Корпункт (СИ) - Прягин Владимир - Страница 10

— Прежде всего, Терентий Семёнович, спасибо за предложение — я польщён. Хотя и удивлён, не буду скрывать… У вас же тут совершенно не те стандарты, к которым я привык у себя…

— Так ведь я объясняю, Иван Егорович, что мы не с бухты-барахты к вам обратились. И статьи ваши читали внимательно — Свен Аскольдович нас копиями снабдил, расстарался. Стиль ваш, чего уж греха таить, несколько непривычен, но есть в нём эдакая энергия, раскрепощённость, что ли. Что-то такое нашей газете не помешает. С некоторой поправкой, само собой, на местные нравы, чтобы не слишком уж… Взять наш «Вестник» и встряхнуть — деликатно, но от души…

Ивану вспомнилось: «Бить буду аккуратно, но сильно». Посредник, долго сидевший молча, обратился к нему:

— Я, если помните, говорил, что предлагаемая работа — не журналистика в привычном вам понимании. Теперь видите, что имелось в виду? Здешняя пресса для вас — архаика, музейная древность. Вам, если согласитесь, придётся проявить гибкость, чтобы отыскать некий оптимум, золотую середину между тем, что вы хорошо умеете, и тем, что здесь до сих пор считалось стандартом.

— Мне всё же не совсем ясно, — сказал Иван, — почему вы подбираете кадры в соседнем мире. Разве в вашей столице, к примеру, нет толковых ребят? Чтобы приехали и встряхнули?

Хозяин кабинета вздохнул и посмотрел на посредника. Тот снова заговорил:

— Во-первых, в плане письменности ваш мир остаётся для здешнего ориентиром. То есть имеют место заимствования, хоть и выборочные. Так почему бы не пригласить и сотрудника? Вторая причина — вполне банальная, бытовая. Для вас Верхневейск — интригующая экзотика в антураже стимпанка. А для аборигенов из столицы — скучная глухомань, они просто не хотят сюда ехать… Прошу простить, Терентий Семёнович, но это надо было сказать. Недомолвки сейчас только повредят, вы же понимаете.

— Эх, Свен Аскольдович, да разве ж я спорю? В столице-то всяко повеселее. Всё вы правильно объяснили…

— Благодарю. Но есть ещё одна вещь, которую я рекомендовал бы обговорить с нашим гостем. Вы же помните — он из мира без магической составляющей…

— Ах да, действительно… Продолжайте тогда уж сами, сделайте одолжение. У вас, полагаю, яснее выйдет.

— Ну что ж, извольте.

Посредник повернулся к Ивану и, задумавшись на пару мгновений, сказал:

— Недавно вы спрашивали меня о словесниках. Как вы понимаете, пресса — тоже их компетенция. Газета — не просто бумага с набором слов. Она устанавливает незримые связи между людьми и, таким образом, стабилизирует социум. Причём это не абстракция, а объективный факт, учитывая наличие магии. Если город некрупный, и газета только одна, то её роль особенно возрастает. А значит, работа редактора — не бессмысленная возня, которую никто не заметит, а чрезвычайно важное дело.

— Ого… — Иван был несколько ошарашен.

— Итак, посмотрим на «Вестник». Какова ситуация? Прежний главред ушёл на покой примерно месяц назад — он уже в очень солидном возрасте, ему просто трудно стало работать. Обычная история, в общем. Дела принял его заместитель — человек добросовестный, но при этом… гм…

— Не страдающий избытком фантазии, — подсказал мэр и опять вздохнул.

— Да, пусть будет такая формулировка. При нём газета стала откровенно скучна, люди её читают разве что по инерции. Будь это в вашем мире, все просто пожали бы плечами — невелика проблема. Кому вообще интересен провинциальный листок? Но здесь, ещё раз подчёркиваю, всё по-другому. Если «Вестник» окончательно захиреет, то через пару лет последствия начнут проявляться на общегородском уровне.

— И как это будет выглядеть?

— Будут размываться и смазываться перспективы развития для всего Верхневейска. В какой именно форме — предсказать невозможно. Ну, к примеру, транспортная компания сочтёт, что рейсы дирижаблей сюда — убыточны, и сократит их число. Или где-нибудь в относительной близости начнёт строиться новый город, куда станет перетекать население. Или в здешнем карьере снизится добыча ауксилита…

— Ничего себе… — Иван с трудом удержался, чтобы не выразиться более образно.

— Поэтому я и говорю — работа серьёзная.

11

— Но тогда мне не очень ясно, — сказал Иван, — почему центральные власти не направят сюда кого-нибудь в приказном порядке. Да, понятно, что спецы из столицы не рвутся в глушь, но дело-то государственное, тут не до чьих-то личных хотелок…

— Правительство смотрит на ситуацию шире. В историческом масштабе трудно предугадать, как судьба отдельного городка скажется на развитии всей страны. Может, угасание Верхневейска — вполне закономерный процесс, который раскроет потенциал другого района, более перспективного. Если так, то вмешательство сверху лишь повредит. А может, наоборот, Верхневейску уготовано процветание. Предсказать, повторюсь, нельзя. Поэтому забота о местной прессе — в компетенции жителей конкретного населённого пункта. Сумеют они сохранить газету — отлично. Не сумеют — ну что ж, так тому и быть.

Такая трактовка показалась Ивану несколько неожиданной. Он посмотрел на мэра, но тот кивнул, подтверждая слова посредника.

— Ладно, — сказал Иван, — тогда задам более конкретный вопрос. Простите, что вот так в лоб, но всё-таки — кем финансируется газета?

— Участвуют и городские власти, и местные коммерсанты. Коллективный подход, пользуясь выражением из вашего мира. Попечительский совет осуществляет координацию.

— Вот как? Любопытно. У нас в России газеты, как правило, либо государственные, либо частные… В любом случае, если я соглашусь работать, то мне надо будет понять, какие темы спонсоры считают приоритетными…

— Вы, Иван Егорович, не пугайтесь, — вмешался мэр. — В совете ведь не сатрапы какие-то заседают — никто вам приказы не будет слать, чтобы «ать-два, левой», во фрунт и под козырёк… Газета интересная должна быть, читабельная, чтобы мухи с тоски не дохли. А ваше происхождение иномирное — так это даже и к лучшему. Взгляд-то свежий имеете, незамыленный…

— Понимаете, Терентий Семёнович, интересность — понятие растяжимое. У вас тут существует термин «жёлтая пресса»? Нет? Ну, имеются в виду газетёнки с бульварными сенсациями, сплетнями и так далее…

— Затрудняюсь даже ответить… То есть в столице, конечно, есть бойкие издания, но чтобы прямо вот так…

— Ага… Это я к тому, что развесёлую чушь читают всегда активнее, чем толковые, взвешенные статьи. Плюются — и всё равно читают… Тираж растёт…

Посредник сказал:

— Разрешите, отвечу я? Мне, полагаю, понятнее, в чём загвоздка. Во-первых, Иван Егорович, я с изрядной долей уверенности могу утверждать, что лично вам не доставит особого удовольствия писать «развесёлую чушь», Я прав?

— Ну, в общем-то, да — хотя в жёлтой прессе тоже приходилось работать… Гордиться тут нечем, но дело было…

— А во-вторых, существуют чисто административные меры. Наниматели тоже ведь будут читать газету — и могут уволить редактора в любой день, если увидят, что что-то идёт не так.

Градоначальник поморщился:

— Полноте, Свен Аскольдович. По рукам ещё не ударили, а вы уже про «уволить»… Иван Егорович, так что скажете? Берётесь за «Вестник»?

Мэр, посредник и председатель совета уставились на него выжидающе. Солнце заглядывало в окно, словно тоже хотело узнать ответ. Иван поколебался ещё пару секунд, но, прислушавшись к себе, понял — решение уже принято.

— Да, берусь.

— Замечательно, — сказал Терентий Семёнович. — Извольте тогда договор прочесть со вниманием.

Иван ожидал, что ему вручат нечто многостраничное, с примечаниями убористым шрифтом, но контракт состоял всего из нескольких пунктов, уместившихся на одном машинописном листе. Оговаривался годичный срок действия; каждая из сторон имела право на досрочное расторжение.

Размер жалования порадовал — пятьсот рублей в месяц. «Хоть каждый день на такси катайся», — мелькнула мысль. Более того, выплачивались единовременные подъёмные в размере двухсот целковых.