Везунчик (СИ) - Воронков Николай - Страница 15

То ли охрана что-то слышала из нашего разговора с Этерой, то ли восприняли приказ накормить как намёк на моё не совсем обычное положение, но обращались теперь со мной намного деликатней, и я вернулся в камеру почти прогулочным шагом. Только сел на топчан, Худой равнодушным голосом спросил.

— И куда водили?

— Так к Этере, знакомиться.

— Это как? — Не понял Худой.

— Ну, рассказала какое я дерьмо, и что она может со мной сделать.

— В глаза сказала смотреть?

— Сказала. А ты откуда знаешь? — удивился я.

— А она всем так говорит — равнодушно откликнулся Худой и потерял ко мне интерес.

Где-то через полчаса открылось окошко для раздачи, и голос рявкнул:

— Горшок, твоя пайка.

Пайка оказалась очень даже неплохой — полная миска каши, да ещё и с несколькими большими кусками мяса. Запах был обалденный, и Худой среагировал моментально — сразу сел и не сводил с меня взгляда, пока я торопливо, почти не жуя, запихивал в себя жратву. И лишь когда я, рыгнув, стал облизывать ложку, снова заговорил.

— И что это значит?

— Ты про кашу? — я убрал ложку под подушку.

— Ну да. Это за какие такие заслуги?

— Эх… — я вздохнул, откидываясь на стенку — Этера сказала, что завтра нас всех отправят в земли, и ей нужно, чтобы я дошёл туда своими ногами. Что будет потом, её не интересует.

Худой долго пытливо всматривался в меня, потом сник.

— Может, и так — он помолчал — Значит, завтра? Сразу всех?

Я только пожал плечами.

— Ну, Этера так сказала.

— Значит, завтра — снова повторил Худой, и вдруг без всякого перехода — А почему тебя Горшком назвали?

— Так Этера и назвала. Сначала пугала, а потом и сказала: "Будешь теперь Горшком". Да мне и без разницы. Мне бы до края земель дойти, а там отдохну, отъемся.

— Ты что, в земли не пойдёшь? — насторожился Худой.

— Ну почему же, пройдусь по краю, где не очень опасно. Найду каких-нибудь железяк с десяток, с ними и вернусь. Здесь несколько дней перекантуюсь, а потом опять на прогулку. Так можно долго протянуть.

Худой долго молчал.

— Там, где безопасно, и без нас всё давным-давно собрали, а там где кости ещё целые, и мы можем рядом лечь. А если пришёл пустой, охрана может сразу на месте зарубить за безделье. Так что лезть вглубь всё равно придётся.

— А если сбежать? — на всякий случай спросил я.

— А это на что? — Худой ткнул пальцем в свой ошейник — здесь же метка, что ты смертник, и, по слухам, вокруг земель есть какая-то дрянь, которая присматривает за такими как мы. Только вышел с земель, и тебя сразу за шкирку. Иди сюда!

— А если снять и выкинуть? — Не понял я.

— Так метка стоит особая на нас! Ошейник — это так, чтобы люди знали кто ты, а при любом сомнении потащат к судье. Метка есть, а ошейника нет, и всё — имеет право убить на месте как беглого.

Круто, что ещё сказать.

— А если… — я потёр пальцы, как обычно изображают деньги.

Худой покосился на мои пальцы, но, похоже, понял.

— Любой, кто поможет беглому смертнику, сам станет смертником. Кому это надо?

— А если очень много… — я снова потёр пальцами.

— У тебя таких денег точно нет, не было и не будет — отрезал он — У нас только один способ — уйти подальше и найти сокровища, которых в землях видимо — невидимо. Найдёшь много — могут помиловать до обычной каторги.

— Ну да, если найдёшь, если принесёшь, если живой останешься — пробормотал я. Этера тоже так говорила. Я бы поверил, но одно то, что сюда отправляют только смертников, говорит о возможности счастливого исхода. И что-то моя уверенность в собственной удачливости заметно поубавилась. Один раз я прошёл, стараясь не попадать во всякие там цветные пятна и нехорошие фигуры, а что будет в этот раз? И нафига мне всякие там богатства, почести и снятие судимости, которая совсем не моя? Может, для моего здоровья будет лучше, если я свинчу отсюда как можно скорее? Метки на мне точно нет, а ошейник я уже снимал. Раздеться догола, и попробуй докажи, что я откуда-то сбежал. Конечно, проверят, дойдут до Этеры, но метки-то не будет. Этере на это наплевать, ей деньги и артефакты нужны, и вопросы законности будут волновать в самую последнюю очередь. Позовёт несколько своих солдаток, и те в один голос подтвердят, что я и есть тот самый плохой и нехороший. Так что оставим это на самый крайний случай. Гораздо более тяжким испытанием может стать самая обычная жизнь местного люда, о которой я вообще ничего не знаю. Нужна легенда для начала жизни, нужно хотя бы направление для побега. Прикидываться глухонемым дурачком? Может, и проканает, а может, и нет. Не знающего местных реалий, меня повяжет первый же патруль. Надо у кого-то узнать, но у кого? Худой вон отвернулся к стенке и молчит. Ему сейчас точно не до разговоров. Ладно, утро вечера мудренее.

Утро оказалось не мудренее, а суетливее. Ещё только начало светать, а барак уже наполнили грохот железа, резкие команды. В нашей двери тоже резко открылось окошко для раздачи, и голос рявкнул: "Жрите быстро, через четверть общие построение!" Спросонья аппетита не было, но перспектива остаться голодным заставила глотать варево очень быстро. На удивление, снова было мясо, и довольно много. Только успели проглотить, как открылась дверь, и уже привычные команды: "Руки за спину, выходить по одному!"

Идти оказалось недалеко — на плац. Туда уже выгнали всех заключённых и выстроили в жиденькую цепочку. Зато по обоим краям плаца уже стояли как минимум полсотни всадников при полном боевом вооружении. Во всяком случае, у всех были видны мечи, ножи, у многих луки, а у нескольких даже копья. Как минимум, двойное численное превосходство, да ещё оружие, да ещё на конях. Если, не дай бог, заваруха, нас просто затопчут за мгновения. Может, и правильно — если здесь одни смертники, то ожидать можно чего угодно. Лучше уж перебдеть, чем получить кровавую свару.

Минут через десять появилась Этера, тоже одетая как на войну. Встала посреди плаца и громким командным голосом повторила примерно то же, что и мне вчера. Пойти — найти — вернуться с богатствами и получить большой приз. Но, судя по мрачным лицам смертников, ей никто не верил. Не слыша восторженных возгласов, Этера поубавила пафос в голосе и продолжила уже буднично.

— Сейчас вы разобьётесь на группы. Если есть люди, которым вы доверяете, то собирайтесь вокруг них. Если не знаете с кем идти, отходите к тому краю — она указала в мою сторону.

После нескольких мгновений задумчивости народ начал перестраиваться. Похоже, все и так старались стоять поближе к тем, с кем успели скорешиться, поэтому быстро образовалось три группы примерно по пять человек в каждой. Рядом со мной оказалось двое.

Этера оглядела группы, но замечаний не сделала. Снова командный голос на весь плац.

— В углу плаца сложены мешки с запасом продуктов и воды на две недели. Каждый берёт по одному. На группу положен один котелок. Первая группа, пошли.

После небольшой заминки зэки отправились за мешками. Да и чего там — подошёл, взял первый попавшийся, надел, вернулся назад.

— Старший группы, ко мне!

От группы отделился звероватый на вид мужик. Этера что-то показала ему на куске бумаги, и снова команда.

— Первая группа, пошли!

Зэки помялись, но всё-таки двинулись в сторону ворот. Шли без строя, как попало. Этера сделала знак рукой, и от рядов всадников отделился десяток и так же неспешно двинулся за зэками.

Этера повернулась к оставшимся.

— Вас всех проводят до границ земель. Или поторопят, если вам вздумается полежать на травке, пройдя всего ничего — никому и в голову не пришло что-то сказать в ответ.

— Вторая группа, получить мешки!

— Третья группа, получить мешки!

Минут через двадцать из зэков остались только мы трое, и Этера не стала вызывать старшего, а соизволила подойти к нам. Оглядела, словно заново оценивая, и ткнула в меня пальцем.