Печать Древних (СИ) - "Johann Walcvur" - Страница 66

Цинмар горел на западе, его сковывало ледниками с севера, а с юга ровным строем шагало войско нечисти. Ринельгер знал: когда-то они были солдатами, священниками, купцами и ремесленниками, но теперь… служба чему-то грандиозно великому и ужасному. «Ver dis rauh», шептал нежный голос у него в голове.

Видение прекратилось так же резко, как и наступило. Ринельгер поднял голову, к нему приближалась женщина. Он обомлел, сумев разглядеть лицо — Кассия. Дорогая, милая сердцу Кассия.

— Что же ты наделал, Рин? — чародейка наклонилась. — Разве так ты хотел умереть? Вечно придумываешь какую-нибудь священную миссию, полную героизма и ненужного благородства… ради чего, а?

— Я… не смог этого сделать, — прошептал Ринельгер так, будто оправдывался.

— Опять пытаешься быть лучше всех остальных, — сказала Кассия, — меняешь устоявшиеся принципы, свергаешь в своей голове авторитеты, пытаешься разгадать тайны мироздания, чтобы быть выше остальных. Разве стоит ради этого рисковать всем здесь, в проклятой дыре?

— Залас и Лерон, — Ринельгер, скрипя зубами, взглянул на чародейку. — Как же это на тебя похоже, бесчувственная ты сука… Ты ушла и бросила меня, а теперь являешься и говоришь, что я тщеславный идиот?

— Ну а как тебя ещё называть, Рин? — Кассия развела руками. — Впрочем, ты можешь остаться здесь, со мной…

— Правда? — Ринельгер завороженно смотрел на неё, на её роскошные волосы, к которым так хотелось дотронуться.

— Правда-правда, только скажи…

— Как же я давно мечтал об этом, — прошепталл Ринельгер и, собравшись с силами, пустил в лицо наваждению заклятие из арсенала Орина.

Чары прошли сквозь Кассию, её облик растворился тёмной дымкой. Чародей нащупал серп, полыхнуло пламя, заливая ближайшие дома. Ринельгер вскочил и побежал, что есть мочи.

— Стой, не уходи! — он узнал голос Неллы.

— Отсюда нет выхода! — голос Зериона.

На первом ярусе ярко горело пламя дракона, пожирая тьму, насланную на город Лицедеем. Ринельгер почувствовал себя свободнее и быстро пересёк последние дома перед площадью городских ворот. Там возникла чуть кренившаяся ладья, готовая, судя по закреплённым верёвкам на мачте, к отплытию. В ней сидел Ардира и занимался привычным во время привалов делом — чисткой поверхности щита. Командир так увлёкся работой, что не замечал ничего, что творилось вокруг. Он был таким, каким Ринельгер встретил его впервые — борода заплетена в косу, волосы связаны в хвост на затылке. Лишь красное пятно на его животе портило всю иллюзию.

Ринельгер сжал зубы до скрипа, перехватил серп и послал несколько огненных шаров. Они с рёвом разрушили ладью, откинув в сторону Ардиру. Командир собирался подняться, но над ним возник Ринельгер. С криком чародей занёс серп и пробил острым лезвием голову норзлина.

— Тебе меня не взять, Лицедей! — рявкнул срывающимся голосом Ринельгер, продолжая идти.

Иллюзия растворилась, открывая дорогу к городским воротам. Пламя дракона занялось вторым ярусом — с грохотом обрушивались храмы и богатые поместья, но, самое главное, тёмная завеса распылялась и покидала Теневал. Скоро от города останется одно пепелище: безжизненное, лишённое всякой энергии.

***

Горящий штандарт Эстифала, принадлежавший раньше Теневалу, рухнул вместе с охваченным огнём муниципалитетом. Некросициары, исполняя волю Лицедея, тенями плясали между домами, ведя кровавую жатву.

Начал всё Марий и два дуболома из Рубинового Войска — они быстро вырезали патрульных у частокола, после чего Ширен и Вильмонд расстреляли ополченцев у ворот и зажгли первые дома. Это стало сигналом для притаившихся среди гостей и жителей культистов к началу резни. Остатки ополчения сопротивлялись недолго и неумело, реальную опасность представляли наёмники и странники, пусть большинство и пьяные, но крепко держащие оружие и умеющие обращаться с ним.

Ширен занял позицию на пустыре рядом с Вильмондом, пуская стрелы в пробегающих мимо жителей деревни. Его выстрелы всегда попадали в цель: Гробовщик предпочёл приносить жертвам быструю смерть, чего старались не допускать некросициары.

Сейчас умом Ширен был далеко, в городе, у стен которого когда-то встал его легион. Небеса, как и сейчас, затянуло тучами, но не алыми, а сероватыми и хмурыми. Снег, как и сегодня, хлопьями валил на землю, засыпая дорожки между палатками в лагере и улицы между домами в городе. Легионеры ругались, расчищая сугробы, особенно возле шатров командиров, а Ширен, как маленький мальчишка, стоял вокруг всей этой красотищи, ловя в кожаную перчатку узорчатые снежинки.

Как же Гробовщик мечтал об этом мире — мире, который ему подарил бы Лицедей где-то в незримом Потоке! На пустырь выбежала темноволосая девушка, молоденькая, ещё нетронутая, с сорванным на груди сарафаном. Она кричала, и её крик вывел старика из собственных мыслей. Ширен сплюнул, спустил тетиву — стрела легко вошла женщине между глаз. Гнавшиеся за ней некросициары, выскочившие из-за угла, выругались, и тогда Гробовщик пустил ещё одну стрелу, им под ноги:

— Проваливайте! Ещё дохрена работы!

— Лучше бы ты, Гробовщик, занялся таверной, — крикнул некросициар, наступив на стрелу и обломав её. — Там те рыцари, которых ты и твой молоденький дружок не смогли прикончить в лесу!

— Верон, — бросил Вильмонд. — Пойдём… Лучше уж глянуть, как они бьются с вооружёнными мужчинами.

— Ты хотел сказать, как они умирают в бою с мужчинами, — Ширен наложил стрелу, пустил её в выбежавшего на пустырь крестьянина с лопатой. Умер быстро.

Приготовив лук, Гробовщик рысцой побежал в горящие проулки. Тела эстифальцев здесь лежали повсюду, особенно некросициары поглумились над женщинами — видимо, сказывались сдерживаемые Культом желания. Изнасилований Ширен не видел, только изуверские пытки — на крыльце одного из домов ещё живой женщине отрезали груди, а за углом горящей хижины, Гробовщик заметил краем глаза, ребёнку вспарывали живот.

Бесчинства продолжались. Вильмонд спустил самострел, выстрелив в спину какого-то некросициара. К счастью, никто, кроме Ширена, этого не заметил.

— Проклятье, — сплюнул молодой мортус. — Я больше не могу!

— Лучше стреляй в селян, — мрачно бросил Ширен. — Перебить сектантов мы не сможем, а вот облегчить участь некоторых жертв…

Договорить он не успел. Разгоняя алый мрак, в снежной метели проступил силуэт огромного дракона. Синее пламя обрушилось на Эстифал, крик усилился — люди горели заживо. Ширен схватил Вильмонда за плечо и потащил прочь, как можно дальше от зверя. Дракон облетел деревню по периметру, сжигая частокол и дома вокруг него, пока не развернулся и не скрылся в темноте.

— Дракон, — прошептал Вильмонд. — Проклятье, ты видел! Настоящий дракон!

— Чудеса, — протянул Ширен. — Ещё чудеснее, что он, кажется, улетел… в сторону леса. Скоро здесь будет очень вкусно пахнуть…

Они услышали крики совсем рядом. Гробовщик натянул тетиву и поманил за собой мортуса. Двигались они осторожно, постоянно оглядываясь на небо: пусть дракон и улетел, но ничто не могло заставить его больше не возвращаться. А пока начиналось дивное представление, исход которого Ширен надеялся увидеть своими глазами.

Алормо остался один. Ещё двое наёмников, что вышли вместе с ним сражаться на улице, уже погибли под ударами кинжалов. Культисты окружили рыцаря, прижав его к дверям таверны, ощетинились клинками, но боялись нападать — они пытались напугать старого воина ложными выпадами, криками, и собирались, словно стая шакалов, с духом, чтобы напасть группой.

Алормо перехватил щит со спины, сжал правой рукой полуторный меч, и некросициары накинулись вдесятером. Рыцарь сделал шаг назад, рывком сбил первого нападающего щитом, пронзая клинком другого и, сохраняя силу в руке, разрубил шею третьего. Культисты отступили, кто-то метнул копьё, вонзившееся в деревянную стену загорающейся гостиницы.

Алормо не переходил в контрнаступление: слишком много врагов, он окружён, и помощи ждать неоткуда — Михаэль ушёл к часовне, да так и не вернулся, и рыцарь только молился, чтобы он сумел пережить резню.