Печать Древних (СИ) - "Johann Walcvur" - Страница 40

— Что с Сенетрой?

— Всё будет хорошо, — ответил Ринельгер. — Только восстанавливаться будет дольше.

— Ладно, — кажется, ответ Ардиру не удовлетворил. — Теперь займёмся мальчишкой. С вашего позволения, госпожа…

— Да, начинай, — Ветер устроилась поудобнее.

Глаза юноши приобрели форму блюдцев.

— Как зовут? — глухой удар в челюсть.

— Антониан, — простонал юноша.

Ветер отвернулась, видимо, разочаровавшись в пленнике. Ардира навис над ним, сжал стальной кулак: в пытках он мастер.

— А теперь расскажи мне историю, Антониан, — холодным голосом проговорил командир.

— Госпожа, могу ли я с вами поговорить? — сказал Ринельгер. — Наедине.

Ардира будет долго обрабатывать пленника. На них он получал самую лучшую разрядку, выплёскивая на головы всю злость и раздражение, копившееся у него днями, неделями, месяцами. Ветер, отделавшись от желания наблюдать за зрелищными пытками, ответила на предложение Ринельгера нетерпеливым кивком. Они поднялись в её покои, и магистр закрыла за собой дверь.

В центре комнаты была расчерчена круговая руна, на четырёх точках которой стояли постаменты с чёрными кристаллами. Ветер готовила портал. Магистр указала Ринельгеру на кушетку, сама же обошла руну и села на стул, сложив ногу за ногу. Чародей помедлил — портал был почти готов, оставалось лишь произнести формулу заклинания перемещения.

— Присядь же, — она сложила руки в замочек, облокотившись о стол. Ураган в маске медленно кружился и уменьшался, будто бы отдаляясь.

Ринельгер подчинился: сел и сложил руки на груди, собираясь с мыслями.

— Хорошая работа, — сказала Ветер. — Двое пленников, коим известно, где сидит этот проклятый пёс, Эриганн.

— Думаю, госпожа, о пленниках больше расскажет командир, когда закончит с мальчишкой.

— В самом деле, — она усмехнулась. — Удивительно, что вашим отрядом управляет норзлин. Но не моё это дело. Ты хотел со мной поговорить?

— Да, госпожа, — протянул чародей. — Насчёт моей соратницы, Сенетры. Я использовал кое-что из ваших запасов. Я поищу на рынке всё необходимое и пополню их. Но Сенетра пока не может ходить, ей нужен покой и моё внимание.

— Не стоит, я всё оплачу, — Ветер очаровательно улыбнулась. — Пользуйся всем, что тебе понадобится, — она устроилась поудобнее, — отрядный лекарь. Всегда главное — здоровье солдат. Но я видела твои записи, Ринельгер. И большая часть из них — совершенно не о врачебном деле.

Чародей сглотнул, в горле вдруг пересохло. И что ей сказать? Что экспериментировал и совершенно забыл об опыте некромантии? Капитул издал указ, ещё в 13 году Века Гнева, о запрете магии мертвецов, проклятий и хвори. Мнимым волеизлиянием Коллегии установился запрет в сознании чародейского сообщества на новые ветви магии. Нет, прямых не существовало, но всегда находились поводы отправить в темницу экспериментаторов.

— Мне нужно как-то защищаться, госпожа, — произнёс Ринельгер. — В мире стало совсем небезопасно.

— О, я и не собиралась наказывать тебя, — рассмеялась Ветер. — Твоя подруга, мой адъютант Кассия, тоже занималась «исследованиями». Мне это показалось, как минимум, полезным, — магистр вытащила маленькую книжечку и положила перед чародеем. — Я не против того, чтобы ты этим занимался. И подумай над вступлением в Мёртвый Легион. Нам нужны талатливые «исследователи».

Ринельгер осторожно раскрыл книжку: на пожелтевшей бумаге бежали кривые строчки с маленькими буквами. Почерк Кассии словно окунул его обратно в Анхаел, в холодные и одновременно тёплые стены анклава. Она писала быстро, вдумчиво, перебирая в голове следующие тезисы. Ринельгер посмотрел в лицо Ветер, встретился с её глазами:

— Спасибо.

Всё, что он сумел из себя выдавить хриплым голосом. Магистр шевельнула губами, словно что-то хотела сказать, но не смогла. Только кивнула. Ринельгер взял записную книжку Кассии, прижал к себе и, поклонившись, покинул госпожу, оставив ту в глубокой задумчивости.

***

Антониан почти сломался. Больше боли он вытерпеть просто не мог, а сознание предательски не покидало его. Бородатый солдат знал, куда бить. Вид собственной крови на коленях заставил юношу вздрогнуть.

— Где прячутся твои хозяева? — солдат поставил стул перед ним и оседлал его, сложив руки на спинку.

Антониан сплюнул кровью. Он был готов говорить, но остатки гордости, так и не выбитые кулаком в стальной перчатке, комьями занимали горло.

— Послушай, приятель, — совершенно спокойно сказал солдат. — Ты рассчитываешь, что тебя кто-нибудь из твоих друзей назовёт героем, если ты сдохнешь здесь? Не начнёшь говорить, я обещаю тебе — отправишься ты к богам совсем не по-геройски. Как тебя зовут, парень, напомни?

— Антониан, — прохрипел он.

— Ты ещё совсем молодой, Антониан, — сказал солдат, — совершаешь много глупостей, но, можешь поверить, игра в молчанку — твоя самая большая глупость, — он вытащил кинжал с широким лезвием. — Не заставляй меня отрезать тебе пальцы. Когда я служил в Святом Воинстве, — солдат поднялся, — один из моих соратников посоветовал мне не рубить сразу весь, от самой ладони то есть, а начинать с ногтей. Потом кусочек за кусочком, — он присел на корточки перед Антонианом и схватил его правую руку, поднеся лезвие к ногтю указательного пальца. — Ну?

— Господин, не делайте этого, — страх перед новой мукой заглушил остатки прежней. — Я всё скажу!

— Ну же, говори.

— Они прячутся в имении Нарданкен, — выпалил Антониан, когда солдат провёл кончиком кинжала под ногтем, неприятно царапая плоть. — Я видел только десятерых… но их в городе намного больше. Самый главный там Эриганн из Ласанны, чародей… ещё Марий, кригаален, и Гермильяр, из Рубинового Войска.

На последнее имя солдат отреагировал совсем неожиданно, на его лице мелькнула тень страха. Сжав скулы, он спрятал кинжал, прошёлся от стола к камину и обратно.

— Когда вернётся Гермильяр? — спросил, наконец, солдат. — Ну, живее!

- Послезавтра, господин, — Антониан сдерживал слёзы. Никогда юноша не думал, что будет пойман. Как же глуп и неосторожен он оказался! — Они хотят узнать, что ваша госпожа привезла в повозке, убить вас и госпожу магистра.

— В повозке? — солдат посмотрел на него с недоумением. Наступила тишина, нарушаемая разве что тяжёлым дыханием Антониана. Наконец, солдат снова оседлал стул. — Значит так, приятель, ты ведь хочешь выйти из этой заварушки живым?

Антониан кивнул.

— Хорошо, — солдат был удовлетворён ответом.

Заскрипела лестница, Антониан увидел, как по ней по очереди спускались сарахид в довольно мрачном расположении духа и тот самый наёмник-чародей, что его поймал. Чародей переставлял ноги медленно, двигался уставшим шагом, а сам так погрузился в мысли так, что, казалось, отсутствовал в реальном мире. Солдат посмотрел на чародея как-то совсем недружелюбно, его взгляд застыл на некоторое время, но потом он дёрнул головой, словно избавляясь от наваждения.

— Займёшься им, Ринельгер? — слова солдата резанули по сердцу Антониана, а надежда глубоко внутри получила глубокую рану. Всё кончено. Чародей прикончит его самым изуверским способом.

— Ты хочешь, чтобы я его добил?

— Нет, — солдат осушил кубок с вином. — Я хочу, чтобы ты его подлатал. Так, чтобы не осталось следов. А я схожу к госпоже.

Чародей кивнул и взглядом мясника оценил Антониана, не понимающего, что происходит, лишь догадывающегося, что его жизнь сейчас висит на волоске. Чародей долго водил руками у лица Антониана, и он чувствовал какое-то шевеление внутри себя, будто незримые лапки копошатся в его плоти, гонят кровь по жилам, и приятное тепло. Наёмник закончил и отошёл на пару шагов, присмотрелся и удовлетворительно кивнул самому себе.

— Что-то командир для тебя готовит, парень, — со зловещей улыбкой протянул он.

***

В этот раз Ринельгеру снилась Кассия — сон нарисовал её такой, какой чародей видел её в последний раз. Она висела на обрывке моста, буря срывала с неё мантию, пальцы скользили, а под ногами ревела разгневанная ураганом Рея. Кассия сорвалась. Потом пришла Нелла и поманила Ринельгера к себе. Когда он приблизился, голова девушки громко хрустнула, с волос потекли капли крови, неестественно быстро раскрасив её тело в красный.