Взаимозависимые (СИ) - "Zago" - Страница 47

Ого, выбрал не самые легкое произведение. Помнится, их исполняли на балах в Париже. А тут новичок и сразу такая планка. Отговорить не получится, только поругаемся. Может, Жерар приедет и поможет сыну? Он отлично чувствует музыку.

— Я считаю, твою идею изумительной! Давай постараемся вместе! Буду тебе ноты листать, — поддержала ребенка, становясь рядом, — а отец приедет, вы сыграете вместе для меня и Кенны.

Поддержка и вера всегда создавали чудо. Уверенна, и сейчас они не подведут нас.

7 февраля 1810 года

— Мама! Вставай! Вставай! Кристиан обернулся! Мама! Кристиан обернулся! — звонкий голос дочки, лучше петухов будил по утрам, но сегодняшнее утро было особенным. Первое обращение Кристиана в зверя. Подскочив с кровати, накинула халат, устремилась в комнату сына. Рычание встретило меня на пороге. Волчонок размером с жеребенка грозно скалилось на меня. Серебристая шерсть приподнята, обнаженные клыки, горящие алые глаза. В комнате царил хаос: ободранный матрас, разорванные подушки, погрызенная мебель. Окинув взглядом комнату недовольно прищурилась.

— И кто это все натворил? Я тебя спрашиваю, сын. Кто. Навел. Беспорядок? Я не посмотрю на твой дебют в качестве волка, отшлепаю за погром, — рыкнула на ошалевшего щенка.

Он думал я буду бояться, восхищаться, а я ругаюсь. Совсем рассудком тронулась. Опустившись на колени поманила волчонка, сырым мясом, заботливо принесенным Дороти. Зверь не так агрессивно, но с опаской посматривал на меня. Подходя медленно, принюхивался к запахам комнаты. Уже у моих коленей, понюхал протянутую ладонь, глаза задрожали и окрасились золотом. Осмелев, погладила за ушком сорванца.

— Другое дело, иди ко мне, Кристиан, — раскрыла объятия для сына. Зверь весело запрыгав, толчком опрокинул меня, залез сверху. Рассмеявшись, укорачивалась от влажного языка волчонка.

— Ты прям как папа, прекращай и возвращайся.

— Госпожа, я бы советовал вам отправляться скорее на первую прогулку. Зверю надо адаптироваться, — голос Франциска раздался откуда-то сверху.

Отпихнув заигравшегося щенка, позволила себя поднять.

— Тогда медлить не будем. Погода… — бросила взгляд на окно. Шел снег, — прекрасная. Как раз для прогулок. Кенна ты с нами?

Дочка запрыгала, утвердительно кивая.

— Одеваемся, завтракаем и на улицу.

Через час, в приподнятом настроение, протаптывали новые дорожки к лесу. Закутавшись плотнее в шаль из пряжи, старалась держать равновесие на выступающих корнях. Снег падал крупными хлопьями, задерживаясь на волосах и шерсти. Мы все походили на снежных чудищ из сказок. Кристиан озорно нырял в снег, рыл туннели, слизывал с носа снежинки. Кенна хихикая лепила снежки и кидала в брата. Тот получив пару раз по носу снежком, принялся ловить зубами импровизированные гренады.

Осмотрев поляну на другой стороне озера, обратилась к молчаливой Мире:

— Может устроим пикник? Погода превосходная и падающий снег не помеха. Дети набегаются и попросят подкрепиться. Сходи к Полу, пусть корзинку соберет, а мы хворост соберем.

Горничная минутку колебалась. Кивнув, побежала к поместью, а мы продолжили путь к поляне. Подходя к мосту, вздрогнула. Неприятное чувство кольнуло в области сердца. Глупости какие, если бы был чужак, Кристиан его учуял. А может…

— Сынок, не слышишь постороннего?

Волчонок замер прислушиваясь, покрутившись во круг нас, позаглядывал за каждое дерево, отрицательно покачал головой. Выдохнув, прогоняя наваждение, поспешила перейти мост.

Доски под ногами неприятно заскрипели. Придерживаясь за поручень, медленно шагала к центру.

— Постойте пока я не проверю доски. Кажется, за осень они успели прогнить, — крикнула детям, оставшимся на берегу. Кристиан нетерпеливо махал хвостиком, а Кенна сжимала ладошки, обеспокоено наблюдала за мной.

— Мамочка, может не надо? Возвращайся! — жалобный голосок дочки отвлек, от хруста под ногами. Обернувшись к побледневшим детям, подбодряющее улыбнулась.

Еще шаг…и… не ощутила опоры под ногами, вскрикнув, провалилась под мост. Боль пронзила ладони, а уши оглушил крик детей. Цепляясь за соседние рейки старалась выровнять дыхание. Главное не паникуй. Держись и не паникуй. Краем глаза заметила движение на мосту.

— Нет! Назад! Мост не выдержит нас всех! Назад! — крикнула детям. Те замерли, не зная, как поступить. Взяв эмоции под контроль, крикнула Кенне:

— Дочка, бегом за помощью, все будет хорошо, только быстрее, тут неудобно висеть, — посмеялась над "удачной" шуткой.

Мгновение и полосатая бестия со всех четырех лап бежит домой.

Мгновение руки разжимаются, и я лечу в воду. Дернувшись в воздухе, застонала от боли в плече. Рука запуталась в шали, а она видимо зацепилась за…ЗУБЫ КРИСТИАНА! Похолодев от ужаса, смотрела в золотые глаза сына, держащего меня за шаль. Оперившись лапами, шкрябал поверхность досок когтями. Рыча, держал меня. А я видела его скольжение.

— Отпусти! Отпусти немедленно!

Рычание и скрежет неприятно резанул по ушам.

— Кристиан, послушай, мы упадем вместе. Отпусти… — постаралась выпутать руку из шали — без успешно.

Обшарив себя свободной рукой, смогла дернуть застежку на полу-шубке. Встретившись взглядом с сыном, прошептала:

— Люблю тебя… — один удар по пряже, и я освободилась.

Ледяная вода встретила меня с распростёртыми объятиями. Постаралась поплыть, но правая рука отдала болью. Вывихнула. Черт. Двигайся. Двигайся. Гребла здоровой рукой, отчаянно колотя онемевшими ногами. Коварный холод пронизывал каждую клеточку, заполнял поры, сдавливал легкие не хуже корсета. Успев глотнуть воздуха, погрузилась под лед.

Последним воспоминанием был вой. Панический, истошный вой моего мужа.

От автора: Хорошей недели!

Напоминаю, выходят последнии главы данной книги.

Сама не верю и очень волнуюсь.

От любимого голоса мне теплей.

Пылкой страсти уже не сдержать пожар,

Если примешь его, то все было не зря.

Столь опасной любви завершилась игра

Как война! Как война! Как война!

Kaguya-sama wa Kokurasetai [Onsa Media]

_______________________________________________________________________________________

Жерар

Возвращаясь домой, я ощущал внутреннее ликование. Ненавистные 5 лет прошли, я освободился от контракта. С усмешкой вспоминаю лицо Лефевра, когда я отказался продлевать военный контракт еще на 5 лет. Его слова все еще бились в моих ушах:

— Майор — похвальный чин, но упускать возможность стать полковником опрометчиво. Подумайте несколько дней, можете вернуться домой, отдохнуть и возвращайтесь.

Не за что, у меня мало времени, человеческая жизнь так скоротечна. Пять лет для оборотня пустяк, но для человека это долгий срок. Я не готов оставлять мою Белль, еще на пять лет.

Три с половиной года, я служил под командованием Иохима. Из-за сложившихся раньше доверительных отношений, нам было комфортно работать вместе. Он терпеливо выслушивал мои предложения и порой мы открыто спорили. К примеру, вспоминается, ситуация с Кутузовым. Этот старый русский умело затуманил разум маршала, уверяя в подписании мира. Я упрямо стоял на недоверии к русским и Мюрат предложил мне поверить слова Кутузова. Я смог за сутки получить опровержение, но мы упустили русских. Поджав хвосты, они бежали, надеясь спрятаться за спинами австрийских союзников.

Чуть позже, вместе с императором мы нагнали и сокрушили две армии. Блестящая победа над противниками. Не без потерь конечно. Наблюдая за смертями товарищей, я каждый раз возносил благодарную молитву Луне за свою сохраненную жизнь. Был ли я везунчиком на поле боя? Определенно. Пули, гренады, палаши — все обходило меня в сражениях.

Поздравив семью Мюрат с восхождением на Неапольский престол, вернулся во Францию. Бонапарт желал видеть меня в своей личной армии. Вместе мы совершили поход на Пиренейский полуостров. Волнения и излишняя патриотичность испанцев мешала Жозефу Бонапарту править страной. Подавляя восстание за восстанием мы смогли дойти до Мадрида. Однако, в битве у Сомосьерры — горный перевал к северу от Мадрида, я ощутил потерю связи с реальностью. Впервые за чуть меньше четыре года, зверь в моем теле главенствовал. Постоянное напряжение, отсутствие Белль, невозможность обнять детей. Все вылилось во временное помутнение рассудка. Прийти в себя смог в ближайшей реке. Шкура окрашена алым плохо отмывалась, а холод, щипая за нос, отрезвлял. В стенах Мадрида, лежа на жестком матрасе, меня трусило от осмысления, случившегося. Допущенная опрометчивость, могла стоить мне жизни. Жизни моей Белль. Держа ленту, сшитую супругой, ее карманный портрет заказанный у барона Жерара, выл в подушку, смывая слезами накопившуюся тоску по дому.