Украденная беременность (СИ) - Лактысева Лека - Страница 14

Первой женщиной, которой ввели семя Федора, стала Светлана, его жена. Делать ЭКО она отказалась сразу же и категорически: заявила, что эта процедура слишком опасна для здоровья, и что Федор не имеет права требовать таких жертв от женщин вообще и от нее, супруги, в частности.

Лукьянов честно изучил вопрос, пообщался с несколькими врачами-репродуктологами и согласился с женой: риски ЭКО высоки, а вероятность зачатия даже меньше 50 % — и это в лучших клиниках! Как ни хотелось Федору детей, но думать об ЭКО он себе запретил, оставив этот вариант на самый крайний случай.

С инсеминацией тоже оказалось непросто. Количество живых спермиев в семени Лукьянова было слишком низким, чтобы можно было просто сдать однократно биологический материал и ждать результатов. Нет, все было намного сложнее.

Федору следовало придерживаться определенной диеты, принимать витаминные комплексы и гормональные препараты. Ему месяцами приходилось воздерживаться от интимной жизни, а вместо этого раз в неделю приходить в клинику и сдавать «биологический материал».

Мужчина невольно чуть не до скрежета сжал зубы, припоминая объяснения своего врача:

— Видите ли, Федор Андреевич, — говорил тот, — на восемьдесят процентов ваше семя — бесполезная водичка, которую нет смысла собирать и хранить. Но у нас есть методы улучшить эту ситуацию! Мы будем обрабатывать каждую порцию, отделять активные спермии от остальной массы, замораживать, как в банке спермы. А потом, когда таких порций соберется достаточно, можно будет их разморозить, обогатить состав полезными веществами и ввести женщине. Понимаете?

— Понимаю, — согласился тогда Федор. — Но скажите, как долго придется… собирать?

— Ну, в вашем случае — месяца четыре. И два месяца на подготовку или на перерыв между процедурами, если не получится с первого раза, — честно признал доктор тот факт, что первая попытка может оказаться безуспешной.

Она и оказалась безуспешной — первая инсеминация. Лана продолжать попытки забеременеть отказалась: ее сильно пугала необходимость каждый раз принимать гормональные таблетки, стимулирующие работу яичников.

— Слушай, Лукьянов, — заявила женщина. — Я тебя понимаю: ты хочешь растить своего ребенка. Но и ты меня пойми: у меня здоровье не железное, и я не хочу им рисковать, месяцами принимая всякие таблетки. Еще располнею, не дай бог, сам же первый от меня отвернешься!

— Что ты предлагаешь, Лана? — спросил ее Федор. Доказывать жене, что пяток дополнительных килограммов на ее бедрах его не смутит, он уже пытался и знал: это бесполезно.

В этот момент он впервые задумался о разводе, хотя поводов для таких мыслей у него и раньше было немало.

Только вот Светлана сумела удивить мужчину:

— Знаешь, милый, — ласково улыбаясь, заявила она, — я буду совсем не против, если ребенка нам родит суррогатная мать. Поверь: мое отношение к малышу не станет хуже только от того, что его выносила другая женщина. Главное, что это будет твой ребенок!

Федор не сразу поверил в искренность и великодушие Светланы. Точнее, он вообще не смог до конца поверить в них.

Кто бы и что ни думал по поводу женитьбы Лукьянова, сам он прекрасно осознавал, кого берет в жены. Видел, что Светлана гонится за деньгами, за положением в обществе. Но, в отличие от других корыстных девиц, она хотя бы не лицемерила, не делала вид, что ее интересует исключительно богатый внутренний мир Федора и восхищают его внешность или таланты. Вот эту прямоту Лукьянов и оценил.

К тому же, когда они впервые встретились, Лана выглядела одинокой и потерянной. Федору были слишком хорошо знакомы эти чувства. Ему показалось, что они с Ланой смогут понять друг друга.

«Она стремится к обеспеченной жизни, — рассуждал про себя мужчина. — И это нормально. Я смогу дать девушке такую жизнь. Мы оба перестанем быть одинокими. Возможно, почувствовав рядом сильное и надежное плечо, она смягчится, расслабится, станет счастливее и веселее. Захочет детей…»

И действительно: первые год-полтора семейной жизни походили на идиллию. Светлана была мила и приветлива, но не слащава и не навязчива. Она охотно принимала ласки мужа, при случае и сама не стеснялась проявить инициативу. Правда, через несколько месяцев после женитьбы начала вздыхать о том, что Федор мог бы быть более жестким и напористым в постели. Как-то показала мужу купленные в секс-шопе наручники, предложила завязать ей глаза, поиграть в хозяина и рабыню или в насильника и жертву…

Когда Лукьянов услышал это предложение — у него все опустилось: и руки, и то, что ниже пояса. «Прости, Лана, — он выбрался из супружеской постели, чтобы принять душ и прийти в себя от потрясения. — Боюсь, я не смогу изобразить из себя того, кем не являюсь. Я готов бесконечно ласкать и нежить желанную женщину — руками, губами, языком — везде. Но грубость, насилие к женщине для меня неприемлемы — ни в постели, ни в жизни. Надеюсь, ты в состоянии получить удовольствие без таких экспериментов…»

Договорив, он перешагнул порог супружеской спальни и прикрыл за собой дверь.

«Слабак…» — донеслось до него из-за дверей презрительное и не особо тихое высказывание жены.

13. Федор

4 октября 2015 года. Тула — Москва

Окончательно семейная жизнь Федора Лукьянова разладилась, когда Светлана впервые стала свидетельницей его странного припадка.

Пронзая невидящим взглядом исколотую лучами фонарей тьму за окном автомобиля, Лукьянов невольно припомнил, как это произошло.

Они тогда только-только выяснили, что Федор почти стерилен и никогда не сможет зачать ребенка естественным образом. Лана отнеслась к этой новости очень спокойно. Феде даже показалось, что втайне жена довольна таким поворотом, но он предпочел забыть о своих сомнениях, особенно после того, как Лана предложила:

— Тео, давай заведем щенка. Нам действительно не хватает еще одного члена семьи, милого, маленького, нуждающегося в заботе. Я вот слышала, что даже семейные психологи рекомендуют сначала заводить питомца, ну, вроде как в качестве репетиции, чтобы понять, как повлияет появление малыша на отношения в паре.

«Тео» — так, на иностранный манер, предпочитала называть Лукьянова его жена. Она, как со временем обнаружил мужчина, в принципе чуралась всего, что могло бы напомнить о ее рабоче-крестьянских корнях. Вот и для мужа вместо простого домашнего «Федя» она придумала манерное «Теодор, Тео».

Идея завести щенка показалась Лукьянову разумной. Он с радостью дал согласие, и уже через пару недель по пентхаусу носился, задорно и звонко гавкая, очаровательный трехмесячный шпиц палевого окраса.

Заводчики, у которых Лукьяновы приобрели щенка, оказались ребятами юморными и дали малышу кличку Карлсон. Впрочем, это труднопроизносимое имя тут же было оставлено исключительно для документов, а сам песик охотно отзывался на имя «Карли».

Лана, ссылаясь все на тех же психологов, потребовала, чтобы Федор разделил с ней заботу об общем питомце, и при этом как-то так вышло, что в обязанности Федора входила чистка собачьих мисок и уборка впитывающих одноразовых пеленок, на которые ходил первое время щенок по малой, а иногда и по большой нужде. Лана же взяла на себя выгул и регулярные посещения грумера — специалиста, который ухаживал за шерстью и коготками Карли: стриг, мыл, вычесывал.

Иногда, когда Федор успевал вернуться с работы пораньше, или по выходным, они вместе выгуливали своего шпица, пытаясь наладить отношения, сблизиться и понять друг друга. Во всяком случае, так думал сам Лукьянов.

Вот и тот день был субботним. Федор нарочно не поехал в офис, отказавшись от некоторых дел. Вместо этого приготовил кофе и тосты, позавтракал сам, покормил супругу и насыпал «собачьих сухариков» щенку.

— Лана, — обратился к жене, которая, допив кофе, принялась что-то изучать в своем смартфоне. — Как ты смотришь на то, чтобы нам вместе сходить на прогулку? Карли, похоже, скоро взвоет от нетерпения.

— С Карли? Вообще-то, у меня были другие планы. — Света неохотно оторвала взгляд от экрана и кинула взгляд за окно. — Но, пожалуй, я пойду с вами.