нет возражений. — Кайс молча наклоняет голову. — Прекрасно. С этого момента вы считаетесь полноправным наследником вашего дяди Омара ибн Рахима, Верховного мага, Главы Клана Огня. В вашу собственность переходит всё его имущество, движимое и недвижимое, которым вы вольны распоряжаться по своему разумению.

Я искренне рада за бывшего евнуха, который оказался настоящим мужчиной, и не только в плане… полноценного телосложения. Принять наследство такого дядюшки, да ещё перед самым оглашением приговора собственному Клану — согласитесь, требует немало мужества. И, сдаётся мне, Симеон не просто так предлагал ему подумать. Возможно, это одно из условий при выборе нового главы — оставить ему возможность отказаться?

Как бы то ни было, для него закончилась пора рабства.

А для кого-то — пора жизни. И в первую очередь я думаю не о тех, кто скучковался сейчас у главных ворот в ожидании приговора — мне до них нет дела. Я с тоской вспоминаю о погибших на поле боя и в городе. Это ж нам с Рориком "повезло" — там, на площади мы оказались единственными жертвами самого Игрока, а что было бы, если бы мы его не остановили? Если бы ему с Верховным удалось одним ударом смахнуть все магические школы и одновременно прихлопнуть городскую власть — у тех, кто защищал город на поле боя, тылов уже не осталось бы, ещё немного — и их взяли бы в "клещи". Я не знаю тех, кого перечисляли главы кланов, но я помню весёлых Лориных девчат и ту, маленькую, которая седлала для меня Веснушку. Я помню совсем ещё маленького Рикки, то, как он храбро бросился защищать меня, — должно быть, и здешние кидрики пытались сопротивляться, но силы оказались неравны. А мальчики и девочки из школы стихийников, ученики, которых не пускали в бой, хотели сберечь? Всех жалко, и больших, и малых, но тех, кто меньше и беспомощней — жальче всех. Война сама по себе — дело гнусное, выкашивает без разбору, но ещё хуже, когда ей в этом помогают. Теперь-то я понимаю, что кланы объединились не ради маленькой Обережницы, хоть и уникальной. Они пришли вершить справедливость. Ради тех, для кого пора жизни закончилась.

Украдкой рукавом венгерки вытираю глаза. Кажется, я догадываюсь, почему так и не увидела Васюту. Почему Лора, встретившись со мной взглядом, снова поспешно отвернулась и начала шарить по карманам. Воительница, командирша, а платка носового не держит, как и я… Просто боюсь об этом думать и ещё больше — спрашивать, чтобы не убедиться в правильности предположений. От невыплаканных слёз болит голова, но я сижу смирно: ведь если захочу уйти — привлеку ненужное внимание, а вопрос обсуждается самый серьёзный.

— Орден Огня признаётся имеющим право на существование, но в изменённом составе, — провозглашает Акара. — Категория магов-стихийников временно упраздняется, из дерева навыков им для пользования остаётся ветвь усиления боевого оружия с учётом дистанционного ограничения применяемой магии в течение тридцати лет.

Дальше идёт совсем уже непонятная мне абракадабра. Робко трогаю Магу за руку.

— А что это всё значит?

— Им оставляют магию, но ограничивают в применении, — не оборачиваясь, поясняет Мага. — Никаких файерболов, огненных бурь и прочих чисто стихийных фокусов: только работа с усилением боевых свойств оружия, не более. Ну, и какие-то бытовые действа. И скорее всего… — он прислушивается. — Да, собственную школу они смогут открыть не ранее чем через год, после подготовки новых Наставников. Подожди, Ива…

Я превращаюсь в слух.

На площади сейчас ожидают приговора сорок восемь боевых магов огня и девятнадцать простых воинов, как сообщает председательствующая. Часть из них — из местного гарнизона, часть из города, прибыли после начала военных действий. По сведениям, полученным от помилованных магов, Омар ибн Рахим, догадавшись, что переговоры с кланом некромантов добром для него не кончатся, собрал вокруг себя всех верных людей, ядро преступной группировки, как сказали бы в моём мире. И это ядро, вернее, что, что осталось от него после штурма, приговаривалось к условной смерти, поскольку оставлять в тылу прощёных врагов сочли опасным даже всепрощающие паладины.

— Условной? — снова не могу сдержаться. — Мага, как это?

Он в досаде закатывает глаза. Сам виноват, надо было сразу цыкнуть и не отвечать, а раз уж начал — терпи.

"Давай так", — переключается он на мысленную связь. — "Это чтобы не отвлекать других… Условная смерть означает временную блокировку жизни. Смотри, тут у нас пленных почти семьдесят человек, кто-то из них больше виновен, кто-то меньше, есть исполнители, есть те, кто гадства своего Верховного поддерживал охотно. Просканируют память каждого, а потом уже будут выносить приговор. Всем скопом и одинаково осуждать нельзя, иначе в дальнейшем к Совету не будет доверия. Его суд считается самым справедливым, а потому — окончательным. Поняла?"

Вот как? С вынесением окончательных приговоров Совета я ещё не сталкивалась, но со снятием показаний уже всё ясно. Никаких лжесвидетельств, никакого вранья или подкупа следователей: всё это при процедуре считывания памяти абсолютно исключено.