Печать Древних (СИ) - "Johann Walcvur" - Страница 18

Остварка кивнула. Ринельгер ещё раз повернулся к Сенетре, она уже уснула на огромных руках сарахида. Чем же её так привлекла каштановолосая остварка, примитивно прозванная Фирдос-Саром Каштанчиком? Быть может, Сенетра видела то, что видел Ринельгер и, скорее всего, Зерион, может быть, даже больше, когда рухнули чары с Врат. Рунарийцы куда чувствительнее к Мощи, чем представители какой-либо ещё расы, проживающей в Цинмаре.

Ирма казалась чем-то большим чародею, хотя он и не верил в какую-либо избранность — героями, как говорится, не рождаются, ими становятся. Ринельгеру не хотелось в этом признаваться, но на него всё же производили большое впечатление героические эпопеи: завоевание Цинмара рунарийским королём Валемертом, победа Таларина оун Деллан тиль Седа над безумным драконом Хаоса Деганом, битва за Дредринар воинов Ордена Драконьей Погибели с Некросом были его любимыми.

Пришлось пройти ещё примерно час (если верить Ардире) по неизменно пустому коридору с нагнетающим чувством того, что арахниды всё же последовали за отрядом, прежде чем он, наконец, не закончился. Светлячок осветил первые параллельные друг другу колонны. Они были сооружены из белого мрамора; веточки, выполненные из того же материала, переплетали их, лениво потягиваясь до самого потолка. Казалось, время совершенно не коснулось этого места: абсолютно чистый мраморный пол с красной мозаичной дорожкой, наверняка ведущей к главному сокровищу этих загадочных подземелий, поражал воображение своим видом. Ринельгер пустил ещё несколько огоньков, и те закрепились по колонам — всего таких было шесть штук, симметрично стоящих и неотличимых друг от друга. В центре залы возвышался пьедестал, на его постаменте, слабо переливаясь синим, находился чёрный яйцеобразный камень.

— Боги, — проговорил Ардира. — Вы это тоже видите?

Ринельгер кивнул, но командир этого не заметил — чародей стоял за его спиной.

От камня веяло энергией Порядка настолько сильно, что Ринельгер почувствовал напряжение в горле. Будь у него хоть что-то в желудке, он наверняка бы выплеснул всё наружу. На руках Фирдос-Сара зашевелилась Сенетра.

— Я слышу пение, — протянула она, и голос её был на удивление твёрд, — на древнем языке…

Ринельгеру эти слова пришлись не по душе: если энергия о чём-то поёт, значит, стоит ожидать худшего.

— Интересно, — нарушил молчание Фирдос-Сар, — сколько ваши чародеи отвалят за эту хреновину?

— Баснословную сумму, — в горле Ринельгера пересохло: он тоже услышал пение, слишком тихое, но всё же отчётливое.

— Значит, заберём камень, — оживился Ардира.

Никто возражать не стал. Какой бы странной находка ни была, нужно отбить смерть Зериона и потраченные силы и время отряда. Они застыли, наблюдая, как Ардира поднимался по пяти ступенькам к пьедесталу. Он протянул руку к камню, остановился на мгновение, оглянувшись на бойцов. Ринельгер не отрывался от картины, пение в его голове продолжалось, но оно не занимало даже малой доли его внимания. Артефакт загорелся ярче, словно предвкушающий пир плотоядный цветок при виде приближающейся добычи, когда руки Ардиры оказались в паре перст от его сияния. Ринельгер передёрнулся, в голове зашептал странный женский голос.

— Командир! — крикнул чародей.

Поздно. Ардира прикоснулся — камень полыхнул синей энергией, ударив его в грудь и откинув. От пьедестала вылетели магические сферы — штуки четыре — и метнулись в остальных членов отряда. Ринельгер попытался пустить защитные чары, но заклинание пролетело через барьер, даже не заметив его, и сбило чародея с ног. Вместе с ним упал весь отряд.

Дальше всё происходило словно в тумане: сизая пелена поглотила залу, а в ней мелькали яркие вспышки. Ринельгер с трудом встал на ноги, рукой разгоняя наваждение и одновременно пытаясь справиться с тяжестью, вдруг осевшей на груди. Чародей, пригнувшись, побрёл к пьедесталу. Он не собирался падать — не сейчас…

В пелене, у сидевшего рядом со ступеньками Ардиры, Ринельгер увидел женщину. Она склонилась над командиром и положила руку на его плечо.

— Проклятый Цинмар, — прохрипел Ардира и поднял голову. — Ты… кто ты?..

Ответа он, даже если бы загадочная женщина хоть что-нибудь сказала, не услышал бы. Командир откинулся на спину, а она повернулась к Ринельгеру. Чародей упал на колени, выдохнул и с ужасом осознал, что у женщины мёртвый взгляд: его пронизывали две чёрные точки — только зрачки на белом полотне больших выразительных глаз. Пришелица приближалась, и Ринельгер с каждым её шагом всё больше уходил в туман.

— Тссс, — прошептала она. — Отдохни, кровавый чародей. Всё будет хорошо…

Женщина растворилась в сизой пелене, и та постепенно рассеялась. Ринельгер не знал, сколько ещё он простоял на коленях, вокруг него лежали соратники. Живы они были или уже мертвы, он не знал. Видение высушило его, не осталось ни эмоций, ни холодного голоса разума. Ничего…

Ринельгер увидел, как в свете неизвестно откуда взявшихся огней двигались несколько силуэтов. Сознание в этот миг предательски начало покидать его, чародей схватил пальцами обеих рук пустоту впереди себя и рухнул лицом вниз.

***

Шёл седьмой день с тех пор, как пришёл приказ из Рунайро: Капитул с присущей ему в последние несколько лет паникой запросил у магистров Коллегии, управляющей магическими анклавами на западе, легионы для обороны столицы. Вести и вправду носили катастрофический характер: Святое Воинство разбило имперские войска в Син-Рихе и открыло себе дорогу на Рунайро.

Приказ, доставленный всадником на грифоне и переданный устно через магическое око, постановлял укомплектовать легионы провинции Альтерии чародеями и лекарями из Анхаела и Цэльды и отдать под юрисдикцию Скрытого — одного из трёх магистров, кто непосредственно воевал и был лоялен Капитулу и верховным лордам.

Десять дней Скрытый дал Анхаелу, чтобы утвердить список мобилизованных чародеев и собрать их в дальний поход — от Рунайро их разделяло порядка шести тысяч вёрст, причём большая часть пути проходила через земли, растерзанные многолетней войной.

Ринельгер, закончивший основное обучение и проучившись лет пять у наставника, был мобилизован, как и ещё десятка три чародеев Анхаела. Новость о том, что его наконец-то вырвут из стен университета, обрадовала молодого чародея; особенно подогревала настроение возможность проявить свои способности в кровавых чарах, облегчая страдания раненых.

Не в первый раз война забирала из магических анклавов чародеев и не всегда возвращала их домой. К 35 году Века Слёз Анхаел наполовину опустел, его коридоры больше не шумели, в общежитиях каждая вторая комната ждала своего хозяина.

В тот вечер Ринельгер собирал флаконы, наполненные до краёв лечебными зельями, в сундучок. В стороне лежала сумка с травами и трактатом, не раз спасавшим на практических занятиях — теперь миниатюрный том послужит в будущих сражениях за жизнь раненных легионеров. Чародей был почти готов и полон решимости: путь ожидался трудным, а его дело — важным для ригальтерийского легиона.

Последний флакон — в виде змея. Ринельгер остановился, сжимая его в руке. «С любовью, Кассия», — написано крохотными буквами на крышечке, плотно закрывающей ёмкость. «И как только она умудрилась всё это уместить?» — подумал Ринельгер.

Он поискал на столике — пальцы нашли чёрный бархатный платок. В него Ринельгер аккуратно завернул флакон и сложил свёрток в сундучок с небольшими отсеками под каждую склянку.

В стороне лежало чуть скомканное письмо — последнее, написанное Кассией ещё несколько месяцев назад. Ринельгер разгладил его, пробежался в который раз по тексту. Три легиона держали Верховья, северную часть реки Рея, что рассекала провинцию Норзрина надвое, под конец 34 года Века Слёз. Магистр Ветер, судя по всему, попыталась повторить операцию, в ходе которой в десятые годы лорд Каагар отбил у мятежников Норзесилл, и тем самым, окружив Святое Воинство, замедлил его продвижение на Рунайро. Но мятежный паладин, самый приближённый к королеве Аммелит полководец Ланнарид, не попался в ловушку. Легионы были разбиты, уцелевшие солдаты отступили, а Кассия пропала.