Задание
(Повесть) - Дубровский Эдгар - Страница 3

— Вот нам тут и жиры и мясо, — сказал Сергей и развернул пакет. — Варить долго, мы уж ее с хлебом. Давай, брат, отоваривайся.

Хлеб был обычный, но не триста граммов, а, пожалуй, все полкило, как теперь по рабочей карточке стали давать. Прошлой зимой выдавали на рабочую карточку по 250 граммов в день, а на детскую — 125 граммов. Этот разрезанный на сухарики кусочек хлеба да кружка теплой воды — вот как они завтракали, обедали и ужинали прошлой зимой!

Сергей нарезал хлеб и намазал на кусок тушенку. Получилось очень толсто, и сверху белые тающие слои жира, и темно-красные волокна мяса, и этот запах, от которого до боли свело все кости лица, а рот переполнился слюной…

Они съели половину банки, а она была величиной со стакан, если не больше. Сергей хотел намазать Лешке еще один кусок, но Лешка замотал головой и даже руки выставил, отталкиваясь:

— А завтра же?!

— Н-да-а… — Сергей поцокал языком. — Может, это и разумно. Завтра сварим.

Но он все же отрезал совсем маленький кусок хлеба, намазал тушенкой и дал Лешке.

— Поставим жирную точку, — улыбнулся он и подмигнул.

И Лешка увидел Верку, как она подмигивает ему, уходя… Это было сегодня, недавно, но кажется, что давно и совсем в какой-то другой жизни.

Лешка всегда спал мало, а на новом месте особенно. На следующий день он проснулся в пять утра. Солнце еще не встало, небо пасмурное. Он оделся, заглянул в соседнюю комнату. Кровать не убрана. На столе ключ и записка.

«Алексей! Постараюсь прийти за тобой пораньше. Свари тушенку — керосинка в кухне, крупа на столе. Читай. Гулять захочешь — на улицу не ходи, будь во дворе. Дверь запри обязательно. Сергей».

Написано было небрежно. На слове «читай» карандаш сломался, дальше буквы процарапались. Сергей торопился. А куда?

Лешка осмотрел квартиру. Много мебели, книги и все какое-то нетронутое. Чем же тут топили зимой? И «буржуйки» нет. И кто такой Сергей, в конце концов?

Вчера Лешке было не до размышлений, хотя в Сергее он и почувствовал что-то неестественное. Не инвалид, не старик, а в штатском. Непривычно… А тушенки столько откуда? И какой-то он не по-ленинградски крепкий, движется быстро. Лицо, правда, спокойное, кругловатое. Не такое, как, по Лешкиным представлениям, у настоящих немецких шпионов: горбоносых, длиннолицых, с водянистыми глазами.

Лешка отгонял подозрения, убеждал себя, что тогда бы Сергей не ездил открыто на машине, не вышли бы люди с носилками, и в дома бы он входил крадучись, а труп Михеича спрятал бы, если это его жертва или сообщник. Все же подозрения, хотя почему-то и не пугали его, нет-нет да и возвращались.

Прежде всего Лешка стал варить тушенку, все время размышляя над запиской. Там не было сказано «свари и ешь». А было «свари». Как это понимать? Ждать Сергея? Или это можно понять как само собой разумеющееся «сварил, так ешь»? Последнее казалось очень разумным. В конце концов он сварил суп и, не дав как следует развариться пшену, съел свою долю. Сергей придет и поест, а Лешка уже сыт. Все же он съел несколько меньше половины, чтобы иметь право не отказываться, если Сергей предложит есть вместе.

Потом он принялся за книги. Конечно, если б мама была жива, она бы не разрешила жечь книги, ну, может, только некоторые. А они с Веркой сожгли все…

Книги были незнакомые и не детские. Он наткнулся на толстую, огромную книгу с массой интересных картинок. Книга была, очевидно, религиозная, так как у одного человека в длинном халате над головой все время висело светлое колечко. Написано было на немецком языке, похоже, стихами.

Лешка опять задумался о Сергее. Но потом все же досмотрел до конца жутковатые картинки. Дело там происходило, по всей видимости, в аду.

В час дня Сергея еще не было. Лешка вышел из квартиры, запер, подергал дверь и пошел гулять. Через час, изучив двор и все подворотни и подъезды и не найдя ничего интересного, он вернулся. Только хотел вставить ключ, как в глубине квартиры звякнуло что-то металлическое. У него так забилось сердце, что он выронил ключ, зазвеневший на бетоне. Лешка схватил ключ и бросился к лестнице, но тут дверь резко распахнулась.

— Э! Ты куда?

Это был Сергей. Пришлось вернуться, хотя испуг не проходил. Он мог поклясться, что звук был далеко в глубине, а перед тем, как дверь раскрылась, за ней не было никаких шагов.

Сергей внимательно посмотрел на него и потрепал по затылку. В квартире было тихо, и Лешка опять чувствовал, что они одни. Но он настороженно прислушивался, а потом посмотрел на ноги Сергея. Тот был в обычных полуботинках на резине — стук от них на паркете будь здоров!

Сергей с интересом наблюдал за ним, стоя в передней. Лешка перехватил его взгляд и покраснел. Тогда Сергей поднял указательный палец и вдруг стремительно и бесшумно пробежал весь коридор до кухни.

— Ну, как объяснение — годится? — улыбнулся Сергей.

Лешка кивнул. Напряжение отпустило.

— Ты не подумал, что у меня второй ключ, следопыт?

Лешка покачал головой. Они вошли в комнату.

— Ты понимаешь, какое дело… Опять я ничего не успел для тебя придумать. Верчусь, кручусь. Дел, сам понимаешь, много.

— Ничего, — сказал Лешка, подавляя желание спросить, что же это за дела.

— Сейчас опять ехать надо, — Сергей закрывал портфель. — Я там греться поставил. Поедим сначала.

— А где книга?

— Какая?

Лешка показал на шкаф. Он прекрасно помнил, что там между двумя серыми стояла желтая книга. Правда, он до нее не добрался, высоко.

— Вот эта? — Сергей вынул книгу из портфеля.

— Да.

— Читал ее?

— Нет.

— А почему ж ты о ней вспомнил?

— Ну, видел, — Лешка повел плечом, — она желтая.

Сергей хмыкнул, прошелся по комнате, потом сел и постучал по столу пальцами. Он смотрел на Лешку задумчиво.

— Выйди в ту комнату, — вдруг сказал он.

Лешка вышел, лихорадочно соображая, что такое он мог натворить.

— Войди, — сказал Сергей.

Лешка вошел и удивленно посмотрел на Сергея, по-прежнему сидевшего за столом.

— Смотри! — Сергей показал на стол. — Что тут изменилось, пока ты уходил?

Ничего особенного там не менялось, так, мелочи. Металлическая лапка, сжимавшая пачку бумажек, уехала на край стола. Алюминиевая кружка повернулась ручкой в другую сторону, а портфель лежал чуть под другим углом. Лешка сказал об этом.

— Скажите пожалуйста! Портфель, правда, тут ни при чем, как лежал, так и лежит, а вообще неплохо.

— Портфель подвинулся. Он вот так лежал, — Лешка слегка подвинул его на место.

Сергей нахмурился, привстал, протянул руку за лапкой с бумагами и вернул ее на место, следя за своим локтем. Действительно, локоть мог задеть портфель.

Сергей посвистел задумчиво, глядя в пол, потом притянул Лешку, поставил его между колен и очень серьезно посмотрел на него.

— Вот, брат, какие дела…

Судя по его лицу, дела были плохи, но Лешка никак не мог понять, что произошло.

— Тебе сколько лет, Алеша?

— Двенадцатый.

— А в детдом ты очень хочешь?

Лешка пожал плечами и опустил голову.

— У меня карточек нет…

— Карточек… Карточек у тебя нет, это верно, — Сергей растрепал ему волосы и встал. — И не знаю, хорошо это или плохо. Ладно! — он сразу подтянулся и стал таким же строгим и озабоченным, каким был вчера после разрыва снаряда. — Иди ешь. А потом сиди до моего прихода и никуда не выходи.

«В целях пресечения злоупотреблений продовольственными карточками и недопущения получения продтоваров по возможным фальшивым карточкам провести с 12 по 18 октября 1941 г. перерегистрацию продовольственных карточек на октябрь месяц».

Из постановления Ленгорисполкома от 10.Х.41 г.

После перерегистрации выявился переизбыток карточек, в основном за счет фальшивых: на хлеб — на 88 тыс. шт.; на мясопродукты — на 97 тыс. шт.; на жиры — на 92 тыс. шт.