Волшебство обмана - Васильева Юлия - Страница 4

– У нашей Морошки папоротник выходит просто замечательно! – хохотнул Ждан.

– Леди Лукреция, – не унималась Белоника, – а не расскажете ли нам, кто вы такая?

– Меня зовут Лукреция Зоненштадтская. Как частный специалист я работаю по заказам разведки своей страны и других лиц. Мое поле деятельности – это тайны, интриги, заговоры и расследования, – начала говорить Лукреция и никак не могла остановиться, хотя животный ужас охватывал ее все сильнее. – Я дважды вдова. У меня трое детей, восемь внуков и десять правнуков…

Тут Лукреция вскочила и быстрым шагом вышла из столовой, хлопнув на прощанье дверью. Для пожилой дамы это был единственный способ справиться со своим языком, который вдруг стал ей злейшим врагом.

Вольга обнаружил баронессу в спешке пакующей свои сундуки.

– Вы уже покидаете нас? А как же уговор?

– Наш уговор теперь не имеет смысла, – холодно ответила Лукреция. – Они все обо мне знают. Не понимаю, как вам вообще пришло в голову пригласить для решения этой задачи обычного человека? Все расходы на проезд, а также компенсация за причиненное беспокойство остаются за вами. Я напишу вам адрес своего банкира.

– Леди Лукреция, погодите хоть секунду! Ничего катастрофического не произошло! – Вольга попытался отрезать ей путь к сундуку.

– Как это не произошло? Они все знают! Ваши дети лишили меня единственного преимущества!

– Это позволит нам создать такое преимущество, о котором вы и не мечтали!

Баронесса придержала готовые сорваться с языка слова и посмотрела на Вольгу новыми глазами.

– Вы все это спланировали!

– Просто я знаю своих воспитанников лучше, чем кто бы то ни было. С одного хода их не обведешь.

– И что же вы задумали?

– Сейчас, когда их внимание отвлечено на матерую шпионку, баронессу Зоненштадтскую, мы создадим другого персонажа, который не вызовет таких подозрений. – Вольга улыбнулся сладкой улыбкой, от которой у Лукреции по спине побежали мурашки. Сорок лет назад, возможно, эти мурашки были бы от восхищения и трепета, но, когда тебе минуло семьдесят, видишь истинную сущность людей. Мурашки были от недобрых предчувствий.

– Что значит – создадим?

– Не забывайте, что я волшебник.

Вольга поставил баронессу перед зеркалом и заставил закрыть глаза.

– Вы помните себя в юности? До всех этих браков, детей и внуков? – внезапно спросил он. – Не надо открывать глаза. Представьте свое отражение таким, каким оно было тогда. Что вы видите?

– Я худая, – начала припоминать Лукреция, перед мысленным взором которой вдруг предстал давно забытый облик, – и кажусь младше своего возраста. У меня острые колени, ключицы, нос – да практически все.

– А волосы? – подсказал Вольга, вдруг фамильярно, но очень нежно погладив ее по голове.

– Они были цвета ореха. У вас это, кажется, называется светло-русые.

– Глаза?

– Карие – уж явно поярче, чем сейчас.

Волшебник положил ей руки на плечи:

– И ты была такой же строгой и суровой, как сейчас?

– Нет… Я была легкой и беспечной… Я еще не знала, что меня ждет…

– Открывай глаза.

И я открыла глаза.

Голова тут же закружилась: мир вокруг стал резче, четче. Все предметы приобрели объемы и краски. Боже мой!

Что это?!

В зеркале отражалась я – и не я одновременно. Я знала, что мне семнадцать и что я выгляжу именно так. Но при этом помнила, что все это ложь и у меня еще есть целый ворох воспоминаний. Хотя сейчас казалось, что все они мне не подходят, как это жуткое старушечье платье из дорогой материи, бесформенным мешком свисающее с моих худых плеч.

Плеч… Почувствовав на своих плечах чужие руки, я поняла, что Вольга все еще держит меня и только благодаря этому я не оседаю на пол. Выпрямившись, я повернулась к нему и…

О господи!

Да он, оказывается, старый! Сколько ему? Тридцать – не меньше!

Я замерла перед зеркалом, не в силах отвести взгляд от своего отражения: рассматривала гладкую кожу, волосы, руки. Затем начала крутиться, приседать и даже прыгать. Это было обалденно! Я могла двигаться так, как хочу – свободно и без оглядки на голос собственных суставов. Правда, немного смущало, что я стала думать такими категориями, как «обалденно». Если Вольга отмотал назад не только возраст моего тела, но и разума, то у нас намечается катастрофа. Не подумайте, в семнадцать лет я тоже была весьма сообразительна, но совсем не в тех ситуациях, в которых надо.

– А это надолго?

– Сможешь превращаться обратно, когда пожелаешь, главное, чтобы под рукой было зеркало. – Вольга рассматривал меня слишком пристально, с какой-то непонятной заинтересованностью.

– Если бы навсегда, то у вашей двери стояла бы очередь жаждущих немедленного омоложения. – Я внезапно замерла и нахмурилась, наконец осознав, что поменялось в общении с волшебником. – Кстати, а почему вы обращаетесь ко мне на «ты»?

Руки сами нащупали клюку, и я требовательно ею пристукнула. Нет, все же баронесса Зоненштадтская все еще жила во мне, и даже более того – здравствовала.

– Было бы странно обращаться к несовершеннолетней девочке на «вы», – разумно заметил Вольга. – И устраивать путаницу с этими обращениями не стоит.

– Только не говорите, что собираетесь ввести меня в свою школу в качестве новой ученицы!

Это было бы самым нелепым шагом, который только можно себе вообразить. Второго провала на одном задании я не потерплю!

– Обижаешь, я придумал совсем другую роль. Тебе даже не придется втираться в доверие к моим подопечным – они сами будут рвать тебя на части, еще запросишь пощады.

– Может быть, мне все же стоит о ней знать? Это не игрушки – нужно основательно проработать свою легенду, чтобы не провалиться на какой-нибудь мелочи. – Я вновь назидательно постучала клюкой.

Северянин встал с кровати, на которой все это время крайне невоспитанно восседал, любуясь своим творением, то есть мной. Я бы тоже любовалась, не будь дел поважнее. Но вместо того чтобы серьезно начать обсуждать нашу стратегию, этот фамильярный мужлан обнял меня за плечи и отобрал клюку.

– Ты провалишься не потому, что мы не продумали легенду, а потому, что не вынула отсюда, – он довольно оскорбительно постучал костяшками пальцев по моему лбу, – Лукрецию Зоненштадтскую и не заменила ее маленькой беспечной девочкой.

Да за кого он меня принимает? Чтобы я и не смогла изобразить какую-то девочку?! К вашему сведению, однажды мне пришлось изображать даже мальчика! История не очень приглядная, но с тех пор я с глубоким сочувствием и щедростью отношусь к пажам.

– Как хоть звать будут девочку? – снисходительно спросила я, не опускаясь до того, чтобы оправдываться перед варваром.

– Имя Лукреция, если не ошибаюсь, означает «светлая»? – К счастью, Вольга меня отпустил, а то его прикосновения вызывали какие-то давно позабытые чувства.

– Именно.

– Ну а мы сделаем из тебя темную личность… Он потер подбородок. – Мелания?

– Что означает «темная»? С претензией на остроумие. Не слишком ли для девочки? – поморщилась я.

– Сокращенно – Лана.

– Сойдет.

Вопрос непринципиальный, Лана так Лана. Придумывать что-то экзотическое для моей неброской внешности было бы нелепо.

– Хорошо. С этим решили. И в чем же будет ходить Лана?

– Женщина есть женщина, – рассмеялся северянин. Похоже, только я подходила ко всей затее ответственно, – хоть в семнадцать, хоть в семьдесят.

– Не разделяю бурного веселья. Ваши подопечные показались мне весьма сообразительными. Думаю, что бархат и фамильные бриллианты на девочке заставят их задуматься.

– На чердаке есть целый шкаф оставленной одежды, я тебе принесу.

– И, Вольга, что нам делать… с баронессой? – Я немного запнулась: говорить о себе в третьем лице было более чем странно.

– Олег.